Спой, маркитантка! - Татьяна Ренсинк

прибудет. Подсуну ему!

-Да, - согласилась с нею сестра и продолжила читать. - К нам тем временем приезжал сам Кутузов! Офицеры, генералы, простые солдаты — все остались в восхищении. Место опасений заступили уверенность да спокойствие. Весь полк вновь так и дышит мужеством! Теперь удалось прибыть мне в Москву. Сразу наведался в родной дом, откуда отец успел уже много вывезти, опасаясь врага. Вот я впервые и разделся. Давно не удавалось сделать сего и нашёл себя в худом положении. Язвы, что когда-то перевязывал, присохли к бинтам. Бельё изорвано да покрыто насекомыми. Облегчение же узнал, когда сумел очиститься, переодеться. Только думал, может удастся поесть голодному и отдохнуть, но раздался взрыв пороховых погребов. Загорелась наша столица, запылала, осветив небо заревом. Прибывший Наполеон приказал тушить пожар и ловить зажигателей. Что ж, это война, прогуливаться не получится. Пришлось вновь отправляться в бой. Может письмо моё придёт с большим опозданием, но верь, милая, пишу всё откровенно, при каждой возможности и не перестану слать вестей, пока не увижу твои глаза... Здесь капля крови, - погладила впитавшееся в бумагу пятно Софья, но тут же дочитала. - Не бойся, душа моя, не струсил ни разу, друзей не предал, но не была мне оказана честь вновь оказаться раненым. Не моя кровь, врага. Однако, бумаги иной не нашлось переписать тебе послание. Спешу закончить на этот раз да послать тебе вновь множество поцелуев везде-везде, только для тебя и навсегда твой, Данило.

-Как же красива ваша любовь, - улыбалась Анна, и в дверь к ним раздался громогласный стук с криком отца из коридора:

-Отворите немедля, негодницы! Выломаю!

-Прячь! - указала Софье на письмо Анна и вскочила, бросившись к двери.

Она упёрлась в неё руками, будто боялась, что та, действительно, будет выломана, но отец продолжал звать и стучать. Заметив, что Софья спрятала письмо под матрас, Анна спокойно открыла дверь. Вошедшие в спальню родители были не одни. Пара слуг тут же принялась всё осматривать и обыскивать...

-Донесли нам, что посыльный здесь был да письма вы у него уже не в первый раз забираете, - говорил недовольный отец. - Подозрения имеются, что пишет всё же сей господин Сергеев... Ежели это он!

Но сёстры стояли подле друг дружки и молча смотрели в пол... Как ни надеялись они, но... письмо было обнаружено...

-Нет! - попыталась отнять его Софья, но мать схватила за руки:

-Не смей! Не смей! - восклицала она, удерживая её руки изо всех сил и заставила сесть в кресло рядом.

Отец тут же забрал от слуги письмо и быстро пробежался по строчкам:

-Вот, значит, как? Нет никакого Сергеева, а это от Протасова?! - взревел он басом и встряхнул письмом перед лицом супруги. - От Протасова! Полюбуйтесь! Это Ваши дочери!

Вновь схватился он за грудь, будто сердце не позволяло ему волноваться ещё больше. Отдав письмо жене в руки, он сел на подставленный встревоженным слугою стул:

-Вот... Вот... Слушайте все... Софье я жениха уж давно подыскиваю. Найду, кто согласится взять такую, найду! Но Протасовы не переступят порог сего дома. Писем никаких, отлучек никаких. Следить... Домашний арест!

Сорвавшись с места, Софья убежала. Ей казалось уже достаточным всё, что услышала, все нависшие над судьбою угрозы. Схватив висевшие на вешалке у выхода плащ и шляпку, она убегала прочь из дома, как бы кто ни кричал и ни спешил вдогонку.

На бегу надевала Софья плащ, завязывала шляпку, не обращая внимания на прохожих, что с удивлением, а некоторые и с осуждением, оглядывались... Куда бежала — не ведала, лишь бы скрыться ото всех и не видеть больше...

Однако догнавшая её карета преградила путь, чуть не сбив. Метнувшись в сторону, Софья была схвачена одной из остановившихся рядом женщин. Тем временем благодарная прохожей мать вышла из кареты и схватила Софью за плечи, встряхнув перед собой:

-Ум есть?! Куда собралась?!

-Не пойду ни за кого, только за Данилу! - выкрикнула та.

-Господи, что же ты такое говоришь? - поразилась мать, силою затаскивая в карету. - Нас же все в Петербурге знают! Что теперь говорить будут? Ты лицо сестры мараешь, нашего рода! Села! - с выдохом толкнула она Софью сесть, и карета скоро увозила их обратно домой.

-Если хочешь, чтобы ребёнок родился живым, - говорила запыхавшаяся и крайне взволнованная мать. - Будешь дома да под венец отправишься с тем, с кем будет велено! Видит Бог, не было бы у тебя одно лицо с Анной, отпустила бы тебя, никто бы и не узнал, что ты наша дочь! Не смей осквернить её...

-Ненавижу, - только и молвила Софья, уставившись в окно, а по щекам потекли слёзы.

Вздрогнув от её слов, мать замолчала и, задумавшись о своём, на мгновение закрыла глаза...

Глава 36

Вспоминая последний жестокий бой, когда захватили под Несвижем три штандарта австрийских шеволежеров*, чёрные гусары отдыхали на привале у общего костра. Холодный осенний вечер не приносил надежд, что конец войны близок. Только в душах военных, в который раз одержавших победу, трепетала радость о том, что изгнать врага с родной земли всё же удастся...

-Вот начнёт падать снег, - улыбнулся Серж, и гусары рядом подхватили:

-Не пройти им будет через наши леса да поля. Заманим, уничтожим! Отомстим за товарищей погибших!

Тем временем примчавшийся с письмами мальчишка-посыльный спрыгнул с коня и стал раздавать конверты окружившим военным. Только как бы Данило ни ждал, имени Сержа не было названо, а значит, письмо от Софьи опять не пришло...

С тяжёлым вздохом Данило сел обратно к костру и долго смотрел на жаркое пламя. Разрывающая изнутри тоска со множеством вопросов казалась более мучительной, чем самый страшный бой. Севшие подле Серж и Валерий своим присутствием поддерживали, но слов более не находили...

Ранним утром вновь пробудили всех тревожные позывы трубачей. Вскочив на коней, гусары мчались в новый бой. Позабыты были переживания... Звала лишь доблесть...

Залпы наполняли всю округу у