Девочки мадам Клео - Люсьен Гольдберг

Сержант Джо Макгроу, водитель танка, шедшего следом непосредственно за танком Дэррила Слайда, постоянный партнер Слайда по карточной игре, был первым, кто видел, как сорвало крышку люка с танка Дэррила. В то же мгновение, ослепленный языком пламени, вспыхнувшим в воздухе, Макгроу вскинул к лицу руку, заслоняя глаза, и завопил во всю мощь своих легких. Любому танкисту известно: сила внутреннего взрыва настолько разрушительна, что люди в танке буквально изжариваются.

Отняв руку от глаз, Макгроу приник к наблюдательной щели, расположенной прямо перед ним на уровне глаз. Танк Дэррила перестал вращать гусеницами и остановился, бешено содрогаясь. Джо Макгроу знал, что найдет в нем, когда он остынет настолько, что к нему можно будет подойти. Он также понял, что завтрак в нем не задержится.

Услышав звонок телефона, Сью-Би Слайд спрятала медицинский учебник с картинками в ящик стола.

– Приемная клиники, – ответила она приятным голосом.

– Полковник Райс из военного госпиталя. Мне нужно срочно переговорить с доктором Вайсманом, будьте добры.

– Извините, сэр. У него пациент, – сказала Сью-Би.

Она не знала, кто этот офицер, но он был такого ранга, что привык к беспрекословному подчинению.

– Немедленно соедините, черт возьми! – проорал он. – У нас тут чепе!

– Да, сэр! – мгновенно отреагировала она.

Вероятно, на базе действительно что-то случилось, раз им понадобился еще один доктор. Обычно со всеми чепе справлялись их собственные медики.

Через несколько секунд после звонка полковника доктор Вайсман уже мчался мимо ее стола к выходу.

– Я в военный госпиталь, на базу, – крикнул он на ходу и хлопнул дверью.

Следующий звонок она приняла от командира роты, в которой служил сержант Слайд. Он-то и сказал ей, что с ее отцом произошло несчастье. Он немедленно высылает машину, которая довезет ее домой. Кто-нибудь с базы побудет с ней.

Она все еще дрожала, когда садилась в полевой армейский седан цвета хаки. Шофер молчал все время, пока они мчались на восток к кемпингу. Сью-Би не нуждалась в его словах. Всем своим существом она чувствовала – папа мертв.

На нижней ступеньке их домика Сюзанну поджидала красивая женщина в форме лейтенанта медицинской службы. Выйдя из машины, Сью-Би покачала головой, чтобы не дать ей заговорить. По выражению глаз женщины она определила, что это будут за слова, и не хотела слышать их. Так, сколько она себя помнила, смотрели на нее все, кто знал, что у нее нет матери, и взгляд этот был ей ненавистен. Он делал ее не такой, как все, выделяя ее из круга нормальных людей. Она научилась отказываться от помощи, не обращать внимания на соболезнования.

Хотя люди делают это, чтобы успокоить тебя, порыв их не приносит никакой пользы.

Всю нескончаемо долгую ночь в крохотный домик на колесах приходили и приходили люди. Иногда их скапливалось так много, что им едва хватало места даже в огороженном дворике.

Внезапно она услышала знакомый голос, вопивший:

«Прекратите! Прекратите! Прекратите!»

Как ни удивительно, но голос этот был ее собственный.

– Кто-нибудь скажет мне хоть что-то? – вопила она. – Он сварился? У него слезла кожа? Торчат кости наружу? Что с моим папой? Бога ради, хоть кто-нибудь, скажите мне хоть что-нибудь!

Сью-Би знала людей, собравшихся вокруг и глазевших на нее. Просто глазевших, и только. Никто не удосужился сказать о том, что ей было совершенно необходимо знать. Осталась ли она одна-одинешенька в мире? Выживет ли ее отец?

– Он умер, малыш, – раздался голос из открытой двери.

Она подняла голову и увидела входившего, в переполненную комнатку крупного мужчину в форме полковника; на лацканах его кителя были нашиты капелланские кресты.

– Он умер примерно час назад. Его последние мысли были о тебе.

Она узнала в нем того полковника, которому доктор Вайсман делал проктоскопию. Того самого, который беспрестанно плакал, а она гладила его по руке.

Сью-Би по-прежнему молчала, баюкая и тиская подушку. Внутри нее бушевала ярость. «Его последние мысли были о тебе». Да как вы могли слышать его мысли? Откуда ему известно, о чем думал отец перед смертью? Ее вообще не интересовали последние мысли отца. Ей было важно знать, что было сделано, чтобы облегчить его страдания.

Человек, наверное, просто не может сгореть до смерти, не чувствуя при этом боли. Наверное, ему было унизительно выказывать боль. Он умер в одиночестве. Почему ее не отвезли к нему? Почему ей ничего не сказали? Неужели думали, что она недостаточно крепкая? Что она еще маленькая?

Когда она сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, в глубине души происходил некий, почти физиологический, процесс. Как будто рана в ее душе зарастала, покрывалась рубцом из ее собственной решимости. До знакомства с четой Вайсманов в жизни Сью-Би были только две ценности – любовь отца и его защита, пусть порой и очень жесткая. Теперь в главную ценность, ради которой стоило жить, превратилась ее работа у доктора Вайсмана.

После обрядовых похорон с отданием всех почестей и богослужением в церкви при военной базе и последующего оформления документов, произведенного интендантом в рабочем кабинете роты, ее отвезли к домику на колесах. Ей как раз исполнилось восемнадцать, и по техасским законам она достигла совершеннолетия, что облегчило решение некоторых юридических вопросов. Ей не требовался опекун. Она получит страховку за отца в положенное время, а фургончик со всей обстановкой вместе с отцовским мотоциклом и микроавтобусом уже были в ее распоряжении.

Пора было браться за составление плана. Мысленно она выложила все, чем обладала, на стол и начала подводить итоги. Денежных проблем у нее нет. Это пошло в плюс. Она не дурнушка. Еще один плюс. У нее серьезные трудности с чтением, разрешить которые она пока не знает как, так что придется продолжать напрягаться. Это большой минус. Был у нее и еще один недостаток. Его она стала примечать за собой, когда слушала речь Вайсманов. Этим недостатком была ее манера разговаривать и ее произношение. Недостаток этот, с ее точки зрения, был более весомым, чем даже неспособность определить смысл написанного слова. Произношение телевизионных ведущих разительно отличалось от ее собственного, за исключением разве что ведущих фестивали музыки кантри. Начало было положено.

После смерти отца она перебралась в глубину домика – там было просторней, удобней и светлей. К тому же там она чувствовала себя ближе к отцу, ведь теперь она спала на его постели.

Она скучала по нему. Больше всего ей не хватало его защиты и покровительства. Через некоторое время после того, как он погиб, в домик стали захаживать его приятели по игре в покер – они постукивали костяшками пальцев по сетчатой двери трейлера, желая войти внутрь.