Драконье Солнце - Варвара Мадоши

Я к ней очень тщательно присматривался. Двигается уверенно, одежда выглядит более или менее аккуратной — недолго в плену продержали?… Видал я, в какие лохмотья превращается одежда узников… Или держали ее в куда более приличных условиях, чем доводилось сиживать, скажем, мне.

Впрочем, когда я попал тогда в застенки, особенно рассиживаться мне не давали. Зато теперь свысока могу поглядывать даже на опоясанных рыцарей: немало песен поется о нескончаемых мытарствах бравых вояк, и о том, как высоко потом вознесла их судьба. Меня пока судьба никуда не вознесла, но, судя по количеству синяков и шишек, в перспективе, как минимум, графство и женитьба на королевской дочке.

Когда мы вернулись на дорогу, шаманка предусмотрительно прикрыла лицо маской, будто бы от пыли, и широким капюшоном. Было ясно, что девушка довольно долго странствует вдали от родной северной земли. Удивительно, что до сих пор умудрялась гулять относительно на свободе. Или для Вии Шварценвальде жизнь была чередой побегов?…

Она упоминала о каком-то наставнике, с которым странствовала вместе. Быть может, этот наставник защищал ее?… Тогда смерть показалась ему желанным отдыхом: у девчонки настоящий дар влипать в неприятности.

Шаманка сидела в седле позади меня, обхватив руками за талию. Я решил, что в ближайшем селе надо будет купить для нее лошадь или, может быть, осла — а то Иллирика будет чересчур уставать в дороге.

Дорога, кстати, была отличная. Перевалило за полдень, жара потихоньку стала спадать. А может, все дело было в том, что мы теперь ехали по лесу, и дающих тень ветвей хватало в избытке.

Леса я не боялся — во-первых, что я, не отмашусь от разбойников, или уж не ускачу на худой конец?… Во-вторых, края тут достаточно мирные… Что до диких зверей, то они сидят себе по чащобам, дрожат от страха перед людьми.

Думал я и о другом. Шаманка сказала, что она полукровка… Но ведь девушка ничем, кроме собственно цвета, не похожа на гуля. Те — высоченного роста, с ручищи до колен. Ладони — настоящие клешни, ступни — лопаты, зубы оскалены. Глаза — да, умнее, чем у животных, — яростные, пронзительно жестокие. Но ненависть и жестокость эти — не человеческие. Я встречался с гулями… я знаю. Более или менее. В точности-то не знает никто. Кто-то говорит, что красные чудовища — остатки древних племен, ранее наравне с людьми проживавших в Подлунном Мире, кто-то — ошибка, неудачные слуги новых богов. Гули часто совершают набеги на человеческие поселения, иногда похищают женщин. Но я никогда не слышал, чтобы кто-то из этих пленниц когда-то возвращался, и, уж подавно, никогда не слышал о полукровках. Да и откуда им взяться, если гули никогда не оставляют в живых попавшего к ним человека?

В лесу простучал дятел и затих — смутился, что ли?…

Я спросил:

— Послушай, Вия… ты говорила, что ты одна такая.

Она сразу поняла, что я имею в виду.

— Насколько я знаю.

Я молчал, не зная, как спросить. Как получилось, что она осталась в живых?… Я слышал, что очень часто гули похищали человеческих женщин. Но вот о том, чтобы эти женщины сбегали или иным каким способом возвращались к семье — нет, о таком не говорили.

— Мою мать похитили гули, — вдруг сказала Вия. Видимо, она решила расставить все точки над i, чтобы я больше не приставал к ней с расспросами. А может, ей просто захотелось хоть кому-то о себе рассказать — вряд ли ей часто выпадала такая возможность. — Она была дочерью главы нашего клана. Пять ее родных братьев и четверо двоюродных поклялись, что вернут ее. Они отправились в поход, и сумели отбить ее у гулей… Правда, вернулось только четверо из них…

Вия сделала паузу. Я подумал, что, должно быть, нелегко знать: твое рождение было оплачено шестью жизнями. Впрочем, наше рождение — рождение детей семейства Ди Арси — тоже случилось не просто так.

— Мать оказалась беременной. Еще она утратила рассудок. Когда шаман хотел избавить ее от ребенка, она вела себя, как дикая кошка, и никого не подпускала к себе, даже собственную мать и любимую младшую сестру. Спустя семь, а не девять месяцев, как положено, она родила, и умерла при родах, потому что ребенок был слишком большим, да еще и лежал неправильно.

Я не мог скосить глаз на Вию, потому что она сидела у меня за спиной, но помнил и так: росточку она совсем небольшого. Впрочем, кто его знает, этих младенцев…

— У ребенка была красная кожа, острые зубы от самого рождения, он щурил глаза и не плакал, а скулил, как собака. Это была я. Шаман хотел на всякий случай принести дитя в жертву духам, но младшая сестра покойной не дала. Ее звали Виола Шварценвальде. Она ухаживала за мной. Потом ей пришлось прятать меня от родни, потому что они хотели избавиться от меня. А когда мне было восемь лет, она умерла тоже. Мне пришлось уйти из дому. Отшельники горы Зубчатый Кинжал позже посвятили меня в шаманы. От них же я узнала о Драконьем Солнце. Тогда я спустилась с гор вниз, пересекла реку Гарм и отправилась к Вольным Городам, чтобы разузнать об астрологе Гаеве. Там я встретила странствующего лекаря, Эрнеста из Аламболя, который взял меня в ученицы и в помощницы.

— Он знал о твоем происхождении?

— Да.

— И не боялся?

— Чего, милорд?

— Того, что ты как-нибудь перегрызешь ему горло? — я спросил это с явственной насмешкой. Подумал: вполне может замкнуться, обидеться насмерть. Она ответила с таким же смешком:

— А вы не боитесь?

— Будь ты кровожадной, мне бы не пришлось спасать тебя два раза, — я чуть пришпорил Иллирику. Она плелась все медленнее и медленнее, хотя невеликий вес шаманки уж никак не мог столь пагубно сказаться на ее скорости. Саботировала она, вот что. — А ты даже ту парочку не покалечила. Хотя, сдается мне, драться умеешь. Шаманам запрещено проливать кровь?

— У каждого шамана есть свои обеты. Они отличаются от племени к племени, отличаются в зависимости от духов, которым служит шаман. У меня таких обетов нет. Но… вы правы. Я никого не убиваю. Никогда. Лучше сама умру.

Она сказала это таким твердым, непоколебимым тоном, что я даже слегка удивился.

— В святые метишь?

— Ничуть, милорд. Я не против убийства, как такового. Но я ни за что не буду убивать сама. Если я кого-то убиваю… мне плохо, милорд. Очень плохо. Так, что лучше бы я умерла сама. Это… такое вот наследство.

Мои брови сами собой поползли вверх. По меньшей мере странно, что кровь гулей-людоедов в этой девушке сыграла бы именно так. Мне не слишком в это верилось. Но… чего только в жизни не бывает.

Когда мы достигли развилки, я придержал поводья Иллирики (кобыла недовольно фыркнула: только что понукал, хозяин, и уже тормозишь! Ты давай, определись с чем-нибудь одним!)

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});