Аниськин и шантажист - Максим Курочкин

– А вот и посмотрим, – не потерял азарта Костик, – не отговаривай. Лучше скажи, ты со мной?

– С тобой, – засмеялся Кирилл, – если не столичная банда, так хоть Рыбий Глаз. Все лучше, чем ничего. Только для начала надо изъять у Печного остатки зеленки или на худой конец расставить по всему дому капканы. А то он тебя из строя будет выводить, пока эта чертова трофейная зеленка не закончится. А у него ее бутыль, не меньше.

* * *

После того, как Ванька-Пензяк повесил возле клуба объявление об окончании приема волос участкового, приток доброхотов не уменьшился. Сейчас волосы понесли те, кто сначала припрятал их для себя или, как Митропия, планировал продать за достойную цену. А зачем хранить волосы, которые никому не нужны?

Сначала Пензяк ругался, пробовал не принимать одиночные и пучковые волосы Мухтара и его хозяина, но возмущение народа, рисковавшего, может быть, жизнью ради этих волос, было столь велико, что Ванька махнул рукой и просто вытащил в сени старый маленький столик, как это делают в поликлинике при приеме анализов. Посетители сами, не вызывая хозяина из избы, складывали анализы, то есть волосы на столик в произвольном порядке и уходили, щедро не раскрывая своего инкогнито.

Хозяину было некогда, он колдовал. Если кто думает, что колдовать – это так себе, ерунда, то глубоко заблуждается. Состав зелий у настоящего колдуна обычно очень сложен, а некоторые компоненты достать практически невозможно. Чего стоит один корень мандрагоры! Мельчайшая частица этого корня многократно усиливает действие любого зелья, а произрастает он исключительно под ногами повешенного убийцы, и то только в том случае, если в момент смерти убийца испытает мощнейшее сексуальное возбуждение.

А кто, скажите на милость, в наше время вешает преступников? Да еще в окрестностях совхоза имени Но-Пасарана?

И если бы только корень мандрагоры! Попробуйте заучить наизусть десятки заклинаний, по сути своей чаще всего напоминающие полную белиберду? А диплом получить? Дипломы-то тоже не каждому дают.

Слава Богу, для освобождения Костика-Кирилла от проклятия ни корня мандрагоры, ни яичников двухлетней макаки-резус не требовалось. А местные травки у Пензяка были в полном комплекте и с неистекшим сроком годности. Для этого благого дела он даже пожертвовал кусочек медвежьей пробки, выменянный как-то на одно старое семейное заклинание у сибирского коллеги и настоящий качественный березовый деготь.

На сеансы колдовства Пензяк не допускал никого. Местные старушки из особо озабоченных намекали ему, правда, что неплохо было бы завести приемника, но он угрюмо и упорно твердил, что передаст свои секреты только кровному наследнику. А ни детей, ни жены у него не было.

Впрочем, сам сеанс не был похож на те, какими пугают малых детей и истеричных барышень в триллерах. Он больше напоминал обычное кустарное производство – настолько просто и обыденно подходил Пензяк к своей работе.

Симпатичная эмалированная кастрюлька с ромашками на глянцевом боку аппетитно пыхтела на обычной газовой плите. Никаких тебе всплесков пламени, брызг огня и клубов зеленовато-тусклого дыма. Все деловито и даже как-то буднично. Ингредиенты добавлялись в определенной последовательности, но время между попаданием в кастрюльку той или иной травы отсчитывалось не с помощью песочных часов, а с помощью кухонного таймера, неведомым образом оказавшимся встроенным в плиту Пензяка. Последними в кастрюльку шли волосы: сначала самый длинный, потом средний, за ним коротенький, немного посеченный на самом конце. После того, как кастрюлька была снята с огня, последовал простенький ритуал с расставлением в определенной последовательности свечами и монотонно прочитанным стишком, именуемым заклинанием.

Остуженное пойло предназначалось частью для разбрызгивания вокруг дома участкового, частью для выливания на его голову. Кстати, вылить пойло мог и не колдун, а его порученец, совсем не обладающий колдовской силой. Зелье и так было вполне самодостаточно.

Закончив работу Ванька удовлетворенно вздохнул, стряхнул ладонью крупные капли пота со лба и перелил жидкость в две поллитровые банки. Потом немного подумал, написал на крышке одной «Для орошения дома», на крышке другой «Для орошения участкового», плюнул три раза через левое плечо и выставил банки на столик для анализов, предварительно очистив его от излишков волос. Волосы он выкидывать не стал. Отделил человеческие от козлиных и оставил про запас. Мало ли что! Пригодятся.

* * *

Перед тем, как лечь спать, Костик в очередной раз тщательно отдраил мелкой пемзой лицо. Кожа горела и пощипывала, но зато следы зеленки стали совсем тусклые и невзрачые, да и сыпь после таблеток Калерии вроде как побледнела и уже не чесалась.

– Ну и ничего, – убедительно произнес он, глядя в зеркало, – немного, конечно, заметно, но уже не так. Правда, Кирюха?

– Вполне, – согласился Кирилл, – при условии, что зелень не станет ярче утром, как обычно. Зеленка-то особенная, трофейная. Проявляющаяся.

Братья переглянулись. Хочешь-не-хочешь, а Печного необходимо было нейтрализовать, как бы это ни было жестоко.

Уже в дороге они придумали план. Слишком мудреный, на их взгляд, но уж какой есть. Выманить Печного из дома – это посложнее, чем научить медведя танцевать кадриль.

– Дед, мне нужна твоя помощь, – набрав в легкие побольше воздуха, начал Костик.

– Чего так? – всколыхнулась занавеска на печи.

– Понимаешь, вышли на след очень опасного преступника. Он настолько опасен и силен, что справиться с ним для нас стало делом чести.

– А я чего? Я ничего. Если надо, пособлю. Только, чур, ружо какое-никакое выдайте. А то в рукопашном я уж годков тридцать как не совсем.

– Ты не так понял, – не дал договорить ему Костик, – мы с Кириллом боимся, что все наши разговоры прослушиваются, и планы становятся известны противнику. Ты бы постоял на посту, пока мы посовещаемся? Это недолго.

Печка безмолвствовала.

– Простудиться боится, – нарочито громко объяснил молчание деда Кирилл.

– Не простудиться! – неожиданно громко отозвался Печной, – не простудиться, а в людях ошибиться. Я-то думал, что вы свои, а вы – хуже басурман. Не разбираетесь, кто вам враг, а кто самый что ни на есть добродушный желатель.

– И кто же нам доброжелатель? – не совсем понял характер претензий деда Костя.

– Не знаю кто. Раньше я был, а теперь черта лысого я вам, а не желатель.

Подтверждением угроз послужила крепкая и внушительная дуля, выскользнувшая из-за створок занавесок как балерина из-за занавеса. Братья обменялись многозначительными взглядами. Кто его поймет, этого Печного? То, что он обиделся, это факт. А вот на что? На то, что они хотели на пару минут выставить его за дверь? Вряд ли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});