Папа (для) моей дочери (СИ) - Фомина Татьяна

Бабуля сканирует меня пристальным взглядом. Даже предположить боюсь, какие мысли бродят у неё в голове. Интересно, меня сразу казнят или дадут дожить до утра?

– Так. Я хочу его видеть. Надо же мне знать, в кого моя единственная правнучка такая гиперактивная, – ехидничает ба.

– Это лишнее, – отвечаю и иду на кухню. Отмечаю звук входящего СМС, но смотреть нет никакого желания.

– С каких это пор ты начала увиливать от ответа? – Бабуля материализуется на кухне.

– Ба, я не увиливаю. Я есть хочу.

– Есть она хочет! – фыркает ба. – В окно посмотрела и наелась?

Я даже не заметила, что действительно стою у окна.

– Бабуль, я устала. Очень.

– Ты не устала, ты запуталась, – произносит ба совсем другим тоном. – Садись, накормлю, пока ноги не протянула. Всех нормальных бабушек дети кормят, а я так и буду до конца своих дней у плиты стоять, смерть свою половником и скалкой отгонять. А может, кисель ей сварю, так она и отстанет…

– Баба, я тоже хочу киселёк! – На кухню прискакала Женя.

– Так, ты мне эту козу однорогую убирай отсюда! Нечего!

– Ну, баба! – ноет Женька.

– Женя, на кухне никаких игрушек! Ни с рогами, ни без! – строго говорит ба.

Женя прижимает к себе Лиу, обиженно сопит, но это нисколько не помогает, и дочке приходится отнести в комнату свою новую игрушку.

– Что у вас тут за военные действия? – На кухню входит мама. Машу ей рукой, сил говорить нет. Я даже не слышала, когда она пришла.

– У нас опять пополнение парнокопытных однорогих, – жалуется ей бабуля.

– А, – тянет мама, – Клим…

Я внимательно смотрю на неё.

– Мама, я же просила тебя к нему не ходить! – возмущаюсь я. Ведь единорога она могла видеть только у него в кабинете!

– Точно! Теперь мне ещё личного почтальона осталось в штате завести, чтобы он мои распоряжения передавал твоему Климу!

– Он не мой!

– Прелесть, а не мужчина! Ещё и немой! – Бабуля как всегда.

– Ира, вы в свой детский сад между собой сами играйте, а мне работать надо! Мам, дай я вазу достану.

– Зачем тебе ваза? – ворчит бабуля и отходит в сторону.

– Мама, зачем нужны вазы? Для цветов.

Мама достаёт вазу, набирает воды и выходит из кухни. Бабуля ставит передо мной тарелку с запечённой рыбой и следует за мамой – явно смотреть цветы.

Я рассматриваю золотистую корочку и понимаю, что есть не хочу.

– Ты так и будешь эту бедолагу гипнотизировать? Или это новый вид диеты: посмотрела и сытая? – интересуется ба, возвращаясь в кухню.

– Аппетита, ба, нет. Рыбка вкусная.

– Вкус ты взглядом определила? – не унимается ба. – Во семейка! Одна с единорогами носится, вторая взглядом есть научилась, а третьей новый зятёк розы дарит! Одна я и без роз, и без единорогов!

До меня не сразу доходит, что сказала ба.

– Что?

– О! Очнулась! Пока ты с несчастной форелью в гляделки играла, маму твою в оборот взяли! Всё! Господи, не дай мне помереть от любопытства! Хоть одним глазком взглянуть на этого Клима!

– Ба!

– Что ба?! Ну ладно! Двумя! А то одним фокус ещё не поймаю!

– Что вы тут фокусируете? – интересуется мама. – Мамуль, дай я сама себе положу, а ты присядь, – просит она ба.

Смотрю, как мама колдует лопаткой у противня, чуть ведёт плечами, словно пританцовывает.

– Мам, это правда, что Клим тебе цветы подарил? – не выдерживаю и задаю вопрос.

Мама разворачивается, ставит тарелку на стол и садится напротив меня.

– Да.

– З-зачем?

– За знакомство, – отвечает мама и отправляет маленький кусочек рыбы в рот. – М-м-м, божественно!

– Наташа, ты вилку-то опусти! – хмыкает ба, пока мама с закрытыми от удовольствия глазами рисует вилкой круги в воздухе.

– Мам, очень вкусно! Что бы мы без тебя делали?! – хвалит мама бабулю.

– Шатались бы на ветру, как соломинки. Ира, ешь давай!

– Я поем. Мам, может, объяснишь, наконец?

– А что объяснять? Пришёл, подарил и всё.

Наверное, мама права, ничего особенного не случилось, но я опять начала злиться.

– Я же говорю, молодец мужик: Женьке – козу однорогую, потенциальной тёще – цветы. Наташ, ты это, скажи ему, что мне цветы если только ими занюхивать, а так я коньячок предпочитаю! Марочный!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Да баба! Вы что творите?! – не выдерживаю я.

– Дань собираем!

– Какую дань? – переспрашиваю я, не мигая глядя на бабулю.

– За шесть лет!

Я вытаращенными глазами смотрю на ба, не понимая, шутит она или говорит серьёзно. От неё можно ожидать и того, и другого.

– Ира, что ты прям как маленькая! Никто ничего собирать не будет, – выговаривает мне мама. – Что он Жене сказал? – спрашивает она совершенно серьёзно.

– Фторирование нужно.

– Кто Женю поведёт?

– Могу я сходить, – тут же предлагает свою помощь ба.

– Не надо! Я сама! – ответила, пожалуй, слишком поспешно, не придавая значения маминой довольной улыбке.

– Ну сама, значит, сама! – вдруг легко сдаётся бабуля.

С трудом запихиваю в себя половинку порции и сбегаю из кухни. Не нравится мне быть жертвой бабулиных шуточек! Пусть другую мишень себе ищет!

Проходя мимо гостиной, которая служит маме её комнатой, замечаю на журнальном столике шикарный букет розовых роз, шумно вздыхаю и заставляю себя идти в свою комнату.

Женька сидит на полу и пытается завязать Лиу бант. Получается плохо, точнее, совсем не получается.

– Давай помогу, – предлагаю ей.

Женя вздыхает, но помочь разрешает. Обычно она всё старается делать сама. Будет пыхтеть до тех пор, пока не получится. Сажусь с ней рядом, беру её ручки в свои и направляю.

– Всё, теперь затягивай.

Женя уже сама поправляет бант.

– Мам, Лиу, правда, красивая? – спрашивает дочка.

– Очень.

Я не лукавлю, игрушка в самом деле очень красивая. Уж сколько я пересмотрела этих единорогов, но такую ни разу не видела, потому что сразу бы купила, несмотря на все ворчания бабули.

Усмехнулась про себя, вспомнив про «дань за шесть лет».

– Мам, ты Лиу улыбаешься?

– Ага, – соглашаюсь, хотя Лиу здесь ни при чём. Прижимаю к себе дочь. – Ты есть пойдёшь?

– Не-а, я не хочу. А баба киселёк сварила?

– Не знаю, вроде нет.

– А кому она обещала его сварить, чтобы от неё отстали?

Вот что за бабуля?! Ляпнет что-нибудь, а ты потом выкручивайся, как хочешь.

– Это бабушка просто так сказала, но я могу попросить её сварить.

– Я сама! – подпрыгивает с места моя егоза. – А ты пока посиди с Лиу, – просит Женя, вручая мне свою игрушку. – Баба всё равно с ней не пустит, – недовольно замечает она и выскакивает из комнаты, оставляя меня сидеть на полу вместе с её единорогом.

Поправляю Лиу бантик и ловлю себя на том, что непонятно чему улыбаюсь. Бабуля неправа: я не запуталась – я просто устала.

– Мам! Тебе тётя Олеся звонит! – Женя приносит мне телефон (на экране высвечено Олесино фото) и снова убегает.

– Да, Олесь? – принимаю вызов.

– Ну, как всё прошло? – интересуется подруга.

– Ты о чём?

– Ерёмина, ты дурочку-то не включай! – хмыкает Малевская.

Леся не Женя – её не проведёшь! И я рассказываю подруге всё, а потом жду, пока Малевская просмеётся.

– Ир, а это, кстати, неплохая идея!

– Какая? – переспрашиваю я.

– Познакомить Клима с бабой Розой! – выдаёт Малевская.

– Ты с ума сошла?! Ты хоть представляешь, что ба может выдать?!

– Прекрасно представляю! Это же баба Роза! Её проверочные тесты не всем по зубам!

Согласна с Лесей: Вадим его так и не прошёл.

– Нет уж! Спасибо! Не надо мне такого счастья.

– Что, жалеешь? – не унимается Леська.

– Кого?

– Клима, конечно!

– Вот ещё! Чего его жалеть? – бурчу я.

– А я бы посмотрела, как он будет выкручиваться, – произносит, хмыкая, подруга.

– Тебе надо – ты и смотри, а я не горю таким желанием, – фыркаю я.

И это правда. Клима и так в последнее время слишком много. Смотрю на Лиу, сажаю её на Женину кровать и поднимаюсь сама. Немного отдохнула и надо работать.