Православные христиане в СССР. Голоса свидетелей - Ольга Леонидовна Рожнёва

их родственников есть священномученики, которые пострадали за веру. Бывает, человек вырос в безбожной семье, но Господь как-то обратил, и вот человек верующим стал, а потом оказывается, у него в роду есть священномученик. Церковь земная и небесная молитвенно связаны.

Матушка Лидия у могилы мужа, протоиерея Иоанна Державина

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) говорил: «Ничего не бойтесь, кроме греха, а Господь знает, как Своих спасти».

Рядом всегда есть Господь, Который помогает

Рассказывает клирик храма Архистратига Божия Михаила города Воркуты священник Вадим Маринич, капитан СОБРа в отставке, ветеран двух чеченских войн

С самого раннего детства моя бабушка начала водить меня в храм

Я родился на Украине, в районном центре недалеко от Одессы. Жил там лет до шести, после чего мы с родителями переехали в Воркуту, где я и живу до сих пор.

С самого раннего детства моя бабушка начала водить меня в храм. Это даже был не храм, а часовня на кладбище. Потому что все большие соборы в то время гонений были закрыты, и священству, и простым мирянам – всем, кто верил в Господа нашего Иисуса Христа, – было тяжело выживать.

Это заслуга моей бабушки – она меня приучила молиться, не стесняться перекреститься там, где тебе подсказывает сердце. Я видел, как она творила молитвы утром и вечером возле икон. Они и сейчас находятся у меня дома, а самой бабушки уже давно с нами нет. Я очень ярко запомнил день, когда бабушка отвела меня в храм, где я исповедался и впервые причастился.

Священник Вадим Маринич

Ни одного храма в городе не было

Когда мы переехали в Воркуту, то здесь возникли с этим небольшие трудности, потому что ни одного храма в городе не было. Поэтому мой учебный год проходил по-другому. Не могу сказать, что я прямо молился все время. Но я по-своему, как мог… о Господе думал.

Летом, когда мы приезжали в отпуск к бабушке, мы с ней по обыкновению ходили в тот же самый храм. Было очень здорово, когда мы попадали на Пасху! Я помню, как учителя записывали, кто посещал храм в праздники, как ходили комсомольские патрули, как все это жестко было.

Как без Николая Чудотворца в море ходить?!

В то время, я помню, храм был полон людей! Я садился рядом с бабушкой на солее, потому что не хватало места, и там сидел всю службу. А сегодня вроде все нормально: и гонений нет, и храмы стоят. Приходи да молись, но людей гораздо меньше. В то время люди боялись в храм ходить, за это можно было и по шапке получить.

У меня дядька был коммунист, когда его дочку крестили, он даже в храм не заходил, на улице ждал. Хотя сам был моряк, очень верующий человек. Как это вообще: в море без Господа ходить?! Как без Николая Чудотворца в море ходить?! У всех были иконы Николая Чудотворца. То есть приходилось жить такой двойной жизнью в то время. А сейчас все дозволено, но никого нет. Детей нет, молодежи мало. Кто будет за нас молиться, когда мы уйдем?

Друзья Василий Чайкун и Вадим Маринич (справа)

Мы жили в этой реальности, и она на нас неизбежно влияла

Не могу сказать, что у меня в то время вера была как-то ярко выражена. Я обычным образом общался со сверстниками. Мы гуляли, шутили, дрались, даже, бывало, курили в пятом-шестом классах. Вот сектанты рядом с нами жили, штундисты, у них строго было. Они отказывались, когда их приглашали в пионерию или в комсомол, жили довольно обособленно. Меня удивлял их образ жизни.

Так они и жили, в отличие от меня, для которого Павка Корчагин был авторитетом в молодости. Я уже потом узнал, что это был воинствующий безбожник. Меня вдохновляли его самоотверженность и самоотдача. У нас тогда у всех мозги были сильно забиты коммунизмом. Или даже не коммунизмом, а социализмом. Мы жили в этой реальности, и она на нас неизбежно влияла. К примеру, из класса я был первым, кто вступил в комсомол, но это не мешало мне ходить вместе с бабушкой в храм, когда я к ней приезжал.

Все это шло параллельно одно с другим. Не могу объяснить, почему так происходило. Не могу сказать, что я был до фанатизма комсомольцем. Мне просто нравилось, что надо всего себя отдавать Родине, как Павка Корчагин, работать для людей, стараться что-то доброе сделать. Вот это меня больше всего привлекало. Я и в армии так старался жить.

Защитник Отечества – это всегда для меня было священно

У меня в семье были и военные, и моряки, и гражданские моряки. Защитник Отечества – это всегда для меня было священно. Я даже поначалу хотел связать свою жизнь именно с флотом. Три раза поступал в мореходку в Одессе. После армии у меня все же получилось поступить в высшую мореходку, но некоторые обстоятельства подвигли меня бросить ее через неделю. Так моя морская карьера закончилась, но я не мыслил своей жизни без погон. В скором времени, женившись, я поступил в милицию.

Меня так поразили эти непонятные церковнославянские буквы!

Библию или какую-нибудь духовную литературу в те годы нигде нельзя было достать. Я помню, как у соседей, у этих же сектантов, брал Ветхий и Новый Завет, читал немного, но далеко не смог уйти. Как-то раз я помогал своей православной соседке по дому, она уже старенькая была, и увидел у нее древнюю красивую Псалтирь, когда она ее читала. Меня тогда так поразили эти интересные, тогда еще непонятные церковнославянские буквы! Мне это очень понравилось, зацепило. Так что какой-то духовной литературы было не достать. Все познавалось из разговоров с дедушкой и бабушкой.

О чудесных случаях проявления Промысла Божия в моей жизни

У меня вся жизнь из чудесных случаев проявления Промысла Божия состоит! Вся моя жизнь – экстрим. Все потому, что у меня в жизни были две чеченские кампании. Постоянные выезды на спецоперации и прочее. Подрыв у меня был в Грозном, где меня контузило. Это меня очень отрезвило – я понял, что есть жизнь, смерть и все остальное.

И только благодаря Господу я сейчас живу. Только Он