Одна птичка начирикала - Злата Иволга

кашлянул Третьяк. ― Надо вызвать Путяту, прояснить у него про кистень, а потом действовать по уже намеченному мной плану.

— Про кистень я уже узнал, ― вмешался Лют. ― Путята сказал, что пропал он у него. А украли, или потерял, не помнит. Кистень был целый и никем не заговоренный.

— Да? Хм… ― задумался Третьяк.

— Путята мог солгать, ― подал голос Тур.

— Ладно вам, ― рассердился Лют. И вечно этот разряженный все переворачивает и подвергает сомнениями его, Люта, добытые сведения. ― С чего бы? Считаете, если он топит людей в мешках, то и врет на каждом шагу?

— И то этого никто никогда не видел, ― вмешался Распута, заботливо державший Томилу за ручку. ― Слухи, значит, и побасенки одни.

— Тем более, ― поддакнул Лют.

— Он все-таки почтенный житель нашего города, ― поджала губы Томила.

— Думаю, наши дорогие гости могут идти домой, ― громко сказал Третьяк. ― Завтра вызовем в отделение всех подозреваемых и допросим одновременно. Посмотрим, что они будут говорить друг перед другом.

— Интересный метод, ― сказал Тур. ― Последний раз в столице он только запутал дело.

— Так то в столице, ― брякнул Лют и осекся.

Брови господаря Тура, уже не скрываясь под вежливой маской, сошлись на переносице.

— Конечно, почтенный Третьяк здесь главный, как я могу противиться его решению. ― В его голосе послышались ядовитые нотки.

— Если вы до завтра не найдете убийцу, то я делаю, как сказал, ― улыбнулся Третьяк. ― Думаю, тянуть с этим делом дальше уже некуда. Того и гляди кто-нибудь искупается в озере.

И он рассмеялся собственной мрачной шутке.

Выходя из отделения с Томилой и Распутой, Лют думал о столичном дознавателе. Нехорошо с ним обошлись. То Третьяк над ним подтрунивал, то Томила кричала. Да и он, Лют, тоже хорош ― из ревности чуть не пожалел, что сделал доброе дело и спас молодому господарю жизнь. Неизвестно, собирался ли Путята изловить велесова верховного жреца, а вот заезжим дознавателем точно бы рыб накормил. А уж если окажется, что душегуб все-таки Ворон, так почтенный Булат полстолицы от горя разнесет. И Туру наверняка достанется за излишнее рвение. Но коли убийцей станется боярыня Ярослава, господарю тоже будет плохо. И ему, Люту, неприятно. Нет, тут, как ни крути, всем выгодно, чтобы виновен был Путята. Или та же Бажена… Лют представил, как Путята, запрятав подальше свои счетные бумаги, крадется ночью по городу, сжимая в руках кистень.

— Распута, ― позвал Лют родственника, ― а можно ли с помощью обычного приворота убить человека?

Распута от удивления остановился, Томила стукнулась носом о его затылок и ойкнула.

— Чтобы от сильной присухи умер? Я слышал, что такое бывает, если перестараться. Да только, значит, это совсем глупым и дурным человеком надо быть. Я таких ошибок не совершаю.

— Нет, не от присухи, ― покачал головой Лют и сдвинул шапку на бок, в раздумье почесывая голову. ― Как бы растолковать-то? Я в колдовстве-ведовстве ничего не смыслю, но вот в обычной стороне дела… Предположим… хотя бы Ворон в кабаке у Путяты уносит его кистень. Идет к змею или еще к кому и накладывает на оружие сильный приворотный заговор. Потом прячет кистень в своем доме, берет стрелу и… кикиморы болотные, не получается что-то.

— Я понял тебя, ― медленно произнес Распута. ― Недаром, значит, ты человек военный, мне бы подобное и в голову не пришло. Вот скверные людишки на свете живут, если до такого додумались.

— Кто-то заговорил вещь, чтобы она убила? ― вмешалась Томила. ― Ну, тут без ревности и злобы явно не обошлось. Помню, как мы давно с девушками венки по озеру на Купалину ночь пускали. А некоторые колечки и височные кольца заговаривали на суженых. И если стрела, не дай-то боги, не находила свое колечко, то столько криков и ругани было.

Распута странно посмотрел на жену, потом на Люта.

— Вот что, значит, ― сказал он. ― Проводи Томилу до дома, а я пойду до храма Велеса. Буду просить мудрейшего о содействии.

— Что с тобой, дорогой? ― обеспокоенно спросила Томила.

— Большое злодейство у нас тут творится, ― ответил Распута. ― И я молю всех богов, чтобы не оказаться поневоле к этому причастным.

— Ты вспомнил, что к тебе приходил… ― изумленно выдохнул Лют, ― кто?

— Не совсем. Но работал я и с кольцами, и с другими украшениями. Я должен помочь разоблачить и наказать этого негодяя. А мудрейший жрец в силах помочь мне.

— Если что-то случится, ты позовешь нас? ― с тревогой спросила Томила, и Лют заметил на ее лбу морщинку. Беспокоится брательница за мужа. Вон как кинулась в отделение спасать его. Да и самого Люта тоже. Храбрая она на самом деле. И, ежели что не так, самого Путяту в его же мешок засунет и плавать отправит.

— Как не позвать, ― ответил Распута. ― Вы ж меня на мысль навели.

Лют собирался узнать, что именно понял родственник, но тот махнул рукой и быстро пошел по улице, ведущей к храму Велеса. Озадаченные Лют и Томила долго стояли и смотрели ему в след.

***

На следующий день Тур появился в отделении последним. Все подозреваемые были уже на месте. Судя по всему, запуганные довольным собой дознавателем Третьяком. Впрочем, выглядели они бодро, особенно Путята, который, осматривая окружающую обстановку, презрительно кривил рот. «Родственник самого великого князя, не иначе, ― с усмешкой подумал Тур. ― Во дворце родился». Ворон сидел неподвижно, уставившись в пол. Вдова Бажена вертелась на месте, тяжко вздыхая, похоже, страдала от жары. Неудивительно, если надеть столько слоев одежды. За отдельным столом восседали два писаря, усердно копошащиеся в бумагах.

Тур нашел взглядом Ярославу и чуть улыбнулся ей. Боярыня немного наклонила голову и улыбнулась в ответ уголком рта. Тур почувствовал, как на душе становится светло и радостно, но не успел насладиться чувствами. В дверь постучали, а потом и зашли верховный жрец Велеса и купец Распута. Причем зашли с невозмутимыми лицами и также невозмутимо расселись на свободной скамье, стоящей в стороне от основных действующих лиц. Тур поприветствовал мудрейшего и как можно вежливее и тише обратился к Третьяку:

— Что они здесь делают?

Не то, чтобы Тур был не рад видеть почтенного купца и не менее почтенного жреца, однако именно сегодня они могли помешать задумке столичного дознавателя.

— Все в интересах дела, господарь, ― с улыбкой ответил Третьяк. ― У них важные сведения. Не исключено, что мудрейший жрец обнаружил убийцу раньше вас… то есть нас. Хе-хе… Ему не впервой.

— Вот как. Тогда, думаю, мой свидетель тоже здесь не