Мы вернемся домой - Иар Эльтеррус

Песни на площадях, причем пели о небе и стремлении к нему, а не об эгоистичной любви — ты только мой или моя, я сяду на тебя сверху и буду пануваты. Иван Борисович такой светлой, чистой, пылающей огнем творчества молодежи никогда не видел, юноши и девушки буквально пылали, они светились идеями, они рвались вверх, и ни один не стремился к личному благополучию. О таких учениках можно было только мечтать!

— Это дало воспитание? — хрипло спросил старый учитель. — Как вы добились таких потрясающих результатов?!

— Всего лишь оградили детей от деструктивных идей, проповедей эгоизма, пропаганды извращений, а прежде всего — от самого чудовищного, самого гнусного кошмара, когда-либо придуманного человечеством — либерализма. И, естественно, от его производных, включая национализм и нацизм. Причем от молодых ничего не скрывали, им показывали, к чему приводит то или иное, терпеливо отвечали на все их самые заковыристые вопросы. А поскольку гадить из-за границы стало некому, то со временем нас все удалось. И сейчас наши дети чистые и светлые, и своих детей они уже сами растят такими. Критическая масса была преодолена.

Он помрачнел и добавил:

— Но это было там, в нашей реальности. А теперь нам предстоит повторить все это здесь, что будет намного труднее.

— Почему труднее? — поинтересовался Иван Борисович.

— Да потому, что дома, как это ни странно звучит, нам помогла война, — вздохнул Олег Владимирович. — Она очень сильно проредила ряды наших врагов и предателей. А здесь все они живы и будут гадить нам, как только смогут. Но мы коммунары, мы не отступим.

— А как вы оказались у нас?

Выслушав рассказ об одиссее «Снегиря», старый учитель надолго задумался. Получалось, Бог услышал молитвы нормальных, не свихнувшихся на поганом украинстве людей страны, и прислал помощь. Имперцы терпеть нацистов на Украине однозначно не станут, по словам профессора, прилюдное высказывание нацистских идей — одно из немногих преступлений, за которые в империи приговаривают к смертной казни. На месте. Не говоря уже об убийствах несогласных.

Олег Владимирович, тем временем, рассказал о черной чуме и ее обнаружении в Николаевской области. А затем о принимаемых мерах.

— Значит, если бы не вы?.. — мертвенно побелел Иван Борисович.

— Да, — подтвердил профессор. — Доманевка полностью вымерла бы через две недели, а затем и вся область, да и страна, со временем, тоже. У нас от этой болезни умерло шесть миллионов человек. Это было страшно — вымирали целые города и поселки, я это видел. Заходишь в деревню, а там ничего живого, только черные, распухшие трупы прямо на дороге — люди пытались добраться куда-нибудь, где им помогут, но не успевали…

Он нервно вздрогнул и процедил:

— Мы изничтожили все американские биолаборатории, где выводят такие вот болезни. Во всем мире, кроме самой Америки. Но до нее очередь еще дойдет. Все ответственные за это скотство свое получат. Полной мерой. Вы ведь еще не в курсе, что западники запланировали для Украины?

Иван Борисович ошарашенно помотал головой, после чего Олег Владимирович с горькой улыбкой рассказал, что через каких-то два с половиной месяца науськанная Западом Украина должна была двинуться на Донбасс и устроить там геноцид руками националистических образований типа "Азова«[1] и прочей мерзости. А потом им предстояло то же самое в России, либералы в правительстве которой готовились сдать страну. Но они не учли одного — появления имперского корабля.

— Как вы понимаете, мы такого не допустим, — слова Олега Владимировича падали в пустоту, словно камни в пропасть. — Все до единого нацисты умрут. Все, кто стоят за ними, умрут. Все, кто их поддерживал, будут сосланы. Пожизненно. Мы еще тогда, в нашем двадцать первом веке, разучились прощать врагов.

— Правильно! — резко кивнул Иван Борисович. — Их нельзя жалеть, они нас не пожалеют.

Он решительно заявил этими словами, что полностью солидарен с имперцами — ненависть к нацистам, изгадившим родную страну, жгла душу старого учителя адским огнем. И раз есть кто-то способный вычистить их с Украины, то его благословение с ним. Ничего не жаль, чтобы отвратительная идея украинства была навсегда забыта.

— Предлагаю вам отправиться на «Снегирь», вместе с нашими учителями разрабатывать новые программы обучения детей, способные преодолеть в сознании детей деструктивные идеи. Вы лучше знакомы с психологией своих учеников, сможете подсказать нашим специалистам, если они в чем-то ошибутся.

— Готов к любому делу! — встал Иван Борисович. — Спасибо, что пришли на помощь! Знали бы вы, как я о чем-то подобном мечтал, глядя на факельные шествия нацистов! Слушая их вопли, прославляющие Бандеру и других, еще худших мерзавцев!

— В таком случае не будем терять времени, — одобрительно улыбнулся Олег Владимирович. — Через полчаса корвет «Стремительный» отправляется в систему Лейтена. Это, конечно, медленнее, чем на фрегате, целых двенадцать часов придется лететь, да и загрузка полная, придется в общей каюте лететь, без всякого комфорта, но в ближайшие трое суток больше ни один корабль туда не пойдет.

— Напугали ежа голой… э-э-э… — рассмеялся старый учитель. — Полет на космическом корабле в другую звездную систему в тесноте?! Всего за двенадцать часов?! Вы смеетесь? Это же сказка! Это же восторг!

— Ну, мало ли, может для вас комфорт важнее, — развел руками профессор.

Понятно, проверка, вздохнул про себя Иван Борисович. Неудивительно, не могут они знать, что он за человек, не предаст ли за тридцать сребреников. Таких, к сожалению, хватает. Но эти размышления не занимали старика, его куда более интересовал предстоящий полет. Святой Боже, как же он в юности мечтал о космосе, о полетах! Слабое здоровье не позволило поступить в летное училище. И вот теперь старая мечта готова исполниться.

Иван Борисович с предвкушающей улыбкой на губах двинулся за пришедшим за пассажиром низкорослым, смуглым молодым человеком, по его словам — наполовину белорусом, наполовину африканским пигмеем.

Помолодевший учитель двигался в восхитительное, сказочное, еще вчера невероятное и непредставимое будущее.

* * *

Таорай кё Орхат, старший инквизитор каланского сектора Универсума, открыл глаза и огляделся. Он находился в странной, непонятно для чего предназначенной полупрозрачной овальной капсуле, невдалеке от которой замерло шестеро вооруженных людей в бронескафандрах. Немного в стороне теркав заметил среднего роста коренастого мужчину в черной форме с погонами незнакомого образца. Явно командир.

Что ж, все ясно, его корабль паче чаяния обнаружили, причем обнаружили неизвестные чужаки. Ничего удивительного, проклятая черная дыра, в которую провалился его корабль, уходя от погони, вынесла его куда-то в неизвестность. И не выпустила из гравитационной ловушки. Таорай сжег все оставшееся топливо в безуспешных попытках вырваться. Оставалось только умереть, но он был воином