Молчание - Мишелль Сагара

По обе стороны от дверей были туалеты; помимо них – зеркальные туалетные столики с маленькими – для этого дома – рукомойниками и очень большими столешницами. Было также две ванные, по одной возле каждого туалетного столика. Эмма прошла между зеркалами и поморщилась, но зеркала были просто зеркалами. Она направилась в глубину спальни. Кровать была так огромна, что не поместилась бы в самом большом зале под лестницей в доме Холлов, выглядела крошечной.

Чейз заглянул в комнату с осторожностью, и Эмма с беспокойством взглянула на него.

– Ничего, – сказал он Эрику.

– Ты уверен?

Чейз кивнул и посмотрел на Эмму.

– Эмма, – спокойно сказал он, – Эми должна освободить дом.

Она уставилась на него.

– Чейз, только девять часов. Ты хочешь, чтобы я сказала выгнать всех сейчас?

Он не ответил.

Эрик, понимая проблему Эммы, сказал:

– Давайте проверим ее. Шум и люди не будут мешать, если мы проследим за этим.

– Нет. Только если некромант не вернется.

Некромант. Эмма смотрела на Чейза долгое мгновенье, а потом повернулась и направилась к лестнице.

– Это одна из двух комнат, – удалось ей произнести. Некромант.

– Есть шанс, что одна из этих комнат пустая?

– Все зависит от того, какую музыку поставит ди-джей. Если плохую, его линчуют или быстро разъедутся.

Прозвучало длинное тихое ругательство. Но ругалась не Эмма. Она все еще была под впечатлением от слова Некромант. Она направилась вниз по лестнице, цепляясь за перила; они следовали за ней. Она резко развернулась направо в конце лестницы и снова поднялась на одну ступеньку, избегая давления тел; это сильно замедлило их движение. Однако, в этот раз, Эрик не просто взял ее за руку и потянул через толпу.

Он поймал ее руку и держал, но сделал это для того, чтобы она ни отставала. Музыка стала еще громче и для того, чтобы что-то сказать приходилось кричать.

– Чейз, – крикнула Эмма.

– Что? – крикнул он в ответ.

– Куда?

– Вернемся назад в комнату. Ди-джея.

Эмма кивнула и направилась туда. Музыка стала громче; бас походил на сердцебиение – но становился все менее приятным – к тому моменту, когда она приблизилась к комнате. Она решила попытаться украдкой пройти вдоль стены, потому что люди, стоявшие там, с меньшей вероятностью могли толкнуть ее локтем или наступить на ногу.

Но она остановилась задолго до того, как достигла ди-джея. Эрик шел за ней. Чейз за Эриком.

У дальней стены стояли четыре человека.

Ни один из них не был живым.

– Эмма? – спросил Эрик, его рот был достаточно близко к ее уху, чтобы она почувствовала, как слова прошли по ее спине. - Эмма, что там?

– Ты их видишь? – Она подняла руку и указала направление. Когда Эрик не ответил, она повернулась – а это было трудно – и посмотрела на него. Его глаза сузились и он рассматривал стенку, но по его лицу она не могла сказать видел ли он то, что она могла увидеть так легко.

– Чейз? – Ей пришлось прокричать это.

Чейз медленно покачал головой. Он подошел ближе и теперь вместе они занимали не более одного квадратного фута.

– Что ты видишь?

Эмма не любила слово "мертвый" или "призрак", потому что это звучало как-то предвзято. Они были слишком плотны, было легкое свечение вокруг их глаз, и даже кожи, но без этого она бы могла ошибочно принять их за живых людей.

Хотя, наверное, не в этой одежде. Она поколебалась, но затем произнесла.

– Мертвые. Четверо: две женщины, один мальчик и одна девочка.

Эрик, я не понимаю, почему вы их не видите. Они мертвы.

Чейз закрыл глаза и напряг плечи. Эрик, наконец, позволил ей идти и положил руку на его плечо.

– Не сейчас, Чейз.

– Черт, Эрик... – Он вздохнул, успокаивая себя. – Ты не видишь их?

Эрик покачал головой.

Эмма спокойно произнесла.

– Они скованны цепью.

Эрик взглянул на нее.

– Скованны?

Она едва услышала.

Она кивнула.

Он выругался, но все слилось в шуме. Она продолжила путь и, через минуту, он последовал за ней. Ди-джей что-то кричал и показывал на пол, но Эмма не смогла рассмотреть, на что он указывал. Она улыбнулась ему, а он сгримасничал и пожал плечами.

Она прошла мимо него, приблизилась к стене и подошла к ближайшей мертвой женщине. Она была, подумала Эмма, намного старше ее матери – старше и крепче. Ее платье вполне могло быть нормальной деловой одеждой лет двадцать-тридцать назад, а в ее волосах – когда-то мышино-коричневых – проскальзывала седина. Казалось, она не видела Эмму, что, ведь Эмма стояла прямо перед ней, приводила в замешательство.

Эмма подняла руку и помахала прямо перед ее глазами. Ничего.

Она почувствовала руку Эрика на своем плече и обернулась.

– Она не видит меня, почему она здесь?

Он не ответил. Но Чейз грубо сказал:

– Расскажи ей, Эрик.

– Не здесь.

– Скажи ей или это сделаю я.

Эрик схватил Чейза за рубашку, Чейз толкнул его, а Эмма фыркнула.

– Парни, мне приятно видеть, как вы растираете друг друга в порошок, но сейчас это бессмысленно.

Оба посмотрели на нее.

– Вы на самом деле как братья, и мне все равно, что вы говорите. – Она сделала глубокий вдох и приблизилась к женщине настолько, что смогла коснуться ее. Ее рука поколебалась возле округленных контуров бледной щеки, прежде чем она опустила ее. Это не было – не могло быть – таким же, как прикосновение ее отца; это было бы как прикосновение к трупу.

Вместо этого, она смотрела на цепи. Это были тонкие, золотые цепи, похожие на ту, которую держал Меррик Лонгленд. Она касалась той, и подумала, что сможет коснуться этих.

– Я сожалею, – сказала она женщине, которая могла показаться статуей всем, кто мог ее заметить.

– Эмма, что ты делаешь? – Спросил ее Эрик.

– Не пытайся задушить Чейза, – кратко ответила она. Цепь была более массивной и, как она заметила, походила на веревку несколько раз обмотанную вокруг женщины. Эти петли исчезали в стене и появлялись с другой стороны, слабо мерцая. Один край – только один – протянулся от другой женщины, и от той к двум детям. Казалось, она была обмотана вокруг каждого несколько раз.

– Эмма?

– Просто позволь мне разобраться в этом. – Она коснулась цепи, которая связывала женщину со стеной; она была натянута так сильно, что совершенно не играла. Она подошла к женщине справа и положила обе руки на тугой одиночный край. Он был немного теплым и, хотя выглядел металлическим, казался... влажным. Скользким. Если цепь, которая связала Эмили Гейтс и была скользкой, Эмма не заметила этого. Это одно из преимуществ адреналина.

Она потянула за него и все четверо задрожали. Она отдернула руку как от огня.