(не) Только Секс (СИ) - Ласка Уля

Успеваю раздать своим подчиненным указания по удаленному сопровождению до того, как обнаруживаю на экране телефона входящий под заголовком «Девочка-проблема». Первые секунды соображаю, что это вообще такое. Мой телефон хакнули? Но это невозможно! И только еще раз утвердившись в этой мысли, понимаю, кто это. Тот вечер, зареванная девчонка с придурком Гришей. Когда я вычищал его контакты с ее телефона, не удержался и оставил свой номер со словами: «Объявится Гриша, звони».

Порыв? Предчувствие? Да нет, скорее, знание, что такие просто так не отлипают. И если мое внушение он не воспринял всерьез, а она — наоборот, то можно довести дело до конца. На автомате скрещиваю пальцы, чтобы не было слишком поздно или, наоборот, что девочка просто заскучала.

— Да, — начинаю первым.

Здоровается, извиняющийся, неуверенный голос, и быстрая скороговорка:

— Простите, я не стала бы вас беспокоить, но я не могу связаться ни с кем из своих, а вы оставили номер, и я подумала…

— Что случилось? — торможу ее поток оправданий.

— Гришка… Его обвиняют в ограблении, в тот же вечер, когда он…

— При чем тут ты? — задаю вопрос лишь для подтверждения своего вывода: этот сучонок ткнул в нее, как в ту, кто может подтвердить его алиби.

— Меня забрали в полицию для дачи показаний, а я не могу дозвониться взрослым, и я не хочу тут оставаться, — уже хныкает она.

— Мать? Отец? — понимаю, что, даже найдя того, кто сможет помочь, добиться, чтобы отпустили несовершеннолетнюю девчонку, без официального представителя будет сложнее.

— Папа занят и отключил телефон, даже не выслушав, — цедит она сквозь зубы, с трудом сдерживая обиду. — Мама почему-то не берет, но она должна, она никогда не игнорирует наши звонки.

— Какое отделение? — уточняю я, отдавая себе отчет в том, что благородные порывы, хочешь не хочешь, а нужно подкреплять реальными действиями.

Она передает телефон следователю, и мне первый раз везет за этот в прямом смысле херовый день.

Отключаюсь, набираю номер одного из бывших сослуживцев, получаю персональное приглашение и заверение, что к моему приезду он будет располагать полной информацией и сделает все от него зависящее, чтобы помочь мне с моей проблемой.

С моей… бл..ть.

* * *

И все же черная полоса, по которой я двигался весь день, сереет и даже начинает напоминать всего лишь застиранный белый.

Лариса Красина, пятнадцать лет, школьница. Гимназия не из последних. Отец и мать в разводе почти пять лет. У отца другая семья. Мать работает, обеспечивая детям в общем-то сносное существование. Образ девочки-мученицы слетает полностью.

Вспоминаю себя, когда в одиннадцать мать все-таки решилась бросить отца-садиста, и это было таким чудом, что я помогал ей в любой дополнительной работе, за которую она бралась, чтобы встать на ноги и поднять меня. Да, у меня была мощная мотивация. Здесь ее явно не хватает.

Даю свои показания, подкрепляю их фотографией паспорта Григория. Удачно.

Страх в глазах Ларисы исчезает окончательно, и я вижу ее нетерпение побыстрее заполучить свой девайс обратно и, конечно же, поделиться сногсшибательной новостью со всем виртуальным миром.

Слишком быстро и легко. Никакого урока.

— Миш, — обращаюсь я к другу, в кабинете которого мы находимся, ожидая мать Ларисы, которая вышла на связь и уже должна скоро появиться. — А ты не мог бы устроить ей экскурсию пожестче? — прошу я, склонившись к его уху. — Чтобы до нее дошло, как все могло обернуться, не сложись оно так удачно.

Грубо? Да. Зато действенно. И в ее ситуации, когда тыл фактически не прикрыт, более чем полезно. В следующий раз десять раз подумает, связываться ли с кем-то, подобным Гришке.

Михаил ухмыляется, кивает в знак согласия, приподнимается, предлагая Ларисе прогуляться по отделению. Та с интересом соглашается. Да, теперь она уже по другую сторону и любопытство зашкаливает. Бросаю взгляд в окно на окончательно спустившиеся на город сумерки.

Стук. Дверь открывается.

— Добрый вечер, я… Лариса! С тобой все в порядке?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я брежу? Слуховые галлюцинации?

Всем корпусом разворачиваюсь на голос…

Сола?..

Надя.

Мать Ларисы?..

На долю секунды я глохну, полностью полагаясь на зрение.

Еще меньше… тоньше. С бледным встревоженным лицом и огромными, наполненными отчаянием глазами.

Другая Сола… Нет, моя Надя.

Она, как сумасшедшая, касается дочери, проводя первичный осмотр. Я видел такое слишком часто, чтобы с легкостью отличить наигранную заботу и беспокойство от настоящего.

— Мам, ну хватит, со мной все в порядке, — пытается отбрыкаться Лариса. — Александр Денисович приехал и помог со всем разобраться.

Надя, все еще не отпуская плечи дочери, следит за поворотом ее головы, и наши взгляды встречаются.

Момент узнавания, расширившиеся зрачки, и она мгновенно опускает глаза в пол.

— Спасибо, Александр Денисович, — произносит куда-то в сторону. — Мы свободны? — это уже Мише.

Ну уж нет! Не теперь!

— Михаил Антонович, я объясню Надежде Павловне детали, а у вас с Ларисой еще одно дело.

Лицо Миши вытягивается, но, к его чести, он не пытается выяснять, что к чему, и, просто кивнув, проходит к двери.

— Мама ни в чем не виновата, — вдруг загораживает Надю Лариса, — она не знала про моих новых друзей.

Я что, реально выгляжу, как человек, способный отчитывать женщину, и так находящуюся на грани нервного срыва?

— Я расскажу подробности. Все, — заверяю я Ларису, так и не сумев поймать взгляд Надежды.

Она соглашается, и мы остаемся одни.

Шаг. Я рядом.

— Здравствуй, Надя, — смотрю на нее сверху вниз, и когда она поднимает свои невероятно глубокие карие глаза, мои тормоза начинают дымиться, а ее «здравствуй, Саша» срывает их окончательно.

Александр

Ни в одном из ее действий нет ни намека, что она хочет сбежать, но какой-то звериный инстинкт толкает на превентивные меры. Оттесняю ее к стене, блокируя даже саму мысль о побеге.

Отступает, покорно подчиняясь. Это не испуг, не вынужденное смирение загнанной в ловушку дичи и готовность принять любой исход.

В ее глазах искрится собственное имя и что-то еще, настолько притягательное и светлое, действующее, как идеальный растворитель всех моих тревог и сомнений. Хочется растянуть этот миг до бесконечности, но меня просто не хватает.

Утыкаюсь в ее шею носом, как хренов оборотень, втягиваю запах и… узнаю его. Нежный аромат роз, как там… в нашу первую и единственную встречу. Она естественнее… проще… ближе.

Как будто с лица стерто все лишнее, искажающее, меняющее.

Губы… уже знакомые, упоительно-сладкие и чувственные, реагирующие на каждую мою ласку. Легкое прикосновение, и мозг с готовностью выбрасывает тройную дозу адреналина в кровь, а пока я пытаюсь отдышаться, справляясь с этим щедрым даром, она целует меня сама… Открыто, жадно, давая понять, что время врозь было непростым и для нее.

— Де-е-етка!.. — подхватываю ее и…

— Саша, — долетает откуда-то издалека, хотя я чувствую, как ухо щекочет теплое дыхание вперемешку с голосом. — Не здесь, Саш…

С нереальным трудом заставляю себя оторваться от ее шеи, где только что ловил губами сумасшедший ритм Надиного сердца на бешено пульсирующей вене.

Черт!..

Теперь уже она смотрит на меня сверху вниз, потому что захвачена в кольцо моих рук, приподнята над полом и для надежности придавлена к стене всем моим телом.

— Не здесь?.. — переспрашиваю сиплым из-за пересохшего горла голосом, стараясь хотя бы частично переключить управление на голову.

— Это полиция, — с извиняющейся улыбкой произносит она, и мне приходится с тройной силой вцепиться в чертов рычаг управления, чтобы удержать его от самопроизвольного переключения на нижний уровень.

— Ко мне? — интересуюсь лишь формально, потому что сейчас я в прямом смысле готов смести любое препятствие между ней и мной.

— Дочь. Мне нужно… М-м-м… — слетает с ее губ тихий стон, потому что я, преодолев верхний защитный слой пальто, проникаю под него и ощутимо сдавливаю ее грудь через тонкую ткань платья.