Петля времени - Сергей Александрович Милушкин

«на язык», подумал, что звучит, в общем-то вполне неплохо.

— Андрей Емельянов… — завороженно произнес его фамилию собеседник. — Я… кажется… слышал про вас по радио! Там рассказывали про знаменитых бегунов из СССР! Не может быть, это правда вы⁈ — глаза мальчика лихорадочно блестели.

— Да, — сказал Шаров. — Это правда я.

Он вдруг почувствовал, что говорит правду, не лжет. Он на самом деле был этим человеком, которого совсем не знал — Андреем Емельяновым.

— А вы… не могли бы… мне расписаться… Я быстро… мигом! — забыв про бидон, мальчик исчез так быстро, что Шаров не успел и слова сказать.

Застыв возле скромного одноэтажного домишки, он подумал, что, возможно, оставляя следы, зря так поступает, но в конце концов — он должен был отплатить этому пареньку за добро.

Тот явился еще быстрее, чем в прошлый раз. В руках у него была ученическая тетрадь с синей обложкой и карандаш.

— Вот! — запыхавшись, выпалил мальчик. — Напишите прямо тут, на первой странице!

Шаров смутился. Он не раз давал автографы, но в таких условиях — никогда. Он не знал, что писать.

— Как тебя зовут? — медленно спросил он мальчика.

Тот оглянулся на свой дом и подойдя поближе, сказал так, словно боялся, что его услышат, хотя рокот толпы заглушал все звуки.

— Николай. Степанович по батюшке. А фамилия моя Пермяков. Мама моя до войны на почте работала, я помогал ей письма разносить, а сейчас она на заводе патроны делает… я вам говорил уже. А я почту разношу. Больше некому. Все ушли на фронт. Так что… если хотите кому-нибудь отправить письмо… я могу… — он замолчал, глядя большими глазами на Шарова.

— Отправить письмо… — автоматически повторил Шаров… В голове у него что-то шевельнулось, что-то далекое, смутно-знакомое, но до того расплывчатое, что он не успел ухватить этот образ.

Он внимательно посмотрел на мальчика, потом открыл тетрадку и на первой странице написал:

«Дорогому Николаю от Андрея Емельянова с наилучшими пожеланиями. Учись хорошо, занимайся спортом и береги родителей». Подумав, дописал чуть ниже: «Бей фашистскую гадину. 15.10.1941». И ниже поставил размашистую подпись.

— Вот это да! — вырвалось у мальчика. — Сам Андрей Емельянов… — он взял тетрадку как самое дорогое сокровище мира и прижал ее к груди.

Шаров протянул ему бидончик.

— Держи. Спасибо тебе большое.

Мальчик взял бидон, но ничего не ответил, глядя во все глаза на Шарова.

— Вы точно не хотите отправить письмо кому-нибудь? — повторил он таким тоном, что у Шарова зашевелились волосы на затылке.

— Давай… я подумаю, кому, и если надумаю, то найду тебя, и ты мне поможешь.

Мальчик кивнул и ответил со всей серьезностью:

— Вот этот дом, вход со двора. Спросите почтальона Николая Степановича.

Шаров улыбнулся.

— Договорились.

Мальчик повернулся и продолжая держать тетрадку у груди, направился к дому. Шаров смотрел ему вслед.

Кому сейчас он мог бы отправить письмо? Его дед воевал с самого первого дня, но Шаров не знал ни воинской части, ни других положенных реквизитов. Да и как подписаться? «Твой внук, Илья?»

Он пожал плечами. Странное предложение отправить письмо заняло все его мысли, и он не заметил, как хмурая толпа приняла его в себя и потянула вперед, к Щелковскому шоссе.

У поворота на Первомайскую, Шаров с трудом, едва не угодив под тощую корову, которая шла вперед, не разбирая дороги, выбрался из толчеи. Глаза ее были мутными и безразличными. Старуха, которая держала поводок, огрела Шарова тонкой хворостиной.

— Куда прешь поперек, не видишь, что ли⁈ Машка, лягни его как следует!

Но Машка даже ухом не повела. Понурив голову, он прошла мимо, обдав Шарова запахом смертельно уставшего животного. Ее изможденное костлявое тело, передвигающееся на тонких ногах-шарнирах, разительно отличалось от того, что он видел буквально вчера в программе «Время», где показывали холеных животных из совхоза «Светлый путь», который стал победителем социалистического соревнования.

Шаров сморщился, сжал ключ от квартиры тренера в кулаке и в какой момент почувствовал, что если сейчас не приляжет, то упадет прямо в грязь и никто, абсолютно никто не обратит на него никакого внимания.

Левее он увидел почти незаметный переулок, ответвляющийся от Щелковского шоссе. Высокие тополя, обрамляющие его, шумели иссохшейся листвой, роняя желтые листья на черную грунтовку.

Кто-то снова толкнул его, но теперь ему было все равно, он даже не повернулся, чтобы посмотреть и шагнул вперед. Где-то здесь начиналась Первомайская, но понять это было совершенно невозможно. Справа от грунтовки за бетонным забором темнели корпуса складов, оттуда изредка доносился испуганный собачий лай, левее же петляла тропинка — она то пропадала, то вновь появлялась и Шаров, покачиваясь, направился по ней. Растворяясь в шуме ветра, глухой беспрерывный гул позади постепенно исчез.

Он прошел мимо совсем уже ветхих лачуг, погрузившихся в землю по самые окна. За ними виднелась каменная постройка — оказалось, что это магазин. Разумеется, он был закрыт. Поперек двери висел откидной железный засов с огромным амбарным замком.

У магазина торчали двое типов в кепках, один поменьше ростом, крепыш, второй среднего роста — но в темноте нельзя было в точности разобрать.

Он чуть заметно прибавил ходу, однако поравнявшись с магазином, остановился. Глядя на вывеску, Шаров медленно сунул руку во внутренний карман.

— Эй, дядя, чего ищешь тут? Потерялся, может?

— Ага, — ответил Шаров. — Тренера ищу своего.

— Тренера? — проговорил коротышка. — Интересно… что за тренер такой… нет у нас тут тренеров…

— Первомайская здесь улица?

— Ну… здесь… — парни медленно, не вынимая руки из карманов, двинулись в его сторону.

— Тренер здесь живет мой… нужно навестить…

— Тренер, говоришь… — Шаров не видел их лиц, но понял, что намерения у них недобрые. — А может и мы…

— У него лицо обожженное… целиком.

— Косой… погодь…

Парни вдруг замерли, будто уперлись в невидимую стену. Один посмотрел на другого и в их глазах промелькнул страх.

— Это же тот старик… урод, помнишь его? Говорят, он… — зашептал второй парень коротышке и схватил его за рукав. Они стали медленно отходить в тень магазина и тот, что повыше, вдруг начал креститься — суетливо и невпопад. — Мужик, ты нам зла не сделал, не ищи его, о нем молва идет недобрая, связался он не с теми людьми. Понял? Лучше уходи… пока цел.

Шаров кивнул.

— И на том