Европа в окопах (второй роман) - Милош Кратохвил

А ветер вперемешку с дождем безжалостно пронизывает сплетения мертвых веток, бесформенные комья кустов, обдувает трупы мертвых солдат, треплет ветошь их былого обмундирования, разносит трупный запах и вместе с ним развеивает любую надежду начать все сызнова и иначе. Потому что последнее невозможно, совершенно невозможно.

Не так ли? Я обращаюсь к тебе, череп, ухмыляющийся из-под плоской французской каски? Возможно, вы желали всем нам добра, monsigneur? Или вы, mein Herr, от которого, увы, осталась лишь половина, возможно — лучшая… Или вон та могучая голенная кость, торчащая из трухлявого сапога… великан, которому она принадлежала, ого сколько он еще мог совершить! Да только о нем даже ничего не узнаешь, потому как все, что было выше колена, уже не существует. Или существует, но где-нибудь в другом месте. Столь же немо и переплетение мужских рук, удерживаемых вместе лишь остатками мышц да материей рукавов; все эти человеческие останки висят на ободранном дереве — без головы, без тела…

Лес у Коре, а сколько их еще…А сколько их — окопов…Крепостей…И только мертвые да мертвые вокруг…Их не сочтешь, и все это

Верден.

13. ВТОРОЕ ИНТЕРМЕЦЦО

Немецкая главная ставка.

Распорядок дня Его Величества императора Вильгельма II.

Утром император выслушивает регулярные донесения с отдельных фронтов, иногда — из тыла.

Затем следует оздоровительная прогулка, из понятной предосторожности ограниченная лишь штабным садом, и вольная беседа со штабистами или гостями.

Перед полуднем с ежедневным докладом является начальник генерального штаба полевых войск генерал-фельдмаршал фон Гинденбург, которого дополняет, обрисовывая общую ситуацию, главный квартирмейстер Людендорф.

Во время императорского обеда стол обычно сервируется на шестнадцать — двадцать персон, меню, кроме закусок и супа, включает всего три блюда с белым и красным вином. Обед завершают сигара и пиво.

После еды следует краткий ободряющий сон, а затем поездка по близлежащим или более отдаленным окрестностям, связанная с осмотром каких-либо достопримечательностей, природных или исторических, например, старинного замка, развалин крепости и т. п. Излюбленное место таких прогулок — поля сражений у Седана, где в 1870 году прусская армия на голову разбила французов. Подробный осмотр этих полей славы всегда доставляет императору удовольствие.

Ужин обычно завершается суаре — чаще всего с гостями, — кончается оно перед полуночью. Разговор прерывается знакомством с последними депешами, предлагаемыми вниманию императора.

Главная ставка находится в двух километрах от фронта.

Меню в главной ставке:

Крепкий бульон с клецками

Старый шерри, вайнгеймский рислинг (1911)

О' Брион (1907)

Яичный омлет с нежным шампиньоновым рагу

Ниренштейнское отборное (1904)

Хребет косули с ранними овощами

Мюллер экстра

Груша а-ля регент

Бургундское (1881)

Теплое сырное ассорти

Старое Венгерское — кофе

В первые восемь месяцев 1916 года немецкие концерны вывезли в нейтральные государства два миллиона тонн железа и стали, откуда это важное военное сырье было направлено в Англию и Францию.

С одной стороны, иностранные контрагенты предлагали значительно большие цены, чем могло заплатить немецкое военное министерство, с другой — в качестве встречных поставок они главным образом экспортировали в Германию медь, которой в свою очередь недоставало немецкой военной промышленности. Точно так же Германии удавалось покупать в нейтральных странах минеральные масла, шерсть, каучук, цемент и т. д., хотя бы в обмен на оптические приборы фирмы Цейс-Йена, которыми голландская фирма Маатшапи снабжала английский военный флот. Точно так же английские прожекторы были снабжены углеродными электродами немецкого концерна АЭГ; закупали их по девяносто шесть тонн в месяц, а в конце 1916 года — по сто сорок шесть тонн. А для Германии из французских колоний корабли доставляли в шведские порты никель.

Поэтому, например, французские летчики никогда не бомбардировали рудники и металлургические заводы в области Бриэй, захваченной немцами, — поскольку новые немецкие владельцы поставляли оттуда французской военной промышленности медь.

В 1916 году главный интендант немецких полевых войск затребовал ежемесячно пятнадцать тысяч тонн стали на колючую проволоку; соответствующий сталелитейный концерн отказал ему, ибо в противном случае не смог бы выполнить заказ на поставки для заграницы и был бы вынужден заплатить значительную неустойку.

Так случилось, что немецкие пехотинцы на французском фронте умирали на колючей проволоке, сделанной из немецкой стали, а французские poilu падали под пулями, покрытыми никелем из французских рудников.

Требования фронтов все растут, промышленность расширяется, цены поднимаются, а государство платит и платит…

«Через всю нашу национальную экономику красной нитью проходит идея организации и обеспечения рентабельности стратегически важных предприятий, побуждая их к постоянному подъему производства. Исходя из этого положения, военное командование выражает согласие с установлением цен, при которых смогут хотя бы вернуть затраты и предприятия, работающие наименее экономично».

(Из меморандума высшего немецкого

военного командования)

И вот военное министерство покупает тонну стали, идущей на снаряды, за двести восемьдесят марок, хотя производственные расходы — включая обычную прибыль — составляют всего сто восемьдесят марок. Берлинские оружейные фирмы Людвиг Леве и комп. и Ц. Лоренц, акц. общ., в 1916 году платили своим акционерам тридцатипятипроцентные дивиденды, то есть более трети стоимости каждой акции; точно так же и дизельные заводы Демлера; а фабрики по изготовлению взрывчатых веществ «Глюкауф» в Гамбурге в том же году выплачивали даже стопроцентные дивиденды.

Во многих случаях прибыли немецкой военной промышленности превосходили размеры основного акционерного капитала: так прибыли сталелитейных заводов Р. Линденберга, акц. общ., и медеплавильных заводов в Гиршберге до конца 1916 года выросли до ста восьмидесяти одного с половиной миллиона марок; чистая прибыль при этом достигла 350 процентов.

А оружейные предприятия в Англии…

А оружейные предприятия во Франции…

А оружейные предприятия…

А банки…

14. ВЕРДЕН III

(Эпилог)

«Русские прорвали австрийский фронт в нескольких местах на протяжении 350 километров, перешли границы, построили переправы через реку Серет, наступают на Львов, взяли 420 000 пленных и захватили 600 орудий.

Это вынудит немцев окончательно отказаться от Вердена и перебросить свои дивизии на помощь деморализованной австрийской армии».

Французская периодика, лето 1916 года 396

«Вскоре после того, как я принял верховное командование армией, я, учитывая общую ситуацию, счел своей обязанностью предложить его Императорскому Величеству проект приказа о прекращении наших атак на Верден. Бои вокруг него подтачивали наши силы, как зияющая рана. Было уже абсолютно ясно, что предприятие это во всех отношениях безнадежно и продолжение наступательных действий нанесло бы нам значительно больший урон, чем мы могли бы нанести неприятелю. Поле боя превратилось в сущий ад, как об аде говорили о нем и солдаты. Теперь, оглядываясь назад, я не могу не признать, что из чисто военных соображений мы поступили бы лучше, если бы не только вовремя прекратили наступление, но даже если бы добровольно отдали ранее захваченную территорию».

Генерал-фельдмаршал Гинденбург «Из моей жизни»

В декабре, по прошествии одиннадцати месяцев, сражение за Верден прекратилось.

Первоначальные территориальные успехи, достигнутые в результате немецкого наступления, были утрачены, немецкая армия оказалась оттесненной на исходные рубежи. Фронт закрепился почти точно в тех же местах, где началось февральское наступление.

На верденском поле боя осталось полмиллиона мертвых немцев и французов.

И это был единственный итог одиннадцатимесячной борьбы.

Сражения кончаются, война продолжается…

Берлин, 21 декабря, канцелярия Вольфа сообщает.

Главная ставка верховного командования, 21 декабря 1916 года.

Западный фронт.

Армейская группа кронпринца.

«Редкая орудийная перестрелка, сколько-нибудь значительных продвижений пехоты не отмечено».

15. ИЛЬ НЕ СТАЛО ВЕТРА В МИРЕ!

МЕРТВЕННАЯ ТИШИНА

НИ ОДНА В БЕСКРАЙНЕЙ ШИРИ

НЕ ШЕЛОХНЕТСЯ ВОЛНА.[29]