Стареть не обязательно! Будь вечно молодым, или Сделай для этого всё возможное - Билл Гиффорд

Тогда он рассказывает им историю об Орвилле. Задолго до того, как он решил поступить в аспирантуру и стать ученым, Остед подрабатывал дрессировщиком животных на съемках голливудских фильмов. Его работа состояла в том, чтобы его подопечные львы правильно сыграли свою роль — например, рыкнули или зевнули в нужный момент — и, самое главное, чтобы они не покусали актеров. Можно подумать, что такая ответственная работа требовала соответствующего образования и многолетнего опыта, однако в те времена это было не так — в резюме Остеда в то время значились всего два пунк­та: «бакалавр по английской литературе» и «водитель такси в Нью-Йорке».

Однажды он выгуливал Орвилла на ранчо в окрестностях Лос-Анджелеса, где жили животные, когда прямо перед львом на дорожку вышла беспечная утка. Лев тут же схватил несчастную птицу, но Остед приказал ее бросить и, чтобы подкрепить свой приказ, ударил Орвилла металлической цепью, служившей ему поводком. «Когда вы имеете дело с большими животными, важно, чтобы они выполняли ваши команды немедленно, с первого раза, — говорит он. — С ними нельзя обращаться так, как я обращаюсь со своей собакой, которую я могу уговаривать: "Ко мне! Ко мне! Ну же, иди ко мне!"»

Орвилл бросил утку, как ему было приказано, но вместо нее переключился на Остеда. В одно мгновение Остед очутился на земле, а его правая нога оказалась зажатой в пасти у льва. Когда он понял, что убежать ему не удастся, он попытался успокоиться и оценить ситуацию. Плохая новость состояла в том, что лев ел его ногу. Хорошей новостью, если так можно выразиться, было то, что лев жевал ее медленно, почти задумчиво. «Пока он был занят моей ногой, он не мог есть другие части моего тела, — говорит Остед. — Хотя в конце концов он бы добрался и до них». К счастью, рядом с ранчо проходила дорога, и в этот момент на ней как раз остановился автобус с туристами, которые хотели поглазеть на животных. Туристы увидели эту чудовищную сцену и немедленно сообщили об этом в администрацию ранчо.

Следующие несколько недель Остед провел в местной больнице, где даже стал своего рода знаменитостью, потому что жена владельца ранчо — актриса Типпи Хедрен, сыгравшая главные роли в фильмах «Птицы» и «Марни», — навещала его каждый день. Каким-то чудом ему удалось сохранить ногу, хотя он и лишился небольшого куска бедра и большого количества крови. Он даже вернулся к прежней работе, но в скором времени Орвилл снова напал на него, тем самым заставив Остеда серьезно задуматься над сменой профессии75.

Остед, выросший на ферме в Индиане, с детства любил животных (за исключением Орвилла), поэтому он решил вернуться в университет и заняться изучением львов в дикой природе. Но в скором времени его интерес переключился на куда менее величественных и зубастых животных, таких как опоссумы. Когда он увидел, как самка опоссума № 9, пошатываясь, врезается в дерево, он осознал, что старение является важнейшей нерешенной проблемой, влияющей на все живое на этой планете. Проблемой, о которой мы практически ничего не знаем. «Это главная тайна биологии», — говорит он.

История о двух группах опоссумов, если отвлечься от частностей, подтверждает новую интригующую теорию старения. Предложенная британским ученым Томасом Кирквудом (математиком, а не биологом по образованию) теория одноразовой сомы76, по сути, гласит, что наши тела являются лишь временными сосудами для наших репродуктивных половых клеток — для нашего генетического материала, — поэтому должны существовать лишь до тех пор, пока они не воспроизвели потомство. Как только передача этого материала произведена, природу перестает интересовать, что происходит с нашими телами дальше. Это значит, что наши тела запрограммированы существовать ровно столько, сколько требуется для того, чтобы воспроизвести потомство в условиях дикой природы. Другими словами, нет смысла создавать опоссума, способного прожить 10 или 15 лет, если в дикой природе он может прожить не больше двух-трех лет.

«Перед нашими геномами стоит одна задача — инвестировать ресурсы организма в то, чтобы он находился в хорошей форме на протяжении отведенного нам природой срока, — сказал мне Кирквуд. — Какой смысл природе закладывать в нас больший потенциал? Это пустая трата ресурсов. Дикая природа полна опасностей, поэтому живым существам не нужно тело, способное бесконечно долго находиться на пике формы».

Но в случае опоссумов, которым посчастливилось родиться на идиллическом, свободном от хищников острове Сапело, создание более долговечного тела имеет смысл. За 5000 лет спокойного существования их организмы научились распределять ресурсы на более длительный срок жизни, а не концентрировать их на том, как бы выжить и поскорее размножиться в полной опасностях среде. Остед задает очевидный вопрос: чем эти опоссумы отличаются от остальных?

Большинство исследователей сосредоточены на «модельных организмах»: плодовых мушках, нематодах наподобие С. elegans или мышах. Причем не просто на мышах, а на «конкретной инбредной линии мышей», говорит Остед. У этих животных есть одна общая черта: короткая продолжительность жизни, что очень удобно для получения быстрых результатов исследований. Однако Остед сомневается в том, что они позволят нам узнать что-то интересное о процессе человеческого старения.

«Грызуны большей частью — очень скучный материал с точки зрения старения», — говорит Остед. Поэтому он решил не ограничиваться обычными лабораторными животными и попытаться выявить другие способы, посредством которых самой природе удалось победить, задержать или перепрограммировать процесс старения в дикой среде.

Для начала он попробовал воссоздать колонию опоссумов в лабораторных условиях, но это оказалось слишком сложно. Поэтому он обратил внимание на естественную среду обитания в поисках тех видов, которым удалось прожить дольше отведенного им срока.

У большинства животных продолжительность жизни напрямую соотносится с их размером: крупные животные обычно живут дольше, мелкие животные — меньше. (Чихуахуа и другие мелкие породы собак-долгожителей являются исключением из этого правила, поскольку искусственный отбор на протяжении многих веков оказывал влияние на законы природы.) Используя такой показатель, как коэффициент долголетия (longevity quotient), отражающий соотношение фактической и обусловленной размерами продолжительности жизни, Остед обнаружил, что люди уже живут очень долго в относительном и абсолютном смысле. Мало кто из других живых существ доживает до 100 лет и больше. Поэтому дальнейшее продление срока жизни человека представляется весьма сложной задачей.

Но некоторым живым созданиям все-таки удается нас пережить, начиная со знаменитых галапагосских черепах, часть которых выжила после хищнических набегов китобойных флотилий в XIX веке и дожили до настоящего дня, то есть прожили больше 150 лет. Другими чемпионами долголетия являются омары, живущие 50–100 лет. Хотя это не так уж и много по сравнению с некоторыми моллюсками, которые живут сотни лет. Так, недавно у берегов Исландии был найден моллюск, возраст которого оценивается более чем в 500 лет, то есть он появился на свет еще во времена Колумба. Моллюск по прозвищу Минг77 счастливо жил в неволе, пока в 2013 г. ученым не пришла в голову блестящая идея попытаться его открыть. Бог знает, зачем они это сделали — может быть, хотели попробовать вареного омара? — но эта экзекуция привела к преждевременной смерти моллюска-долгожителя в возрасте примерно 507 лет.

Были и еще более удивительные случаи. В теле гренландского кита, убитого эскимосами-инупиатами у берегов Аляс­ки в 1990-х гг., был обнаружен старинный самодельный гарпун. Раньше считалось, что киты живут «всего» около 50 лет, но этому животному оказалось 211 лет, как показал анализ изменений хрусталика его глаза. Холодная вода вообще может способствовать долгожительству: рыбаки на Аляске время от времени вылавливают особей морского окуня, родственника красного луциана и полосатого окуня, возраст которых превышает 100 лет.

В научной терминологии таких живых существ, которые демонстрируют незначительные признаки старения или же вовсе отсутствие таких признаков, называют «пренебрежительно стареющими» (negligible senescence). Остед именует их всех вместе «зоопарком Мафусаила»78. В отличие от китов-долгожителей, которых не так-то просто исследовать в их океанских глубинах, в этом зоопарке есть более доступные и многочисленные животные: летучие мыши.

В целом в мире млекопитающих Остед обнаружил всего 19 видов, чей коэффициент долголетия больше, чем у людей, и 18 из них — это летучие мыши. В дикой природе летучие мыши могут жить около 40 лет, что дает коэффициент долголетия в 9,8, что в два раза больше, чем у людей. (Девятнадцатый вид — это так называемый «голый землекоп», настолько странное и неприглядное на вид существо, что пока давайте оставим его в стороне.)