Полуночный Сокол - Дэвид Геммел

«С днем рождения!» — поздравил он себя и поднял чашу, затем негромко выругался и захихикал. Персис всегда думал, что к двадцати пяти годам он будет толстым, богатым и поселится на вилле на Тургонских холмах, возможно, с видом на море. Так и могло бы случиться, если бы не это провальное предприятие, В восемнадцать, получив от отца десять золотых, он вложил их в импорт восточного шелка. Это предприятие удвоило капитал, и он смог купить пять акций торгового судна. К двадцати он уже владел тремя судами и купил два склада и швейную мастерскую в Камне. Через два года он скопил достаточно денег для покупки виноградника в Тургоне.

Ростовщичество обогатило его еще больше, но тут он встретил старого Градина, владельца цирка Оризис в Гориазе, а когда старик не смог вернуть деньги, стал совладельцем цирка и стадиона. В прошлом году Градин умер от удара, и Персис стал единоличным владельцем. Он усмехнулся: «Единоличным владельцем обветшалого цирка с кучен долгов и двумя оставшимися артистами — маленьким рабом Норвином и стареющим гладиатором Свирепым».

«Давно нужно было закрыться», — подумал он.

Но вместо этого самонадеянность и ложная гордость заставили его переселиться из Города в кельтонский порт Гориазу в надежде превратить цирк в золотое дно и сделать таким, как мечтал Градин — достойным конкурентом процветающего цирка Палантес.

Почти с самого начала он понимал, что дело обречено на провал, но не желал его закрывать, вкладывая деньги в покупку новых номеров программы и ремонт скрипучего деревянного стадиона. Одно за другим он продавал прибыльные предприятия, вкладывая все средства в цирк. Первым продал виноградник, затем склады, а потом и корабли.

«Ну, ты и идиот! — сказал он себе. — Толстый и богатый к двадцати пяти годам! — Он улыбнулся и похлопал себя по животу. — Наполовину мечты сбылись!» — утешил он себя.

Из-под двери по полу тянуло холодом. Персис встал, вылил в чашу последние капли браги, подошел к двери и раскрыл ее.

Бригада гатских рабочих убирала со стадиона мусор, оставленный зрителями. Среди них Персис заметил маленького мальчика в тонкой хлопчатой тунике, с синими от холода лицом и руками.

— Эй, парень, — позвал он, — иди сюда!

Мальчик подошел к нему, смущаясь.

— Где твоя куртка? — спросил Персис. — Ты одет совсем не по погоде.

— У меня нет куртки, — ответил мальчик, стуча зубами.

— Отыщи моего помощника Норвина и скажи, что Персис велел дать тебе куртку. Понял?

— Да, господин!

Персис посмотрел вслед мальчику и вернулся в кабинет, где хотя бы горел огонь. Сев за стол, он со злостью взглянул на долговые расписки. У него хватало денег уплатить по большинству из них, а два удачных дня могли бы покрыть остаток. Но со следующим сезоном дело обстояло иначе. Персис разложил расписки на несколько маленьких стопок, так они казались менее угрожающими.

Открылась дверь, и вошел его раб, Норвин. Он был чуть меньше пяти футов ростом, с седыми редеющими волосами. Одетый в теплую куртку из дубленой кожи, он все равно дрожал от холода.

— Пожалуйста, сначала хорошие новости, — попросил Персис.

Коротышка усмехнулся.

— Уволились акробаты на лошадях, — объявил он. — Цирк Палантес предложил им двухгодичный контракт.

— Может, ты когда-нибудь объяснишь мне свою трактовку хороших новостей? — попросил Персис.

— Колдер потянул подколенное сухожилие и не сможет выступать еще шесть недель. Кстати, врач просил передать, что нами не оплачен последний счет, и если мы полностью не расплатимся до завтра, он перестанет нас обслуживать.

— Даже нашествие чумы лучше твоих новостей, — проворчал Персис.

— Кстати, теперь мы сможем раздать костюмы. Завтра сюда явятся все нищие города. Может быть, нам стоит установить прилавок?

— Скажи, ты хоть когда-нибудь вел себя как раб? — поинтересовался Персис. — «Да, сэр, нет, сэр, как вам будет угодно, сэр», — ты хоть пробовал так разговаривать?

— Не пробовал. Еще год — и рабству придет конец, я выплачу все долги, — ответил Норвин, — и тебе придется платить мне жалованье, если к тому времени цирк не закроется. Помнишь, Свирепому скоро пятьдесят? Думаешь, народ еще долго будет ходить на его бои?

— Ты сегодня просто чудо. Норвин вздохнул. .

— Прости, друг, — сказал он, — сегодня мы не собрали и девяти сребреников, а без акробатов на лошадях нам и этого не набрать. Ты подумал о предложении Палантеса?

— Нет, — отрезал Персис.

— Может, и стоит подумать. Толпе нравится кровь.

— Знаю. Это одна из причин, по которой я презираю людей, в том числе и себя. Но предложение Палантеса нас погубит. У нас пятнадцать гладиаторов, одни ветераны, а у Палантеса больше пятидесяти, и все, молоды и тщеславны. Представь, что случится, если мы выставим одного из наших стариков против отлично подготовленных молодых головорезов Палантеса.

— Большинство наших погибнет, — невозмутимо проговорил Норвин, — зато мы могли бы собрать около трех тысяч человек, покрыть долги и уйти со стадиона, собрав достаточно средств, чтобы вложить в по-настоящему доходное дело.

— Ты на самом деле такой бессердечный, Норвин? Ты готов пожертвовать людьми ради денег?

Коротышка-раб скинул куртку и подошел к огню.

— Они сами решили стать гладиаторами и живут для того, чтобы сражаться. Это единственное, что они умеют. При существующем положении дел мы не сможем выплатить им жалованье за зиму, а значит, следующие три месяца они будут клянчить работу в доках и лесных складах.

Персис посмотрел на долговые расписки и вздохнул.

— Не хочу, чтобы убивали моих людей, — сказал он.

— Это не твои люди, они всего лишь на тебя работают.

— Знаю, а еще знаю, что Свирепый сказал, что больше не станет участвовать в смертельных поединках. Не смею его винить, ведь он не сражается уже десять лет.

Норвин подбросил в огонь несколько больших поленьев.

Свирепый стареет и ждет пенсии. Контракт может стать его шансом. У него отложены деньги, и он сможет поставить все сбережения на себя. Если выиграет, пусть уходит на пенсию.

— Если выиграет, — заметил Персис.

— А если проиграет, то никакая пенсия не понадобится, — закончил Норвин свою мысль.

— Ты жестокий человек. Не знаю, прав я или нет, но меня беспокоят судьбы тех, кто работает в цирке Оризис, и я не хочу ставить их жизни на кон.

— Я уже говорил, они живут так, как считают нужным, — возразил коротышка.

— Так было в прошлом. Но теперь они работают в Цирке Оризис, а мы не проводим смертельные поединки.

Норвин подошел к столу и поднял одну из стопок.

— В прошлом месяце цирк Палантес собрал восемнадцать тысяч человек, и за вход взималась двойная плата, — рассказывал он, — всем хотелось увидеть поединок между Джаксином и Бракусом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});