Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи - Анатолий Александров

Разработанный Комитетом начальников штабов США план высадки войск на японские острова включал два этапа. Сначала предусматривалось десантирование трех корпусов 6-й армии в южной части острова Кюсю. Начало этой операции под кодовым названием «Олимпик» намечалось на 1 ноября сорок пятого года. И лишь в случае ее успеха, 1 марта сорок шестого планировалось осуществить операцию под кодовым названием «Коронет», предусматривающую высадку двух армий в составе четырнадцати дивизий на остров Хонсю. Но в плане имелась оговорка, что сроки высадки десантов могут быть перенесены и на более поздние сроки.

Правительства и военные командования Соединенных Штатов и Великобритании признавали, что если СССР не вступит в войну против Японии, то для вторжения на японские острова им потребуется семимиллионная армия, а сама война затянется еще минимум на полтора года. Операции в метрополии будут стоить Америке более одного миллиона жертв. Их союзники также могли понести большие потери.

В середине первой декады июля, когда в Токио усиленно формировалась делегация экс-премьера принца Коноэ для переговоров в Москве, в Берн на имя Даллеса из Вашингтона поступила «обнадеживающая телеграмма» с пожеланиями Соединенных Штатов к Японии. Американцы выразили согласие сохранить в стране институт императора, но высказались за изменение конституции страны, не указав конкретно, каких именно положений это касалось. Не было в телеграмме и ответа на вопрос о послевоенной судьбе Кореи и Тайваня, сохраняются ли они за Японией.

Передавая содержание полученной из Вашингтона телеграммы шведскому банкиру Якобсену, Даллес особо предупредил «связного», что Япония должна, как можно, скорее начать официальные мирные переговоры с Соединенными Штатами, ибо вступление Советского Союза в войну на Тихом океане положит конец любым сепаратным соглашениям. Тогда Японию ждет безоговорочная капитуляция со всеми, вытекающими из нее последствиями. Якобсен тотчас передал эти «новости» коллегам Иосимуре и Китамуре, а те посланнику Касэ. Так из уст «непримиримого врага» Великая Империя получила достоверные сведения о готовящемся вступлении Советского Союза в войну против «восточного соседа».

Это был вероломный ход американского руководства, которое проводило троякую дальневосточную игру в отношении Токио, Москвы и Яньани. Японию оно запугивало скорым нашествием Красной Армии. Предавало гласности военные приготовления Советского Союза, разгласив заранее секретные решения Ялтинской конференции «Большой тройки». Обеспечив войска Чан Кайши современным оружием, оно направило их главные усилия не против японских оккупантов, а против 4-й и 8-й Народно-освободительных армий Китая на уже освобожденных территориях провинций Шэньси, Ганьсу и Нинся. Над великим китайским народом нависла новая реальная угроза порабощения, но теперь не японским, а американским империализмом.

В ночь на 6 июля посланник Касэ направил в Токио телеграмму, в которой подробно изложил суть американского ответа на «мирные предложения» Японии. В ней особо превозносилось согласие Соединенных Штатов сохранить институт императора. По образу действий американской стороны, он вообще опустил вопрос о дальнейшей судьбе Кореи и Тайваня, лишь, между прочим, упомянув о необходимости изменить конституцию страны.

Получив на следующий день столь «половинчатый ответ» на дипломатические инициативы Японии, министр иностранных дел Того не сразу решился доложить содержание телеграммы из Берна премьер-министру Судзуки. А что конкретно он скажет о вынужденной корректировке конституции и о перспективах важнейших заморских территорий? Кто впредь будет хозяйничать в Корее и на Тайване, без которых Великой Империи будет очень нелегко обеспечить свои потребности в важнейших полезных ископаемых? Да и рабочая сила там обходится втрое-вчетверо дешевле, чем в метрополии.

Но на этот раз Судзуки сам позвонил Того, спросил:

— Есть ли какие новости из Европы, Того?

— Я только что собирался зайти к вам, господин премьер-министр, — сдержанный тон «первого дипломата» Японии настораживал. — Утром поступила телеграмма из Швейцарии, от нашего посланника Касэ. Он сообщает, что американская сторона частично согласна с нашими «мирными предложениями» и предлагает начать официальные переговоры на уровне правительственных делегаций. Но тут возникает сразу несколько вопросов.

— Да, Того, у меня тоже возникло сразу несколько вопросов, — озабоченно возразил Судзуки. — С кем конкретно должна вести переговоры наша правительственная делегация? Где должны проходить эти переговоры — в Вашингтоне или в Токио? К тому же, чтобы вступить в переговоры с Соединенными Штагами, необходимо подписать с ними какой-то документ о временном перемирии. Кто и в какие, по-вашему, сроки должен ответить правительству Великой Империи на эти жгучие, кардинальные вопросы?

— Да, в телеграмме Касэ ничего не говорится по этому поводу, господин премьер-министр. Это нам еще предстоит выяснить. Сегодня же я намерен направить телеграмму в Берн, чтобы быстрее получить исчерпывающие ответы. Резерва времени у нас нет. Это я хорошо понимаю.

— О каком резерве времени, Того, может идти речь, если стремительно нарастают угрозы с Севера! Советы не станут ждать, пока мы согласуем все нерешенные вопросы с американцами. Как быть в таком случае?

— Но что же поделаешь, господин премьер-министр, если раньше мы были столь недальновидными в отношении Советского Союза? До самого последнего времени наша враждебность была столь очевидной для Москвы, что теперь надо благодарить бога за его благосклонное отношение к Великой Империи. Возможно, нам еще удастся избежать войны, если миссия принца Коноэ все же состоится и приведет к желаемому успеху. Надежда остается.

— Вы что же, Того, сами готовите ответственную миссию и тем не менее сомневаетесь в ее успехе? Впрочем, я уже начал забывать о некоторых причудах завзятых дипломатов — до самого последнего момента не верить в искренность противоположной стороны. Я полагаю, что Советы, понеся огромные потери в войне с рейхом, не станут особо куражиться, чтобы непременно продемонстрировать свою мощь против Великой Империи. Мы имеем на материке Квантунскую армию, и, надеюсь, в Москве понимают, что в схватке с нею их тоже ждут немалые жертвы.

Министр иностранных дел согласился.

— Я тоже очень надеюсь на войска генерала Ямады, господин премьер-министр. Но Генштаб армии полагает, что в создавшихся условиях целесообразно подкрепить их за счет 10-го фронта на Тайване. После утраты Окинавы сражаться за отдаленный остров не имеет большого смысла.

— Это, пожалуй, верное предложение, Того, — председатель Высшего совета по руководству войной поддержал «первого дипломата» Японии. — Но, скорее всего, мы должны вначале решить судьбу войск 17-го фронта в Корее. Это наиболее очевидный резерв Квантунской армии. В данном случае не потребуется больших передислокаций. Будет гак, как решит, в конце концов, император.

— Господин премьер-министр, фронт туда, фронт сюда — все это оперативные вопросы. Пусть их решают военные. Нам, дипломатам, вполне хватает своих «кроссвордов».

— Кстати, Того, а какие конкретные условия выдвигают американцы в отношении наших претензий на Корею и Тайвань? — Судзуки задал самый сложный и неприятный вопрос. — Меня это интересует не менее, чем то, что случится с конституцией Великой Империи.

— В телеграмме Касэ ничего не говорится о судьбе Кореи и Тайваня, господин премьер-министр. Возможно, американская сторона сознательно откладывает эту проблему на более поздние сроки. Многое, если не все, решит предстоящая конференция «Большой тройки».

Премьер Судзуки закончил разговор на «грустной ноте»:

— Великая Империя оказалась за бортом мировой политики, Того. Этот факт следует признать со всей определенностью. Похоже, что безоговорочной капитуляции нам уже не избежать. Как все переменилось.

Обостренное чувство тревоги будоражило воображение генерала Умэдзу, и ближе к полдню 7 июля он, без предварительной договоренности о встрече, собственной персоной появился в кабинете «первого дипломата» Японии. Разговор начался без всяких вступлений. Начальник Генштаба опустился в кресло возле стола министра, сказал:

— Вы обещали, Того, регулярно информировать меня о ситуации в Европе. Можете поделиться свежими новостями?

— Пока, Умэдзу, я располагаю европейскими новостями сугубо дипломатического свойства.

— Они в пользу империи, Того, или, напротив, окончательно рушат наши надежды?

— Они носят «загадочный характер», Умэдзу. Янки готовы вступить с Японским правительством в переговоры о перемирии, но выдвигают туманные предварительные условия.

— Каковы эти условия, Того?