Отринуть любовь (СИ) - Белошицкая Ольга

— Что если он заподозрит меня… в шпионаже? В вашу с Ресом пользу? — забеспокоилась она. — И что я скажу, если он спросит, как я оказалась вместе с тобой в кабинете Рейнарда?

— Скажешь, что тебя туда отправила Ширин, как специалиста по стихиям, который уже работал с образами. Не думаю, что он станет проверять, — хмыкнул он.

— Хорошо, — согласилась Юлька. — Только переоденусь и возьму крылья.

***

— Знаешь, мне приходит в голову одно единственное объяснение, — заключил Саша, пересказав ей, как все случилось. — Тот, кто попытался мною управлять, вдруг решил, что я больше не нужен и более того — опасен. И решил сразу же меня убрать. Но если ты говоришь, что Рейнард мертв…

Юлька кивнула. Наган-Карх, обычно оживленный, вымер, горюя по своему бессменному и бессмертному хранителю. Наги не верили, что его больше нет. Все, кто был здесь, и старое, и молодое поколение, не могли представить орден Аспида без Кольера.

— Мне его не заменить, — с горечью бросил Саша. — Никогда мне не накопить столько знаний и столько терпения.

— Неужели Румянцев ничего не может объяснить? Может, я с ним поговорю?

— Он подтверждает, что ждал меня в кабинете. И настаивает, что арла в его руках не было и он ни в кого не стрелял. Со вчерашнего дня в бешенстве, что его заперли.

— Его хоть охраняют?

— Пришлось нигийцев поставить, — вздохнул Саша. — Просил у магистрата Кархи, а то все наши отказались. Я первое время самосуда боялся, но тут очень дисциплинированный народ. Не знаю, как объяснить им, что произошло… Не поверят. Да и я сам еще пару дней назад бы не поверил. Знаешь, я ведь… летал ночью в Рузанну. Все не мог поверить, что мне привиделись и нэрги, и пожиратели грани, и красная прореха через весь город…

— Убедился? — усмехнулась Юлька.

Он печально кивнул. Юлька протянула ему медальон.

— Уничтожь его как можно скорее.

Он долго держал образ в руках, внимательно его разглядывая, то приближая, то отдаляя, пристально всматриваясь в маленькую фигурку себя самого, запертого в голубом камешке.

— Хочешь сказать, что вот эта маленькая штучка, побрякушка, по сути дела, может свести человека с ума? Она такая… безобидная, — растеряно сказал он, откладывая образ в сторону.

— Не веришь? — хмыкнула она, забирая медальон обратно.

— Не очень.

— Зря. Это весьма могущественная и далеко не безобидная вещь. Не игрушка и не украшение. Это оружие. И опасное.

Саша все еще глядел на образ с определенной долей скепсиса.

— Говоришь, ты уже имела дело с этими штуками? Ты можешь показать мне, как он работает? Прикажи мне что-нибудь, — попросил он. — Например, взять какой-нибудь предмет и принести тебе.

Юлька вышла из оружейного зала в его спальню. Настроиться оказалось чертовски сложно, она долго не чувствовала отклика, но через какое-то время медальон потеплел и ожил, а фигурка светловолосого худощавого человечка задвигалась — принялась ходить туда-сюда. Она мстительно приказала ему зайти и снять штаны, в отместку за неверие и за все его предыдущие прегрешения — за запертую дверь, за погоню, за атаку страхом… Он зашел минуты через три, сосредоточенный и серьезный, сел на кровать, развязал и снял ботинки, затем пошел к шкафу, выбрал другие брюки, расстегнул ремень, и, смущенно покосившись на Юльку, попросил:

— Отвернись.

Она расхохоталась.

— Зачем ты собрался переодеваться?

— Они же грязные. Ты же сама сказала, что на них пятна.

— А ну-ка вспомни, когда я тебе это говорила?

— Да только что, когда мы сидели…

Юлька вздохнула.

— Смотри, — она показала ему живой, пульсирующий синевой медальон и двигающуюся фигурку. — Мы же решили поэкспериментировать. Именно это я тебе и приказала. Мысленно.

— Но я же неточно выполнил твой приказ, — изумился он. — Я вообще не слышал никакого приказа. Я вдруг сообразил, что брюки грязные и что их надо переодеть. А когда увидел тебя, в голову пришла мысль, что ты заметила на них пятна.

— Вот так оно и работает, — кивнула Юлька. — Ты не чувствуешь, что тебе приказывают. Ты сам интерпретируешь команды и домысливаешь обстоятельства. Отсюда и взялись твои нэрги на улицах Рузанны — мозг сам подобрал достоверное объяснение, зачем нападать, и зачем тебе эгри-плеть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он долго молчал, потом забрал медальон у нее из рук.

— Надо уничтожить его поскорее. Но как?

— Вынуть из оправы и бросить в плазменную печь, где вы закаляете клинки, — ответила она. — И ты будешь гореть вместе с ним, пока он не растает.

— Это уже неважно, — прошептал он. — Лишь бы избавиться.

Когда вечером они вернулись в Наган-Карх, Саша чувствовал себя еще более удрученным. Пережив болезненный шок, пока ариад горел и плавился, он провалился в какую-то бездну негативных мыслей, переживаний и предчувствий.

— Как же все это омерзительно, — бормотал он, распластавшись в кресле, словно подбитая в полете птица. — Я даже за свои поступки не отвечаю… Человек, которому я доверял и у которого учился, оказался хуже чем предателем — манипулятором. Человек, который был моей опорой, убит, потому что мой друг хотел убить меня. Мне даже посоветоваться теперь не с кем — я не знаю, кому доверять, кто теперь здесь свой, а кто чужой.

— Ты забрался очень высоко, — печально сказала Юлька. — Туда, где холодно и одиноко. Придется привыкнуть никому не доверять. И вполне может быть, что свой — это не тот, кто тебе поддакивает, подталкивает и подзуживает, а тот, кто бьет морду и кричит — остановись, что ты делаешь? — со смешком закончила она.

— Может быть, — прошептал он.

— Где Румянцев? Я все-таки рискну с ним поговорить.

Он проводил ее на нижний этаж здания, где находилась небольшая тюрьма, но камеры там мало отличались от обычных жилых комнат, разве что окна, укрепленные решетками, располагались высоко вверху. Румянцев валялся на кровати, читая книгу. Увидев Юльку, он вскочил на ноги и, скрестив руки на груди, раздраженно спросил:

— Что, тоже пришла потыкать в меня палкой?

— Идиот, — устало вздохнула она, находя стул и садясь. — Что теперь с тобой делать? Тебя даже вывести отсюда нельзя, наги на тряпочки порвут.

— Я его не убивал, — огрызнулся Румянцев. — Не понимаю, зачем вы это выдумали. Козел отпущения нужен? Нет уж, просто так я вам не дамся. Пусть меня судят по здешним законам.

— Так кроме Саши, тебя видел секретарь. Он даже арл в твоей руке заметил. Только ему в голову не пришло, что ты стрелять в кого-то собираешься, — фыркнула Юлька. — Ты лучше задумайся — откуда в твоей голове взялась мысль взять арл и выстрелить? Ты вообще умеешь обращаться с арлами?

— Немного умею, — буркнул он. — Не совсем уж бездарь.

— Что ты делал до того, как пришел? С кем разговаривал? О чем? Тот план, который ты излагал Саше, и который я подслушала — с кем ты его обсуждал?

— Не твое дело, — огрызнулся Румянцев. — Что, в следователя захотелось поиграть?

— Нет, найти тебе оправдание, — спокойно ответила она.

— А мне оно не нужно. Это вы с Колесовым тут прижились и решили поиграть в команде сильных мира сего. А я этого делать не собираюсь.

Юлька тяжело вздохнула.

— Мне кажется, единственный выход, чтобы спасти твою шкуру — это тайно вернуть тебя домой. Вывести отсюда по-тихому и переправить на Старую Землю. Если хочешь, могу попробовать договориться.

— А кто сказал, что я туда хочу?

— Ты сам, — удивилась она. — В прошлый раз.

— Не на ваших условиях, — отрезал он. — У меня другие планы.

— Тебя ж казнят, — сказала она. — За убийство.

— Не успеют, — бросил он. — А еще у Колесова духу не хватит. Это он с местными Змей-Аспид, потому что они в него верят, как в божество. А я — не верю.

Юлька встала, понимая, что разговор не получился, и что его злость вызывает у нее не менее сильное ответное раздражение.

— Ты подумай над тем, что я сказала, — миролюбиво закончила она, собираясь уходить. — Может быть, другого пути не будет.