Худой мужчина - Дэшил Хэммет

— Мистер Чарльз, какая именно там расстановка сил?

— В семействе Йоргенсенов? Вы, наверное, знаете не хуже моего.

— Не знаю, — сказал он, — и это факт. Скажем, эта миссис Йоргенсен. Что она такое?

— Блондинка.

Он мрачно кивнул.

— У-гу. И это все, что мне известно. Но, слушайте, вы же их давно знаете, и судя по ее словам, у вас с ней…

— У меня с ее дочерью, — сказал я. — А также у меня с Джулией Вулф, у меня с миссис Астор. Я вообще по женской части хват.

Он поднял руку.

— Я не говорю, что верю каждому ее слову, и нечего злиться. Извините, но у вас неверная позиция. Вы ведете себя так, будто считаете, что мы только и стараемся во что бы то ни стало все спихнуть на вас. А это совсем не так, абсолютно не так.

— Может быть, но с самого прошлого раза вы ведете со мной двойную игру и…

Он воззрился на меня своими немигающими бесцветными глазами и спокойно сказал:

— Я фараон. У меня своя работа.

— Согласен. Вы мне велели прийти сегодня. Что вам угодно?

— Я не велел. Я просил.

— Пусть так. Что вам угодно?

— Не надо мне этого, — сказал он. — Ничего мне такого не надо. До сих пор мы говорили без обиняков, и мне, так сказать, хотелось бы продолжать в том же духе.

— Вы же первый начали.

— Не уверен, что это факт. Слушайте, мистер Чарльз, а вы-то можете поклясться или просто честно сказать, всегда ли вы мне все выкладывали до конца?

Говорить «да» было бы бессмысленно — он бы все равно не поверил. Я сказал:

— Практически.

— Да, практически, — проворчал он, — все только и говорят мне правду «практически». Эх, найти бы такого непрактического сукиного сына, который бы этот обычай поломал к чертям!

Я мог только посочувствовать ему, я понимал его состояние.

— Может быть, никто из тех, кого вы нашли, не знает всей правды?

Он посмотрел неприязненно.

— Похоже на то, да? Слушайте, мистер Чарльз, я говорил со всеми, кого смог найти. Найдете мне еще кого-нибудь — и с ними поговорю. Вы подумали о Винанте? А о том, что у нас весь отдел работает день и ночь, лишь бы отловить его, вы не подумали?

— Есть ведь сын, — выдвинул я предложение.

— Есть ведь сын, — согласился он и тут же позвал Энди и еще смуглого кривоногого субъекта по фамилии Клайн. — Подать мне сюда этого щенка Винанта-младшего. Я желаю с ним поговорить. — Они вышли. Он сказал: — Видите, до чего мне охота с людьми пообщаться?

Я сказал:

— У вас, похоже, сегодня нервишки пошаливают. Йоргенсена из Бостона везете?

Он пожал своими мощными плечами.

— Мне его рассказ кажется правдивым. Не знаю. Может, поделитесь впечатлением, как он вам покажется?

— Разумеется.

— Сегодня я действительно немного на взводе, — сказал он. — Ночью глаз не сомкнул. Собачья жизнь. Сам не понимаю, с какой стати я за нее так цепляюсь. Может же человек завести клочок земли, проволокой огородиться, чернобурок каких-нибудь заиметь и… Ладно, в общем, когда вы в двадцать пятом Йоргенсена спугнули, он, по его словам, бежал в Германию, бросив тут жену в незавидном положении — об этом он, правда, особенно не распространялся. Изменил имя, чтобы вам труднее было его найти. По той же причине он боялся работать по специальности — он себя называет технологом или что-то вроде того. В общем, особенно разжиться ему было не с чего. Он утверждает, что прирабатывал, где мог, но, насколько я мог понять, главным образом, он, так сказать, «жиголировал», если вам ясно, что это значит. Только дамочек с тугими кошелечками ему перепадало не так уж много. Короче, году в двадцать седьмом-двадцать восьмом попадает он в Милан — это город такой в Италии — и там вычитывает в парижской «Геральд», что Мими, недавно разведенная жена Клайда Миллера Винанта, прибыла в Париж. В лицо он ее не знает, она его тоже, однако, он в курсе, что это сногсшибательная блондинка, любит мужчин и всякие увеселения, и что по части мозгов у нее небогато. Он, стало быть, вычисляет, что ей при разводе перепали кой-какие денежки Винанта, смотрит на это дело так, что сколько бы он из нее не выкачал, все равно выйдет не больше той суммы, на которую его нагрел Винант. То есть, он всего лишь вернет себе часть того, что ему и так причитается. Тогда он наскребает на билет до Парижа и отправляется туда. Пока все нормально?

— Вроде бы.

— Вот и мне так показалось. В общем, он без особых проблем знакомится с ней в Париже — то ли сам знакомство заводит, то ли кто-то его знакомит, то ли еще как. А дальше все еще проще: она влюбляется в него по уши — как он выразился, «втрескалась». И вот, глазом моргнуть не успеешь, она уже на корпус впереди него, и начинает подумывать, как бы за него замуж выскочить. Естественно, он не очень старается отговорить ее. Вместо алиментов она получила от Винанта единовременную сумму, — двести тысяч монет, Боже ж мой! — так что с ее замужеством никакие выплаты не прекращаются. И, стало быть, он может по локоть запустить ручки в ее сундук с денежками. В общем, так у них все и вышло. Он утверждает, что свадьба была ненастоящая: где-то в горах, которые будто бы есть между Испанией и Францией, обряд совершал испанский священник на земле, которая на самом деле принадлежит Франции. То есть, получается, что брак из-за этого недействителен, хотя лично мне кажется, что он просто-напросто хочет отвертеться от статьи за двоеженство. Самому-то мне плевать, так оно или не так. Суть в том, что он запустил руки в ее денежки и не вынимал, пока там хоть что-то было. И, представьте, он утверждает, что все это время она и не ведала, что он — вовсе не Кристиан Йоргенсен, ее парижское приобретение, а кто-то другой. И не знала этого до того самого момента, когда мы накрыли его в Бостоне. Как, все еще похоже на правду?

— Еще похоже, — сказал я. — Только вот свадьба эта, как вы уже заметили… Впрочем, даже и тут он, возможно, не врет.

— Угу, да и какое это имеет значение? Стало быть, настают холода, а пачка денег все тощает, и он уже готов удариться в бега, прихватив все, что осталось, и вдруг она говорит, что, может, им вернуться в Америку и немного тряхануть Винанта. Он считает, что если это возможно, то было бы совсем неплохо, а она считает, что возможно. И вот они садятся на корабль и…

— Здесь во всей истории появляются трещинки, — сказал я.

— С чего вы взяли? Он не собирается ехать в Бостон, где у него осталась первая жена. Он не намерен попадаться на глаза тем немногим, которые знали его, включая, в первую очередь, Винанта. К тому же, кто-то сказал ему, что есть такая штука, как срок давности, и по истечении семи лет все обстоит просто замечательно. Он не считает, что идет на большой риск. Долго здесь засиживаться они не собираются.

— Все равно, мне эта часть истории не нравится, — настаивал я. — Но продолжайте.

— Итак, на второй день пребывания здесь, пока они все еще пытаются найти Винанта, ему не повезло. Он нос к носу сталкивается с подругой первой жены, Ольгой Фентон, прямо на улице, и она его узнает. Он пробует заговорить ей зубы, чтобы не сообщала жене, и ему-таки удается задержать это дело на пару дней. Целый роман сочинил, прямо как в кино — ну и воображение же у этого парня, скажу я вам! Однако долго дурачить ее у него не выходит, она идет к своему духовнику и все ему выкладывает, и спрашивает, как ей надо поступить. Он говорит, что надо сообщить жене. Так она и поступает и при следующей встрече с Йоргенсеном говорит ему об этом. Он сматывается в Бостон, чтобы постараться помешать жене поднять шум. Там мы его и задерживаем.

— А его поход в ломбард? — спросил я.

— Вписывается. Он говорит, что поезд на Бостон отходил через несколько минут, а денег у него при себе не было, и времени зайти за ними тоже, не говоря уж о том, что не сильно ему хотелось столкнуться со второй женой, пока не утихомирит первую. Ко всему, банки были закрыты, и он заложил часы. Мы проверили, все сходится.

— Часы вы видели?

— Можно и взглянуть. А что?

— Просто размышляю. Вы уверены, что они никогда не болтались на другом конце той цепочки, которую вам передала Мими?

Он выпрямился.

— Боже! — Потом с подозрением покосился на меня и спросил: — Вы об этом знаете что-нибудь или же…

— Нет, я же сказал — просто размышляю. А что он сейчас говорит об убийствах? По его мнению, кто их совершил?

— Винант. Он признает, что некоторое время думал, что это могла быть Мими, но потом она его убедила в своей невиновности. Он утверждает, что она никак не хотела сказать ему, что именно у нее есть против Винанта. Возможно, он просто хочет таким образом себя от всего этого отмазать. Я так думаю, что они определенно собирались пустить эту улику в ход, чтобы вытрясти из него нужную сумму.

— Значит, вы не считаете, что она сознательно подбросила цепочку?

Гилд опустил уголки рта.

— Она могла ее подбросить, чтобы потом было на чем его шантажировать. А что тут не так?