Аниськин и шантажист - Максим Курочкин

То, что Кирилл испытывал к Калерии, не было похоже на простое восхищение. Впечатление от встречи с ней не растаяло бесследно, а превратилось во что-то более серьезное, горячее и важное, чем простое воспоминание. Кирилл не мог сказать, что это. Привыкший все называть своими именами и на все смотреть как бы со стороны, он пытался проанализировать свое состояние и обозначить его как одно из множества чувств и состояний, но совсем запутался и решил прекратить это неприятно теребящее душу занятие. В конце-концов, есть дела поважнее, чем копание в собственной душе.

Так или иначе, он чувствовал, что ему необходимо поближе познакомиться с Калерией. Что было между ними? Пара фраз, аромат щек и улыбка, брошенная через плечо? Разве можно серьезно относиться к столь ничтожной кучке сведений о человеке? А может она пустышка и хохотушка? А может у не есть неприятные привычки ковырять в носу и постоянно чесаться? А может, она страшная зануда? Правда, еще такой факт, голосующий в ее пользу, как восхитительного вкуса пирожки величиной в лапоть, но этот факт никак не может формировать мнение о ней как о женщине. Не может же человек рассуждать одним желудком!

Самое неприятное заключалось в том, что по всем признакам между его братом и Калерией что-то было. Не зря же так краснел Костик, когда разговор заходил о ней! Да и пирожки ни одна девушка местному участковому просто так таскать не будет, если она, конечно, не беглая уголовница, а он ее не покрывает.

Так что главная цель, с которой Кирилл предпринял эту разведку заключалась в том, чтобы чуть-чуть поближе познакомиться с Калерией, по возможности узнать, так ли она хороша душою, как и внешне, и прощупать характер отношений между ней и его братом. Повод к этому визиту тоже был вполне убедительный – как хороший брат, Кирилл просто обязан был предпринять попытки к выздоровлению брата. А раз Костик не желает идти к врачу, то Кирилл приведет врача к Костику. А если честно, то он просто хотел ее видеть.

В белом халате Калерия оказалась еще лучше, чем в дубленке. Халат придал ее образу еще больше недосягаемости и недоступности, парой мазков сакцентировал внимание на доброте и милосердии, оттенил нежность кожи и негородской цвет лица.

– Здравствуйте, Комаров, – представился он с порога.

– Здравствуйте, Белокурова, – подняла голову девушка.

– Я знаю, – совершенно по-детски улыбнулся Кирилл.

– Я тоже знаю, – такой же улыбкой ответила Калерия.

– Я так просто зашел, посоветоваться, – предупредил он ее вопрос. – Мимо шел и зашел.

– Раздевайтесь, – привычно кивнула Калерия и подошла к умывальнику.

– Да я не про себя, – испугался Кирилл, – я про одного своего знакомого.

– Все так начинают, – привычно бросила Калерия. – Так что там у вашего знакомого?

– Сыпь, – выпалил Кирилл.

Калерия подробно расспросила его о характере сыпи, о том, что его знакомый ел незадолго до ее появления, о склонности к аллергии, о лимфоузлах, о температуре. Кирилл послушно отвечал, исподтишка пытаясь составить свое мнение о девушке.

– Все просто, – наконец резюмировала она, – конечно, хорошо, если бы этот знакомый показал мне свою сыпь, но раз он стесняется, то я думаю, смогу помочь ему без осмотра. Говорите, он ел апельсины?

– Да, а в детстве мама не разрешала ему есть больше одного.

– Я выпишу рецепт, зайдете в аптеку. Принимать по одной таблетке три раза в день и никаких апельсинов! При хорошем раскладе уже к утру ничего не будет. Если за три дня не пройдет, то ему все-таки придется обнажиться. Отойдите.

Калерия отодвинула юношу в сторону, подошла к белому металлическому шкафу со стеклянными дверцами, обняла его, как родного и без усилий перенесла на два метра левее. За ним оказался точно такой шкафчик. Девушка достала из него бланк рецепта, потом так же непосредственно, привычно закрыла его первым шкафом.

– Это как? – не нашел более достойного выражения своему удивлению Кирилл.

– Акушерки нашей внучек таскает бланки рецептов для своей подружки. Та все время в больницу играет, вот он ей и носит, не уследишь. Хороший парнишка, но я эти бланки с кровью и потом выбиваю. Приходится блокировать.

– А шкафчик запирать не пробовали? – подал, как ему казалось, умную мысль Кирилл.

– Тут замки примитивные, – глянула на него исподлобья Калерия, – он их гвоздем вскрывает.

Пока медсестра заполняла бланк, Кирилл рассматривал шкафчик. Как обманчивы бывают предметы! Со стороны он казался довольно массивным и тяжелым, а на деле был как пушинка. Из алюминия, наверное. Чтобы проверить свое умозаключение Кирилл подошел к шкафчику и попробовал исподтишка поддеть его плечом. Шкафчик даже не шелохнулся. Кирилл подналег сильнее, хотя существовала опасность слишком сильным толчком уронить шкаф вместе со стеклом и всеми банками-склянками, что стояли в нем.

Шкаф слегка дрогнул, но не сдвинулся с места. Кирилл, уже не скрывая своей заинтересованности, обнял непокорную мебель руками и попытался приподнять. Шкаф не сдавался.

– Какой-нибудь секрет, – вслух догадался он.

– Бросьте вы, – отмахнулась Калерия, – какой секрет. Просто за день я его по пять раз двигаю, вот и наловчилась.

Кирилл опасливо взглянул в ее сторону. Неужели она действительно обладает силой Ивана Поддубного? Нет, вряд ли. Хрупкой ее, конечно, не назовешь, но чтобы легко ворочать шкафы – быть такого не может. Наверное, действительно секрет.

– Да, вот еще, – обернулся он, уже уходя, – говорят, раньше была такая зеленка, которая со временем не бледнела, а делалась ярче. Может такое быть?

– Кто это говорит? – заинтересовалась Калерия.

– Один пожилой уважаемый человек, – уклончиво ответил юноша.

– Понятно. Нет такой зеленки. Этот уважаемый человек темнит.

– А импортная? Может, она более едучая?

– А где вы видели раненого Ван Дама в зеленке? За границей, как мне известно, вообще зеленкой не пользуются. Ну нет у них чувства юмора, а маленьких обмазанных зеленкой человечков они принимают за инопланетьян.

– Понятно. Спасибо.

– Удачи.

Нельзя сказать, чтобы Кирилл узнал больше о Калерии. Но от этого ему не стало легче, и маленький шторм, поднятый в его душе после встречи с ней, грозил превратиться в довольно крупный.

* * *

– Это тебе от прыщей, – шлепнул об стол Кирилл облатку с таблетками, – а это – от зеленки, – прикрыл он лекарство сложенным надвое листом.

Пока Костя читал, Кирилл искоса поглядывал на занавеску на печи. Занавеска была недвижна, как парус на картине слабого художника.

– Ты так считаешь? – поднял глаза от листа Костя.

– Сопоставил все признаки, словесные показания подозреваемого и особенности его характера. Дедукция!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});