Тень Чернобога - Евгения Витальевна Кретова

подруга вспоминала о том, что знаменитая ведунья, которой она хотела быть, должна владеть всеми силами и ни одной из них не подчиняться. Она дотронулась до плеча подруги:

– Ярушка, не надо. Опасно.

– Да погоди, – Ярославу уже было не остановить.

Катя сердито посмотрела на Данияра:

– Зачем ты ее подначиваешь?

– Я поводырь. Я открываю путь, Ярослава сама принимает решение, идти ли им.

Та выпрямилась, проговорила глухо:

– Бабушка Могиня учит никогда ничего не просить, покудова сами не подадут. Помнишь? Так вот и не отказывайся, Катерина, когда что-то само идет к тебе в руки.

Катя отшатнулась:

– Яруша, мало ли что в руки идет, может, это и вовсе знания черные. Злые это слова. Не твои будто.

Подруга покачала головой.

– Я ведаю, что творю, Катя. – Она посмотрела на Данияра: – Нужны три камня-оберега, на них морок наведу. Покуда они с нами будут, морок не падет и нас никто не узнает.

Поводырь поднял с земли три плоских камня, отряхнул от прилипшей листвы и вытер о штаны досуха. Протянул Ярушке:

– Такие сгодятся?

– Вы не слышите меня оба, – вспылила Катя. – Ты сам сказал, что по волхвованию нас легко обнаружить могут. Разве эта Ярушкина волшба не приметная?

– Да просто искать некому. Кому в голову взбредет? – он обезоруживающе улыбнулся. – Мы же быстро… Р-р-раз – и все, снова к себе прошмыгнули.

Катя покраснела от злости и бессилия – Ярослава, проигнорировав ее замечания, уже взяла камни с его ладони, отошла в сторону.

Встала под сосну с северной, покрытой темным мхом стороны, присела на корточки, нашептывая слова тайные. Катя прислушалась:

– Как по темному по мороку, до степной реки, до Смородины, обернусь орлом, воспарю да над речкой Огненной, отнесу да за речку образ истинный да припрячу его в сердце каменном. Не сломать оков, не провёдати. Да не пусть Змей охранный образ мой да друзей моих бережет-стережет, не покажет злому ворогу. На челе печать, на устах печать, да глаза мои обмана не выдати.

Катя обернулась на Данияра, и сердце уколола заноза: юноша пристально следил за Ярославой, вслушивался в шепот ее, будто что страшное узнавал. Взгляд удивленный, если не сказать испуганный.

Когда Ярослава встала, она сразу обернулась к ним. И первым делом посмотрела на Данияра. Усмехнулась с вызовом, еще больше испугав Катю.

– Ну, Ярослава… удивила, – прошептал Данияр. – Какая сметливая у тебя подруга, царевна.

Ярушка подошла ближе, показала руку. На открытой ладони лежали черные, будто обугленные огнем камни. Протянула друзьям.

– Теперь мы три брата, для всех, кто нам встретится, мы послушники монастыря в Клюни[7], идем в Париж.

Поводырь брать камень не торопился, пристально рассматривая Ярушку.

– Давно узнала? – вдруг спросил.

– Дасразу поняла, чай не дура…

И они принялись молча буравить друг друга взглядами.

– Вы о чем вообще? Что происходит? – Катя переводила взгляд с одного на другую и понимала, что творится нечто невероятное, будто бы Ярушка какую-то тайну о поводыре вызнала.

Ярушка моргнула, сбрасывая в одно мгновение возникшее напряжение, усмехнулась:

– Да ничего. Показалось тебе.

Катя не поверила:

– Что ты «сразу поняла»?

– Ничего.

Катя готова была поклясться, что подруга при этих словах снова бросила взгляд на поводыря, а тот будто вздохнул с облегчением.

– Не спрашивай там, где ответов нет… Оберег-то бери. Да пристрой так, чтобы ближе к телу был.

Выпустив из своего свитера нитку, Ярослава ловко обмотала ее вокруг камня, сделала петлю и повесила себе на шею.

Данияр положил камень во внутренний карман. Катя, последовав его примеру, – тоже.

– Ну и где нам теперь обоз княжны Анны искать? – Ярослава огляделась по сторонам.

Поводырь кивнул вправо:

– Ясное дело, на дороге.

* * *

Солнце стояло уже высоко, небрежно касаясь макушек вековых сосен, когда они вышли на дорогу.

Ну, как – дорогу: скорее широкую просеку. Прошлогодняя листва плотным ковром устилала землю, скрывала корни деревьев. Идти по ним было приятно, хоть и опасно – Катя несколько раз едва не провалилась по колено: опавшие ветви скрадывали неровности дороги, но канавы, укрытые сверху бурым ковром листвы, становились западней для зазевавшегося путника. Сухие ветки не выдерживали вес человека, и он с треском проваливался. И хорошо, если яма оказывалась не очень глубока.

– В таких лесах полно ловушек, – предупредил Данияр, в очередной раз поймав Катю за локоть. – Может попасться и яма в несколько метров глубиной, вырытая разбойниками.

– Да оно ладно, если на человека вырыта. А вот ежели на зверя, то… – Ярослава мрачно прищурилась: – На дне колья будут понатыканы, острые, с зазубринами, чтобы не сорвался зверь, не выкарабкался… Вот из такой почитай что и не выбраться. Особенно ежели на медведя яма.

Она вздохнула.

Катя с опаской шагнула следом за ней.

– А как идти-то тогда?

– Глазами примечать… Ухом слышать.

Данияр усмехнулся:

– Не бойся, таких ловушек на нашем пути нет. Я не веду подопечных опасными тропами, берегу репутацию.

– Скажите, пожалуйста, – Ярослава скептически хмыкнула. – А вот почем я знаю, что проверил ты все вокруг?

– Знать можешь и не знать, остается только верить.

– Верить… Ишь чего захотел.

Катю снова укололо подозрение, что эти двое знают друг о друге больше, чем следовало. Но откуда?

Ярослава – это Катя знала совершенно точно – видела Данияра впервые. Да и он с ней был не знаком. Тогда что? Выходит, есть что-то, что ускользает от ее взгляда, что-то, лежащее на поверхности, что Ярослава увидела, а Данияр особо и не отрицает, но и прямо не говорит.

Она с сомнением посмотрела на поводыря, выискивая в том немногом, что он успел о себе рассказать, белые пятна, словно грубые заплаты на кружевном полотне. Парень поймал на себе ее изучающий взгляд, коротко хохотнул и широко зашагал вперед, бросив спутницам:

– След в след идите, раз сомневаетесь!

Его темный силуэт скользил впереди, то скрываясь за стволами, то появляясь вновь. Девушкам пришлось торопиться, чтобы не отстать.

– Вот зараза, – ворчала Ярослава, стирая со лба пот.

– Здравствуйте, бабушка!

Голос Данияра подхватили вороны, бросившись врассыпную. Катя с Ярославой переглянулись, ускорили шаг. У дороги на большом валуне сидела, опираясь на клюку, старая женщина: грязные волосы прибраны под неопрятный чепец, шерстяная накидка изъедена молью, порвана в нескольких местах, подол старой изношенной юбки впитал черную вешнюю грязь. Старуха посмотрела на Данияра враждебно, но ничего не ответила. Заметив приближающихся Катю и Ярославу, ткнула в них клюкой:

– А это кто?

– Братья мои.

– Совсем несмышленыши, – старуха покачала головой.

Катя выдохнула с облегчением: действуют Ирушкины камушки, не видят люди в них гостей из будущего, да и