Рейтинговые книги
Читем онлайн Размышления о Кристе Т. - Криста Вольф

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 38

Но уж если ты это одолел, перед тобой вдруг откроется озеро, ты себе представить не можешь, как это страшно. Большое, пустынное озеро. Слева и справа только луга и деревья, позади — картофельные поля, а если взять бинокль, можно увидеть на другом берегу красные деревенские крыши. Берег непременно надо засадить тополями, они быстро растут и загораживают дорогу ветру, ты только подумай, какие ветры там дуют зимой! Со стороны озера будет два огромных окна, нам понадобится витринное стекло, обычные стекла ветер в два счета выдавит. А из кухонного окна мне будет виден сад, который я насажу, и западная оконечность озера. Готовить я собираюсь на газе, а Юстус будет в городе менять баллоны. Часть берега мы расчистим от камыша и будем там купаться. Анна и Лена будут все лето бегать голышом.

Работу я сделаю почти одна, вот какой будет дом, а архитектор мне только начертит, как я ему скажу.

У тебя есть опыт в домостроительстве, сказали мы, раз уж ты знаешь там каждый гвоздь, ничего не поделаешь…

Каждый гвоздь, каждый шаг и — можешь мне не поверить — я уже не раз просыпалась в этом доме.

Но мы были настроены против собственных домов. Домовладелец, говорили мы и морщились. Я тихо шепнула ей: ты себя там закопаешь.

Она улыбнулась и ответила: я себя выкопаю.

Я не совсем поняла, что она хотела сказать. Никто из нас не страдал суеверием, никто не постучал трижды по дереву, никто не посоветовал ей держать про себя свои преждевременные ночные грезы, обуздать свои сны наяву и не хвалить день до вечера. Мы распили за будущий дом бутылку вина, потом другую. Боже, какой же это был красивый белый дом на вершине холма у озера, боже, как пристала ему камышовая крыша, какой он был ладный — не слишком велик и не слишком мал, какой удобный, как хорошо выдержан стиль, какое прекрасное расположение — в самом центре старинного животноводческого района, где Юстус уже начал бороться за повышение удойности.

Мы все вдруг воочию увидели его, этот дом, мы признали, что кто-то должен был его выдумать, и вот он есть. Она его выдумала, а мы чокнулись с ней.

Криста Т. пила больше, чем обычно, соседние столики приглашали ее на танец, все видели, как мы роемся в планах, вмешивались, кто советом, кто предостережением, называли адреса рабочих, и Криста Т. все это с благодарностью выслушивала. Она танцевала с каждым, под конец даже с маленьким и толстеньким консультантом по налоговым вопросам, которому уже довелось повидать в своем кабинете не одного домостроителя, поначалу гордого и решительного, а под конец жалкого и растерянного.

Дом был выстроен. Но можно по пальцам сосчитать те ночи, которые она спала под его крышей.

Тополя были высажены. Они до того разрослись, что Юстус недавно подумал, а не обрезать ли кроны тех, которые стоят перед окнами.

Озеро лежит как прежде, спокойное и гладкое летом, бурное осенью, белое и покрытое льдом зимой. Я видела, как садится в него солнце, когда она стояла рядом со мной.

Часть берега очищена от камыша, и летом дети купаются в озере, все трое. Они бегают голышом, чужие редко забредают сюда.

Из кухонного окна я видела ее сад и западную оконечность озера. Кухня была в ужасном беспорядке, потому что Юстус после смерти жены не сумел найти домоправительницу, а сам был слишком занят, чтобы заниматься приборкой. Расставляя посуду, я поняла расположение шкафов и полок, как его придумала она. За пестрыми занавесками, какие она выбрала для альковов в верхних комнатах, я провела ночь. Среди ночи я проснулась и услышала, как на чердаке над моей головой бесчинствуют крысы. Против них нашли средство, крыс больше нет.

На другое утро, когда я стояла перед книжной стенкой в большой гостиной и вынимала книги, которые посылала ей в больницу, мне почудилась в воздухе холодная струя, будто мне на плечо упала какая-то тень. Я силой принудила себя не оглянуться тотчас же, чтобы увидеть, как она сидит в своем кресле, отвернувшись от меня, потому что в последнее время она все больше отворачивалась и не разрешала себя фотографировать — как она сидит в своей толстой зеленой вязаной кофте, хотя на дворе лето: она так легко мерзла.

Я закаменела и не обернулась, во всяком случае не сразу, а когда все-таки обернулась, в кресле ее не было, и никакая тень на меня не падала, и ее фотографий последнего времени тоже не осталось.

Дети, ее и мои, зовут меня с улицы. Какой-то кролик вырыл себе нору под фундаментом дома, надо его поймать и переселить.

Я подошла к входной двери.

Место, отведенное для террасы, еще предстояло зацементировать, и, куда ни глянь, всюду была недоделанная работа. Я вышла. И вдруг меня пронзила мысль, что до этой минуты я не понимала, почему она хотела жить именно здесь и зачем она выстроила себе этот дом. Мысль больше удивила, нежели озадачила меня, ибо было ясней ясного и достойно всяческого удивления, что весь этот дом был задуман как своего рода инструмент, которым она хотела воспользоваться, чтобы упрочить свою связь с жизнью, как место, родное и близкое с начала своего существования, поскольку она сама вызвала его из небытия и, находясь здесь, могла противостоять всему чужому.

Надежность, да, и надежность тоже.

Теперь, когда мой приговор уже ничего не может изменить, потому что все приговоры сами собой отпали и стали излишними, теперь я спрашиваю себя, какой другой образ жизни можно было ей предписать. Сколько я с тех пор ни задавалась этим вопросом — нет и не может быть лучшего, чем тот образ, который она сама для себя избрала. Я знаю, что возле одного из больших окон было отведено рабочее место для нее. Может быть, сказала она однажды, может быть, мне удастся когда-нибудь преодолеть здесь свою проклятую инертность. Так она это назвала.

Внешние трудности, мешавшие осуществлению ее плана, как это часто бывает, заслоняли его суть от нее самой. С деньгами получилось трудней, чем они рассчитывали, порой казалось, нет никакой возможности раздобыть необходимый материал, чтобы хоть как-то ускорить ленивый ход строительства. Если в течение этих двух лет они останавливались у нас, то лишь по пути с ярмарки, где надеялись раздобыть лампы, либо мебель, либо дверные ручки. И всегда они спешили, и всегда над ними висела угроза окончательного замораживания всей затеи. Как-то раз в сумерки, когда мы провожали их к машине, Криста Т. показалась мне слишком подавленной для того, чтобы это можно было объяснить только теми неурядицами, на которые она жаловалась. Я произнесла несколько ободряющих слов. Юстус, стоявший у нее за спиной, многозначительно и умоляюще кивнул мне, я вопросительно на него поглядела, Криста Т. каким-то бойким замечанием уклонилась от моего сочувствия. Я не поняла, что происходит, они сели в машину, мы договорились об очередной встрече и, как всегда, отложили настоящий разговор на следующий раз. Они уехали.

Слишком мало данных, чтобы построить на этом какие-то предчувствия. Кстати, мы не часто стараемся по-настоящему осмыслить то, что видим или слышим, о чем говорят или умалчивают другие. Когда несколько недель спустя она позвонила мне, чего обычно не делала, я была приятно удивлена. Лишь после того, как мы проговорили целую минуту и было сказано самое главное относительно работы и здоровья детей и наступила внезапная пауза, я задала себе вопрос: зачем она позвонила?

Я точно запомнила ее формулировку: я делаю глупости, сказала она.

Невольно понизив голос, я спросила: ты одна дома? словно догадываясь, о какого рода глупостях она собирается поведать.

Да, сказала она.

Здесь память мне изменяет, я не могу точно привести ее слова и не думаю, что мне следует сочинять их. Она сказала, что влюбилась в другого, так кажется, да и как иначе она могла это выразить? Он приятель Юстуса по охоте.

Вот так, больше ничего.

Да, и еще одно: дело — она сказала: дело — уходит из-под ее власти.

Помню еще, мне вдруг показалось, будто я понимаю, что наблюдала в ней последнее время, но я не хотела этому верить и поспешно проговорила: госпожа Бовари.

Не новость для нее, но какой ей в этом прок? Хотела ли она выговориться, наконец, наконец-то выговориться или хотела действительно услышать мое мнение? Как бы то ни было, я сказала: кончай с этим, добром это не кончится.

А что значит «кончай» в сердечных делах и как прикажете делать то, чего ты должен, но не можешь хотеть?

Юстус знает?

Естественно.

Тут я все-таки испугалась. Кришан, сказала я, я не знаю, чего ты от меня хочешь. Я могу сказать тебе только одно: так нельзя.

А почему нельзя? — спросила она с вызовом. Вы, должно быть, считаете, что мне на роду написано быть верной?

Я заметила, что она нарочно смешивает меня с остальными из желания быть несправедливой, с кем же это — остальными? С Юстусом, что ли? — но все равно я ответила: да, я считаю, что ей это написано на роду.

Она молчала довольно долго, потом резко сказала: знаю — так, словно только она могла что-нибудь об этом знать.

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 38
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Размышления о Кристе Т. - Криста Вольф бесплатно.
Похожие на Размышления о Кристе Т. - Криста Вольф книги

Оставить комментарий