Песня орла - Мэрилайл Роджерс

Линет захотелось упасть на землю и закрыться от стыда и смущения, но благоговейную тишину неожиданно нарушил гром оваций и криков. Девушка спрятала раскрасневшееся лицо в ледяные ладони.

– Здесь, в Уэльсе, мы питаем большую слабость к поэзии и… к музыкальным талантам, – как можно непринужденней объяснил Райс совершенно потерявшейся девушке, – и когда они так счастливо соединяются… Словом, все присутствующие рады, что ты поделилась с нами своим даром.

– Наши способности ничтожны по сравнению с твоим пением! – Оувейн, сидящий по левую руку от Линет, приподнялся, чтобы произнести этот комплимент, но под ревнивым взглядом женщины с арфой сел обратно и громко добавил: – И с игрой Грании!

Та вспыхнула и, удовлетворенная, послала Линет самую теплую, самую искреннюю улыбку.

– Это так, – кивнул Райс, и блики костра вновь заплясали на его волосах, – и прими наш восторг как должное – тогда мы сможем и продолжить наше дружеское состязание.

Укоряя себя за глупую трусость, Линет все же подняла глаза на толпу, с любопытством глазевшую на нее со всех сторон, и, застенчиво улыбнувшись, пробормотала несколько слов благодарности, тут же переведенных принцем на местный язык. Зазвучала другая мелодия, и под ее напев Линет рискнула обратиться к арфистке, не сводящей глаз с предмета своей несчастной страсти.

– Грания, – начала Линет, стараясь загладить недавнюю оплошность, – мелодия, которую ты извлекаешь из своего божественного инструмента, удивительна! Я в жизни не слышала ничего подобного. – Комплимент звучал жалобно – как извинение и просьба простить. – Слушать тебя – радость, нет, больше! – высокая честь!

Лицо Грании потеплело при этих искренних признаниях, и, повернувшись к возлюбленному, она поняла, что и он, до сих пор еще не оправившийся от недавнего унижения, слышит и принимает извинения неумышленно обидевшей их девочки. Пальцы его нервно поглаживали короткие завитки черной бороды и выражали куда больше, чем смуглое бесстрастное лицо.

И, пока вся четверка была занята комплиментами и извинениями, вторая песня закончилась, и на ритмичное похлопывание и крики "Ивайс! Ивайс!" перед костром появился высокий тощий человек, двигавшийся одновременно разболтанно и настороженно.

– Ивайс – наш самый талантливый рассказчик, – пояснил Райс обоим норманнским заложникам. – Каждый год он возрождает своими речами то событие, почтить которое мы и собрались сегодня.

Но не успел принц закончить свое объяснение, как длинный человек пришел в движение и необъяснимым образом совершенно изменился. Голос его бился в словах и криках, а тело тем временем летало и выгибалось в немыслимом, невероятном танце, темным силуэтом зловеще выделяясь на желто-оранжевом фоне пылающего костра.

Райс тихо переводил Линет уэльские слова, хотя вряд ли это было необходимо – движения и безумные гримасы Ивайса сами по себе вполне объясняли все. Наконец, скрючившись, рассказчик повалился на землю – зима была побеждена. Настало глубокое молчание, прерываемое лишь потрескиванием дров в костре, а затем Ивайс победно взмахнул руками, уносящими его, казалось, прямо в воздух, и все вокруг озарилось счастливой улыбкой якобы вырвавшегося на свободу и вернувшегося на землю лета.

Толпа на миг замерла и вдруг разразилась бешеными овациями, сквозь которые неожиданно прорвался резкий мальчишеский голос Дэвида:

– Алан, Алан, а теперь ты покажи им свое искусство! Покажи, как ты умеешь подражать!

Маленький норманн покраснел до корней волос.

– Нет, сейчас это будет некстати.

– Да перестань ты! – Дэвид ободряюще похлопал друга по спине и обратил свой взгляд за поддержкой к Линет. – Он изображал Райса так, что умереть можно, правда! Ты же поделилась с нами своими талантами, пусть и Алан сделает это!

Линет замерла в растерянности. Она прекрасно знала эту способность брата и не раз видела, как радовались ей обитатели Рэдвелла. Имитации Алана были действительно хороши и даже забавны, но почти всегда выглядели язвительными и недобрыми пародиями.

Она все еще колебалась, но Дэвид, уже не дожидаясь ее слов, сам заговорил на уэльском, призывая соплеменников к вниманию. Он вытолкнул приятеля в середину круга, и изменить что-либо было уже поздно.

Беспомощно девушка повернулась к Оувейну, но и на его лице прочла лишь одобрение и неуверенность. Со страхом решилась тогда она посмотреть на того, кого будет сейчас изображать ее брат, но Райс спокойно сидел, склонив голову, и в глазах его поблескивало любопытство.

Окруженный со всех сторон ждущими зрелища людьми, Алан понял, что у него теперь нет иного выхода, кроме как показать этим людям то, что им обещано, и для начала закрыл лицо руками, широко растопырив пальцы. Когда же руки были убраны, на присутствующих смотрело лицо их принца, чуть тронутое привычной насмешливой полуулыбкой.

Наступило молчание, прерываемое лишь чьим-то тяжелым дыханием и полузадушенным вскриком; большинство просто замерло с раскрытыми ртами.

Тогда Райс откинул голову и разбил эту затянувшуюся тишину оглушительным хохотом; его реакция освободила всех – послышался заразительный смех отовсюду, и еще не напившиеся участники праздника пустились в отчаянный пляс под веселую музыку тамбуринов и свирелей.

Пока танцоры выделывали всевозможные кренделя, рискуя сломать себе шеи и ноги, Райс подозвал к себе все еще розового от смущения Алана.

– У тебя необыкновенный талант! Полного сходства добиться очень трудно, а ты сделал это всего одной гримасой. Как же тебе это удается?

Обрадованный, Алан вежливо наклонил голову и, глядя под ноги, ответил:

– Это очень просто. Лучше всего у меня получается мой брат Марк. – На мгновение губы мальчика сжались, и лицо его приняло сонное равнодушное выражение. – Правда, тут мне пришлось здорово потрудиться. Так что, видишь, скопировать тебя дело не очень трудное.

– Да, упорство всегда приводит к победе. – Белозубая улыбка принца при этих словах была лучшей похвалой мальчику, но Райс тут же продолжил, и на этот раз вопросом: – Но кто твой брат? – Зная ответ, принц хотел услышать его непосредственно от норманна.

– Ну-у-у, – мальчик пожал плечами. – Марк мой брат только наполовину, он старше меня и даже Линет. Мы и видим-то его крайне редко, поскольку он один из самых приближенных лиц принца Генри.[5] – Карие глаза Алана вспыхнули гордостью, и последняя фраза прозвучала почти хвастливо.

– Я знаю, – кивнул Райс, пряча свое удивление под добродушной улыбкой. – У самого меня братьев, увы, нет, но, глядя на Оувейна и Дэвида, я давно понял, как важно в этой жизни иметь брата. – Черные глаза на секунду остановились на Линет. – А как для сестер?