Неправильный лекарь. Том 3 - Сергей Измайлов

пригодится. Мы пришли к той самой камере по стенке возле которой стекал московский «великий маг». Или они прислали далеко не самого сильного, но понтов у него на уровень императорского архимага хватало. Ну снобизм и спесь ему тут маленько поотбили, опозорился знатно. Охранник открыл дверь зашёл в камеру первым, потом пропустил меня. Андрей видимо задремал, но услышав клацанье замков сел на кровати и хлопал глазами, пытаясь вернуться к реальности. Видимо в его реальность я сейчас не вписывался.

— Вы можете оставить нас одних? — обратился я к охраннику.

— Не положено, ваше сиятельство, — без лишних эмоций покачал он головой. — Только в моём присутствии.

— Да разреши, Валер, — обратился к нему мой проводник. — По личной просьбе Павла Афанасьевича.

Охранник посмотрел на него, потом на меня и неохотно вышел в коридор, заперев при этом дверь снаружи. Отлично, я заперт в камере, ещё один дебют в личную книгу рекордов.

— Привет, как сам? — спросил я Андрея и делая шаг вперёд, чтобы пожать ему руку.

Андрей молча встал, пожал мне руку, притянул к себе и крепко обнял. Я немного не ожидал от него такого проявления дружеских симпатий, но нисколько не возражал, ответив взаимностью.

— Да нормально, Сань, — сказал он, отстранившись и посмотрел мне в глаза. — Насколько это возможно, конечно.

— Что с твоей амнистией? Вопрос не решился?

— С ума сошёл что ли? — хохотнул он, садясь обратно на кровать. — Вон стул возьми, садись. Хочу запомнить, как ты выглядишь. И ты запомни меня молодым и красивым.

— Так да или нет? — переспросил я, усаживаясь напротив него. Впрочем, я был почти уверен, что второй вариант будет.

— Эти дела так быстро не решаются. Если казнить виновных, то очень быстро, а если просят о помиловании, тянут до последнего, пока терпение не лопнет. Я думаю месяц ждать по-любому, это как минимум. Только вот с этим процессом связана одна незадача.

— Какая? — немного напрягся я.

— Меня переводят завтра в Москву, в Бутырскую тюрьму. Насколько я знаю, она предназначена для этапирования, а не для долгосрочного содержания. Значит оттуда я или на каторгу, или на свободу. В последнее я верю очень слабо, на сотую долю процента.

— Значит, мы пока больше не увидимся, — констатировал я печальный факт. — А зачем в Москву? Если уж отправлять по этапу, то и из Питера можно через Тверь и Владимир.

— Ты-то откуда всё это знаешь? — неожиданно расхохотался он.

— Читал где-то, — пожал я плечами. Не скажу же я, что все мои познания ограничиваются песней «Владимирский централ».

— Что-то в учебниках по магии и медитации я такого не встречал, — ехидно улыбнулся он. — Ты что-то не то читаешь.

— Да у отца на столе газета лежала, жёлтенькая такая, там и почерпнул эту бесценную информацию. Так зачем Москва?

— Хотят повторно провести независимое расследование из опасения вмешательства в процесс других сторон. А там ни адвокаты моего отца, ни доброе слово Белорецкого, который после захвата псионика стал разговаривать со мной уже не как с маньяком, не помогут.

— И что, они будут вызывать для дачи показаний всех свидетелей? — хмыкнул я. — Тогда надо целый поезд снарядить, чтобы влезла толпа, стоявшая по периметру ограждения.

— Не нужны им свидетели. Проверят документы, побеседуют со мной, потом отдадут на растерзание мастеру душ, который вытянет информацию о моих запорах в детстве. А дальше уже будут решать. Я уже предчувствую, что они решат, но я сам во всём виноват. Можно тупо сказать, что оказался не в том месте и не в то время, но это ложь. Можно было соскочить, когда всё только начиналось, а потом меня уже крепко взяли на крючок и рыпаться было уже бесполезно. Царевский и Арсеньев тоже в этой куче, потом появился Проскурин, он во всей этой каше занимал наблюдательный пост, в том числе за мной. Хотя, когда всё шло по плану, все они вели себя, как настоящие друзья. Особенно когда устраивались гулянки за мой счёт. Только один Николай иногда пихал мне деньги в карман на выходе из ресторана.

— А в чём суть вообще всего этого предприятия? Баженов то со своими богатствами здесь причём? Ему не хватало что ли?

— Тебе и правда интересно? — спросил он и посмотрел на меня исподлобья.

Я молча кивнул. Не просто же в амулетах дело. Вряд ли князь просто хотел поднять медицину в Питере таким образом. Вера в такой вариант у меня пропала, когда я узнал, что у носителей серебряного амулета появляются способности к боевой магии, а сами маги превращаются в наёмных убийц.

— Это может звучать слишком пафосно, но он хотел захватить мир. Чего ты ржёшь? Это может и преувеличенно, но, что знаю — то знаю. Это очень долгосрочная программа по созданию собственной армии ассасинов, а затем молниеносно захватываются все важные государственные узлы, парализуется связь и дело сделано.

— Хм, — я понурился и покачал головой. Получается октябрьской и других революций здесь не было, а сейчас, прямо у меня под носом, она должна была начаться. — Государственный переворот. Всё ясно. Так это могут остаться другие последователи и ячейки в других крупных городах?

— Скорее всего, — кивнул Андрей. — Но нам с тобой об этом никто не расскажет. Этим уже будет заниматься конрразведка и СГБ, а не полиция.

— Пока не узнаем из новостей, — добавил я. — Или вычурно искажённый вариант из жёлтой прессы.

— Ну это всё ладно, Сань, — он чуть склонился вперёд и стал говорить намного тише. — У меня к тебе важное дело есть, точнее сюрприз.

— Ты меня пугаешь, — честно сказал я. — В последнее время от тебя только нехорошие сюрпризы.

— И охота на псионика тоже? — вскинул он брови. — Или ты до сих пор обижаешься, что я зацепил тебя остаточными разрядам тогда? Ну прости, братка, это случайная неприятность, у меня глаз на затылке нет, я не знал, что ты так близко стоишь.

— Вот на это я как раз не обижаюсь, — отмахнулся я. — Сам на рожон полез. Так что там у тебя за сюрприз?

— Амулет на псионике был точно такой же, как на мне, — он говорил ещё тише, чтобы за дверью