Дело «Трудовой Крестьянской партии» - Олег Борисович Мозохин

делу рабочего класса со стороны специалистов-инженеров, техников, агрономов, экономистов, которые сознались в своих преступлениях и преданы суду.

Теодорович пишет, что в 1923–1927 гг. он состоял председателем Земплана НКЗема РСФСР. На этом посту ему приходилось иметь дело с квалифицированными специалистами-агрономами, землеустроителями, статистиками, экономистами, во главе с Кондратьевым. В сотрудничестве с ними Теодорович руководился надеждой, что многих из них он увидит в лагере пролетариата. Действительность показала, что он ошибся.

Он писал: «Когда партия вводила новую экономическую политику, Ленин предостерегал всех нас насчет опасности НЭПа. Уже его знаменитые слова: «кто кого?» указывали на то, что классовый враг будет стараться использовать наш маневр в своих интересах. С точки зрения чисто теоретической весь вопрос, таким образом, заострялся на проблеме толкования сущности нэпа, на определении и установлении НЭПа. Теперь мне ясно, что во время своего руководства Земпланом, я допустил в этом направлении ошибку, толкуя расширительно, а следовательно, неправильно идею Ленина об «использовании капитализма, как посредствующего звена между мелким производством и социализмом» («О продналоге», стр. 21). Этой моей ошибкой и воспользовался классовый враг. Конечно, субъективно я хотел только одного – максимальнейшего успеха для нашего маневра, но объективно я давал возможность врагу попытаться начать свой маневр. Субъективно я смотрел на подъем индивидуального крестьянского хозяйства, как на средство, только средство для развития социалистической индустрии, о чем и писал всегда в своих брошюрах; объективно же я давал возможность классовому врагу смотреть на этот подъем как на самоцель со всеми вытекающими отсюда выводами о крестьянской партии, о ее борьбе с коммунизмом и т. д. Доверие мое к специалистам повлекло за собой ослабление большевистской бдительности, а благодаря ее недостаточности Кондратьевцы объективно использовали аппарат во вредительских целях, в целях проведения своей буржуазно-реставрационной программы.

Правильным истолкованием НЭПа партия разила маневры врага, предотвратила страшнейшую опасность, угрожавшую диктатуре. Лично я предостережение от партии получил в январе 1928 г., когда был снят с поста председателя Земплана. Разумеется, я учел урок, данный мне партией[214]».

В письме Теодорович пишет, что отдал партии 35 лет жизни, семнадцать лет провел на каторге, тюрьме и в ссылке. Соглашался с тем, что иногда его взгляды не совпадали с линией партии. Признавая эти ошибки, он надеялся в дальнейшем отдать свои знания, силы и способности для торжества партии над ее врагами, для победы строительства социализма, на основе генеральной линии партии. Заверил, что считает своей обязанностью активно и решительно бороться против оппортунизма всякого рода, в том числе против главной опасности правого оппортунизма.

22 ноября 1930 г. в газете «Правда» было напечатано «покаянное» письмо Теодоровича, в котором он признавал свое понимание НЭПа ошибочным.

19—16 ноября 1930 г. член коллегии Народного комиссариата земледелия РСФСР и Центральной контрольной комиссии ВКП(б) В.Г. Фейгин направил И.В. Сталину материалы архива Наркомзема РСФСР. В сопроводительном письме он писал, что знакомясь с материалами архива Наркомзема РСФСР, он натолкнулся на тезисы и доклад профессора Кондратьева от октября 1926 г., которые были одобрены Теодоровичем и приняты Коллегией НКЗ. Тезисы и доклад, по его мнению, являются фактически легальной платформой «ТКП». В них поставлены требования изменения налоговой, кредитной и кооперативной политики, политики в отношении бедноты, восстановления частной собственности на землю и др.

По мнению Фейгина, исключительно «мерзкие речи, кулацкие по содержанию», были произнесены А.П. Смирновым и И.А. Теодоровичем. Эти речи, с подчеркиванием важных моментов, им были направлены для ознакомления Сталину и Молотову[215].

Позже, видимо с благословления вождя, В.Г. Фейгин 21 ноября 1930 г. в газете «Правда» опубликовал статью «Кондратьевщина в оценке тт. Смирнова и Теодоровича», где он дает оценку обнаруженным им документам.

В статье он писал, что в архиве Наркомзема РСФСР сохранился крайне интересный материал, являющийся, по существу, развернутой платформой кондратьевской контрреволюционной партии. Этот материал был полностью одобрен Теодоровичем и в основном принят наркомом земледелия Смирновым.

Программа эта сводилась в основном к следующим требованиям:

«Во-первых, требовалось восстановление частной собственности на землю и цены на землю в форме компенсации за вложенный капитал всех уходящих от земли. Причем компенсация совершается теми землепользователями, которые приобретают землю. Таким образом, требование сводилось к тому, чтобы установить систему купли-продажи земли.

Во-вторых, предъявлялось требование коренного изменения налоговой политики в сторону замены обложения хозяйств по всем признакам обложением лишь по земле. Это обозначало по существу приравнение всех кулацких хозяйств и середняцким, так как при этих условиях обложению не подлежали арендованная земля и все другие источники кулацких доходов.

В-третьих, предлагалось коренное изменение кредитной политики в сторону прекращения помощи бедноте и предоставление всех кредитов на укрепление кулацких хозяйств.

В-четвертых, предлагалось изменение кооперативной политики государства в сторону перенесения ставки на вовлечение в кооперацию вместе бедноты и кулачества.

В-пятых, предлагалось предоставить право хозяйствам, применяющим в деревне наемную рабочую силу, не подвергать социальному страхованию рабочих.

И, наконец, предлагалось коренное изменение права наследования путем установления системы майората, т. е. такой системы, при которой земля переходила бы во владение лишь одного наследника»[216].

В.Г. Фейгин писал, что с критикой этой программы выступили Анцелович, Шахновский и др., так как эта программа предлагала общий переворот всей политики по отношению к крестьянству. Однако Смирнов взял под защиту от критиков эту платформу и дополнил ее целым рядом принципиальных положений, идущих в полном соответствии с характером программы Кондратьева, выдвинув положение, что кулаку в наших условиях некуда податься, тем самым повторив уже осужденный в то время партией лозунг, выдвинутый Бухариным.

Кулачество, по мнению Смирнова, – это тот слой деревенского населения, который осуществляет эксплуатацию посредством ростовщичества. Остальные группы крепких хозяйств, занимающихся арендой земли, инвентаря, различного рода промыслом с наймом рабочей силы, Смирнов причислил к середнячеству и предложил их всемерно поддержать. Такое же определение понятия «кулак» дал и Теодорович.

Смирнов предлагал «выплачивать держателям хлеба мировые цены, предлагал тем самым тот выигрыш, который получают рабочий класс и его государство от уничтожения в нашей стране капиталистических монополий и абсолютной ренты, передать держателям хлеба. А держателям концентрированных масс хлеба был в тот период кулак. Но, кроме того, тов. Смирнов предлагал тем самым уничтожить один из источников индустриализации страны, каким является неэквивалентный обмен, сохранение чего в течение некоторого промежутка временя является абсолютно необходимым»[217].

Фейгин писал, что Смирнов перешел к обоснованию своей точки зрения по вопросу о коллективизации страны. «Товарность дает возможность кооперировать, коллективизировать, даст возможность накопления орудий производства и пр. А это только и есть база для перехода крестьянского хозяйства на социалистические рельсы…

Линия партии была в этом вопросе совершенно иной. Учитывая, что промышленность еще не в