На бешеной скорости - Тамуна Менро

не отказался. Пусть Кира позлится, когда вернется и увидит меня.

Ее комнату я нашел сразу. Школьный рюкзак, ее вещи на спинке стула, учебники с тетрадями на столе. На кровати огромный плюшевый медведь. Он сразу мне не понравился, как и предчувствие, что его подарили не родители, а чертов дружок с веником кринжовых роз. Я не смог удержаться и завалился на ее кровать, скинув медведя на пол. Подушка пропиталась ее запахом. Что это? Лаванда? Миндаль? Береза? Я не мог разобраться в этих странных ассоциациях, но ее аромат будил во мне ненасытного парфюмера так, что я буквально за волосы оторвал себя от ее подушки и поплелся на кухню, предварительно запнув медведя под кровать.

Я сфотографировал книгу с закладкой на ее столе. Она еще и читать любила? Имя автора фиг выговоришь и название странное про какие—то зеленые жареные помидоры. Но что ожидать от Киры, она была странненькой. Именно поэтому меня и тянуло к ней, помимо ее роскошного тела.

В планах сегодня еще было заехать в Кокос за какао с перцем. Интересно, именно такое какао Кира любила, получился тот самый вкус? Я озадачил управляющую кофейни в воскресенье, дал ей название иркутского Цеха и пригрозил, что, если к понедельнику они не научатся варить это какао, натравлю на них все проверки, какие только можно или организую регулярный трафик своих друзей. Плюс всего лишь 10 тысяч рублей премии мимо кассы и вуаля, Киру позвали на дегустацию. Вроде она осталась довольна, как сообщила мне управляющая. Я не запомнил ее имя несмотря на то, что она продолжала мне написывать. Я тупо не открывал остальные сообщения после того, как она дала слово, что какао останется в их меню в качестве эксперимента на пару месяцев точно.

Не дождавшись Киру, я попрощался с Натальей Андреевной, обулся и пошел убирать гитару в багажник. У калитки я увидел бегущую ко мне Киру. Она была вся зареванная, растрепанная, в грязной одежде. Я остолбенел, когда увидел ее опухшую щеку и весь ее вид с испуганными глазами говорил об одном. Голову словно битой размазала невыносимая мысль.

Пока я тут брынчал на гитаре и валялся на ее кровати с медведем, ее насиловали?!

– Макс, Макс, помоги мне, – она бросилась ко мне, а я уже готов был сорваться в любую сторону, какую она покажет и из-под земли достать ее обидчика. Я заставлю его жрать землю и вырву его член с яйцами, а потом он сожрет и их!

– Что случилось? Кто это с тобой сделал? – Я схватил ее за плечи.

– Там пацаны на соседней улице, Макс, помоги мне, пожалуйста, их там толпа, – она начала тянуть меня в сторону, откуда прибежала, освобождаясь от захвата моих рук.

Видимо, ее накрыла шоковая травма и она не понимала, что несла и что хотела вернуться. Их было еще и несколько, твою мать!

– Иди в дом! – Я забросил гитару в багажник, достал биту и молился успеть их догнать, чтобы мой мозг хоть на время отключился и перестал рисовать все, что с ней произошло в мельчайших подробностях.

Ее знасиловали.

Кулаки сами сжались до боли в пальцах. Я быстро ее осмотрел, чтобы убедиться в отсутствии каких-то серьезных повреждений, может ее в больницу сначала надо? Хотя, о чем я? Ее, блять, изнасиловали! Что значит другие повреждения?

– Макс, я с тобой, побежали, надо спасти собаку от них и еще они забрали мой телефон, – она повисла на моей руке, а мне показалось, что я ослышался.

Она бредит! Они ее насиловали, а потом собаку? Или при чем тут вообще собака?

– Какую, блять, собаку?

– Обычную, я не рассмотрела породу. Я вызвала полицию, рассказала, что там малолетки издеваются над собакой, палками забили, но менты сказали, что приедут только если она на них нападет и они ее застрелят. Представляешь? Я пыталась заступиться за нее, начала снимать их на телефон, а потом они его забрали, а меня начали толкать, запугивать. Я убежала, но собака там осталась! Макс, ну, пожалуйста, пошли скорее, пофиг на телефон, вдруг они ее уже забили!

Только что она спасла от смерти этих ублюдков. Я прижал ее к себе, понимая, что с ней ничего серьезного, самого страшного не случилось, все остальное херня. Я гладил ее по волосам, уронив биту от новостей. Она цела. Она в порядке. Я испытал такой шок, что начал хохотать, а Кира удивленно отодвинулась от меня и ошарашенно на меня смотрела.

– Что здесь смешного? Так ты мне поможешь или мне самой справляться? Я бы позвонила папе, он бы сразу приехал, но телефона нет, а маму только напугаю сейчас своим видом, – она схватила мою биту, рассмешив меня еще сильнее.

– Пошли, Тайсон, вернем тебе телефон, прыгай в машину. Да не смотри ты так на меня. Не обижу, приставать не буду. Показывай, куда ехать.

Через пару минут мы были на месте. Она всю дорогу в красках рассказывала о мучениях животного, о том, что у этих уродов нет сердца, а я смотрел на нее и не верил, что она настоящая. Такая бесстрашная. Что ей не плевать на какую-то псину и она уже забыла про свой телефон, слова не сказала, что ее ударили, хотя по красной щеке все было понятно. В этот момент меня испугала мысль, что она кто угодно, но только не очередная юбка для меня. Но она никогда не захочет быть с таким, как я и мириться с чудовищем, что сидит внутри меня.

А еще наш дурацкий спор. Хотел я этого или нет, а я хотел, но мне надо затащить ее в постель первым, пока это не сделал кто-то из Хищников. Плюс мой безумный отец. Он за ней следил и мог навредить. У меня ехала крыша от десятков мыслей одновременно. Я не знал, как я буду вести себя с ней завтра, отымеет ее бездушный Макс и сразу после этого выбросит или нет, но сегодня, после того, как я думал, что кто-то причинил ей боль, я готов был закрыть ее собой от всего мира. И лишить жизни каждого, кто мог ее обидеть.

– Макс, если ты поможешь, я отменяю все оставшиеся желания и все условия, не надо никаких полов, – она так наивно, по-щенячьи смотрела на меня, не понимая, что одним своим взглядом взбивает бурю эмоций во мне.

– Нет. Я их выполню. Но за собаку я с тебя тоже что-то попрошу.

– Три желания? Макс, я знаю, что ты