Смерть на выбор - Марианна Баконина

— Фамилия? Самохин, Максим Александрович, два билета. А паспорт?

К этому вопросу журналист был не готов.

Он обернулся, рассчитывая на помощь спутницы. Но Нина пропустила мимо ушей большую часть переговоров — она не могла отвести глаз от окна, от взлетного поля.

Довольно далеко от магистральных путей душанбинского аэродрома, в самом дальнем его конце, был отведен уголок для малой авиации. Мелкие самолетики, необходимые для сельскохозяйственных работ, скорой медицинской помощи и прочего, а также вертолеты теснились на небольшом участке взлетного поля, небольшие крылатые и винтокрылые машины демонстративно не «смотрели» на могучих старших братьев. Но именно там Нина заметила «джип», на котором они выбрались из пустыни. Она не смогла разглядеть водителя: слишком далеко загнали местную авиацию, — но, прах и пепел, девушка, не слишком разбирающаяся в моделях авто, не могла не узнать автомобиль предводителя. Какие-то люди суетились вокруг «джипа», притулившегося рядом с вертолетом.

Максим все же сумел привлечь внимание девушки, он прибег к способу радикальному и надежному — толкнул ее под ребро.

— Она требует паспорта… Что делать будем?

— Вечный вопрос. А билеты есть?

— Да. — Максим, полузабывший о недотепистости спутницы, еще разок толкнул ее. — Есть, но документы и деньги… Твой Хусейн…

Нина, погруженная в раздумья о только что увиденной на аэродроме сцене, машинально посоветовала:

— Пусть еще раз проверит бронь и заказ, я думаю, там все предусмотрено.

Уж если Хусейн умудрился минута в минуту заказать вертолет для дальнейшей транспортировки клада бекташи, о таком пустяке, как документы для попутчиков, он не мог забыть.

— Проверьте заказ еще раз. Я уверен, что есть все необходимые данные.

Убеждать девушек и женщин из сферы обслуживания входит в круг профессиональных обязанностей репортера, Максим своими должностными обязанностями не пренебрегал.

Все уладилось в мгновение ока. Аэрофлотовская матрона еще раз связалась с Ваней-невидимкой, внимательно выслушала ответный хрип и урчание и больше вопросов не задавала.

— Ваш рейс через полтора часа. Вас пригласят на посадку. — Она улыбнулась точно так же, как ее коллеги с календарей.

* * *

Девушка и репортер устроились в самом дальнем и темном углу зала ожидания для очень важных персон. Кроме них, в зале никого не было, они могли расположиться где угодно, но инстинкт самосохранения, обострившийся в ходе недавних событий чрезвычайно, загнал их в безопасный сумрак. Впрочем, недостаточный для обеспечения подлинной безопасности, — об этом прекрасно знают специалисты, каковыми Нина и Максим считаться не могли даже после пережитых приключений.

Специально для них зажгли черное табло, извещающее о грядущих рейсах. Кроме диванов, никаких удобств для пассажиров не было, так что очень пригодились бы припасы, в свое время надежно упакованные Хусейном в их вещевые мешки. О них приходилось только мечтать — все осталось в багажнике «джипа».

Покой, ожидание и вынужденное бездействие будят желания. Очень хотелось пить, вымыться в душе, переодеться и перекусить. У них были только сигареты. Тоже из натовских пайков. Оба мирно курили, что несколько отвлекало от прочих устремлений.

— Привет, ждете вылета? — Хусейн и по каменным плитам умел передвигаться без шума. Снова подкрался незаметно. Скорее всего он вышел из служебной комнаты, а не прошел через охраняемый бдительным стражем главный вход.

Нина и журналист одновременно посмотрели на предводителя. Спокойно, без страха и паники. Они привыкли к внезапным появлениям Хусейна. И зал ожидания аэропорта все еще считали надежным убежищем, а авиабилеты — гарантией возвращения. Это в песках ступившие на путь тариката мюриды с современными пистолетами и автоматами в руках беспрекословно выполняли любые приказы. Это в песках власть сосредоточилась в руках интеллигентного шейха, легко отдающего приказы: казнить, похитить, убить, пытать, — шейха, не ведающего о гуманистических устремлениях века двадцатого, зато прекрасно знающего, как пользоваться компьютером, радиотелефоном и телефаксом.

— Все в порядке? — спросила Нина и сама устыдилась спрятанной в вопросе холодноватой вежливости. Так со спасителями не разговаривают. Хусейн не обиделся.

— Сейчас вас позовут на посадку. Пора прощаться.

Усиленный динамиками голос давешней матроны действительно пригласил двух пассажиров к выходу на взлетное поле. К выходу номер два.

— Ладно, у трапа попрощаемся, — тут же принял решение Хусейн. И первым двинулся в нужную сторону.

Опять превратившись в ведомых, Нина и Максим потянулись за ним.

У дверей, помеченных двойкой, стояла стюардесса, улыбчивая и спокойная, она ласково помахала им рукой. Хусейн переступил порог и тут же отпрянул:

— Черт, здесь ждут!

Он схватил в охапку недоумевающую барышню в синем форменном костюме. Она почти не сопротивлялась.

— Быстро. Через главный вход.

Они бежали очень быстро. Попутно Хусейн втолковывал стюардессе, что она должна сделать:

— Закажите автобус туда, откуда повезут других пассажиров. Мы подождем там. И поскорее.

Магнетизм, присущий их барсоподобному, железнотелому предводителю, сработал великолепно. Хозяйка пятого океана выполнила его распоряжения беспрекословно. Как только они ворвались в здание аэровокзала для простых смертных, она объяснила диспетчеру (или тому, кто в Аэрофлоте отвечает за отправку важных пассажиров) о странных пожеланиях вверенных ей важных персон.

— Пойдемте, сейчас подъедут.

— Мы подойдем через пару минут.

Хусейн подогнал ведомых к стене:

— Отдышитесь пару минут, я пока осмотрюсь. Досадно получилось.

— Слушай, на кого ты работаешь? — Нина решилась перебить предводителя.

— А зачем тебе это знать? — Он без тени смущения ответил вопросом на вопрос. — Вот вас отправлю — и тоже в путь.

Девушка тут же посмотрела на табло. Анкара, Москва, Дели. Через два часа самолет на Ташкент. Хусейн перехватил ее взгляд и покачал головой.

— Ты летишь другим рейсом? — спросила Нина.

— Другим, и не в этом дело. Пошли.

Он осторожно шагнул к выходу для черни. Провел их через толпу. Обыкновенные пассажиры, толпившиеся в загоне, по-аэрофлотовски именуемом «накопитель», тоже заметили подошедший автобус и кинулись к дверям. Строгая стюардесса невозмутимо пояснила, что эта машина для пассажиров первого сорта. Толпа зароптала и смирилась. «Икарус» повез к самолету троих.

Нина вспоминала список городов: Анкара, Дели, Москва, Ташкент. Интересно, куда направляется Хусейн? Более практичный Максим был озабочен другим.

— Ты уверен, что сейчас все обойдется?

— Скорее всего обойдется. — Хусейн настороженно озирался. — Может, и вообще-то — лишние предосторожности. — Тем не менее он не только довел обоих спасенных до трапа, но и поднялся с ними вместе.

Белый «ТУ-134» встретил компанию улыбками очередных стюардесс.

— Вот теперь порядок. — Хусейн вдруг перестал быть серьезным, разулыбался — второй раз за время их совместного путешествия. Потом сунул руку в нагрудный карман комбинезона.

— Это вам на память. — Девушка ахнула. Их предводитель протянул Максиму крошечную, усыпанную жемчугом иконку, старинный оберег — когда-то суровый лик святого хранил от напастей православного воина. — А это тебе. — Хусейн повернулся к Нине.

Щелкнул замочек — вокруг Нининой шеи обвилось золотое ожерелье, старинная работа: скрепленные причудливыми узлами цепочки тончайшие пластины, и на каждой рисунок — охота, война, пир, всего не разглядеть.

— И серьги — ты носишь. — Снова восторженный писк, на который Хусейн, как подобает воителю, не обратил внимания.

Он обменялся мужественным рукопожатием с журналистом. Потом к нему бросилась Нина:

— До свидания, и все же скажи — Анкара или Ташкент?

— Ох умна. Я бы на тебе женился, да ты не пойдешь. — Крепкие руки легли на плечи девушки. Узкие черные глаза столкнулись с серо-голубыми, широко распахнутыми. — Не скажу. Но знай: шейх — это особый случай. Я его с детства знаю. Он, между прочим, в МГУ учился. Кандидат наук. Самая мерзкая порода — готовы столкнуть свою страну в трясину средневековья, лишь бы им было хорошо. И мой отец знал его отца — тот тогда партийным боссом был. Вот. — Хусейн замолчал, потом добавил: — И знай еще: Восток вовсе не заросшее ритуалами болото. Восток — умеет быть динамичным. Ты же видела!

Если поверить, что Хусейн — олицетворение Востока, то — безусловно «да», цель и стремление к цели. Нина кивнула.

Обветренные губы воина пустыни коснулись ее щеки. Легкий, почти невесомый поцелуй.

— Прощай.

— Может, увидимся. — Девушка не могла отвести глаз и высмотрела крепкий поцелуй в губы.