Сокровище трёх атаманов - Сергей Алексеевич Чуйков

золотых. Казначей в точности монетки отсчитал, а среди них и был тот самый золотой. Мудрость учёного путешественника по всей Европе тогда известна была. Задумал российский царь Пётр для лучшего в своей стране судоходства прорыть канал между Волгой и Доном, и пригласил немца Маркуса Зейтера к себе на службу. Дал царь ему поручение — в наши края прибыть, карту начертить, мнение своё о постройке канала прояснить. А только не выполнил учёный царского задания, попался он в плен к восставшим донским казакам, они его и ограбили. Учёный тот, правда, жив остался, и скоро в родной Аугсбург вернулся, а вот волшебный золотой попал в казну восставших казаков, и следы его на этом теряются. Так что лежит он где-нибудь в нашей землице, а волшебство-то силу не потеряло…

Серо-чёрный вихрь налетел вдруг на разговорившуюся Крисовну, повалил с ног и начал метелить, приговаривая:

— Сожгла, дрянь, опять не сдохла, опять спасли, сволочи! — увлечённые интересным разговором наши герои не заметили, как во двор прокралась старуха-ворона Карловна. Однако ж Крисовна проявила неожиданные для её состояния ловкость и проворство, вывернулась, подскочила и набросилась в ответ:

— Сама сожгла, воровка, подлюка, всё равно убью! — бабки опять сцепились в яростной схватке. Невольные зрители молча, в изумлении переглядывались. Никто не знал, что делать, как остановить эту лавину ненависти. Даже Боцман, подойдя поближе, с немым интересом наблюдал за старухами, не решаясь вмешаться. Рыжик на минутку куда-то убежал, но очень скоро вернулся, вскочил на лавку и закричал:

— Эй, сумасшедшие! Вот, у меня в лапе сейчас последняя ваша семечка! Всё, больше ни у кого, нигде на свете оборотных семечек нет, эта вообще последняя. Вы постарались.

Старухи перестали драться, расцепились, обернулись на Рыжика и слушали. А он продолжал:

— Не скрою, было у меня желание стать человеком. Для этого и семечки ваши стырил. Но как-то вот оно пропало… Извините, ребята, не будет у вас друга-человека, маленького, рыжего, шустрого, но притом вообще не интересного. Белкой родился, белкой и жить буду. Простой, учёной говорящей белкой, единственной на свете, — я так решил. А потому вот вам, милые старушки, эта самая последняя оборотная семечка. Можете из-за неё поубивать друг друга, если совсем ума у вас нет. А можете вместе, вдвоём вырастить из неё новый урожай волшебных тыкв, и тогда чудо не закончится. Только для этого помириться придётся. Решайте сами, это ваше волшебство, мне оно без надобности.

Рыжик положил семечку на край лавки, спрыгнул и убежал в избу. Старухи медленно подошли и уставились на семечку:

— Бери! Твоя она была! — сурово сказала Крисовна.

— Ты бери! Сначала они все твои были! — так же, мрачно ответила Карловна.

— Ну тогда выращиваем вместе, а первый урожай пополам делим! — у Крисовны дрожали губы.

— Да, по-другому никак… — на глазах Карловны навернулись слёзы, — этому, рыжему, если передумает, тоже дадим. Бери, пошли в город.

— Пойдём. Хватит нам уже… поврозь-то… — Крисовна осторожно, как великую ценность взяла семечку.

Старухи-оборотни молча и не оглядываясь пошлёпали по дороге в город. Шли рядом. Тобик смотрел им вслед.

— Ай да Рыжик, ай да молодец! — послышался сзади голос бельчонка.

— Ты сумел сделать невозможное. Правда не хочешь человеком быть?

— Нисколечко!

— Тобик, а ты разве не заметил, что Рыжик у нас давно уже человек? — тихонько спросила Дарёнка, — дело ведь не в том, какой вид, какие руки, ноги, голова, а в том, какой он… Мне совсем не нужен Рыжик в другом виде, я люблю этого! — девочка нежно погладила бельчонка по рыженькой шёрстке.

— Да, и я тоже… — задумчиво ответил Тобик.

— Вот и я так подумал, чего это мне в кого-то оборачиваться, когда меня и так все любят? И продуктов питания на меня меньше уходит!

— И по деревьям никто так скакать не умеет!

Баба Нюра прервала лирическую минутку:

— Ну чего, про всё поразмыслили, мудрецы? Пошли ужинать, поздно уже!

Однако же о главном в тот вечер так никто и не заговорил, хотя чувствовалось, что все об этом думали. Рассказ старухи-крысы о волшебной золотой монетке доброй феи на самом деле взволновал всех, и у каждого крутились в голове свои мысли об этом. Связать историю, рассказанную Крисовной, с тем непонятным волшебным сном Дарёнки про трёх атаманов и их сокровища было несложно, а если прибавить ещё известие Карловны о том, что Вещий Ворон живёт в Туманном лесу и знает, где спрятан тот клад, картина становилась совсем ясной. Если, конечно, всему этому верить.

Быстро уснул в этот вечер один только Рыжик. Он был несклонен к долгим размышлениям. Но и у него перед сном промелькнуло: «Чего-то я забыл рассказать ребятам, что встречался со Змеем из Туманного леса, завтра надо будет…»

Тобик, который на протяжении всего рассказа Крисовны про волшебный золотой нисколько не верил в эту сказку, теперь призадумался. Он быстро связал в уме все части снов, легенд и сказок, и теперь мучительно решал одну оставшуюся загадку — как попасть в Туманный лес. Если во всю эту ерунду поверить, то только Вещий Ворон знает, где спрятаны сокровища трёх атаманов, та самая казна восставших казаков, в которую попал волшебный золотой. «Если его добыть, Дарёнка сможет загадать желание… Она вылечится, встанет со своего стульчика, будет ходить, и даже бегать, — мысли Тобика путались в полудрёме, — вот только бы вся эта сказка оказалась правдой…»

Тяжелее всего были размышления Дарёнки. Она ни сколько не сомневалась, что всё рассказанное сегодня старухой-крысой — чистая правда. Она тоже быстро связала рассказ со своим сном и с теми легендами про Туманный лес, что поведал Иван Никитич. Картина была ясная. Зря она рассказывала Тобику о своей мечте встать на ноги, зря говорила, что верит во все эти сказки. Теперь Тобик соберётся идти в этот ужасный Туманный лес, чтобы узнать у Ворона про клад, чтобы добыть для неё эту волшебную монетку, будь она не ладна… Допустить этого никак нельзя! Не надо, чтобы Тобик рисковал из-за неё, ни в коем случае! «Если он надумает, я отговорю его! Обязательно надо отговорить… Нельзя так…» — сон путал мысли, а за окошком уже занимался скорый летний рассвет.

Хоть и мало пришлось спать в эту ночь Дарёнке, но приснилось ей такое, что поднялась утром она вся в слезах и сама не своя. Баба Нюра прямо обмерла, когда увидела:

— Господи, Дарёнушка, ты чего? С вечера вроде хорошо всё было… Болит чего?

— Нет, бабушка, ничего… Не болит, сон просто видела.

— Ну чего ж из-за плохого сна так убиваться, мало ли,