Ледокол (СИ) - "Ann Lee"

Я выкрикиваю его имя, и мечусь под сильным телом. А его губы ползут ниже, руки тянут вниз джинсы вместе с трусами. Кир приподнимается, встаёт на колени и освобождает меня от остатков одежды, потом снова склоняется между моих ног, ведёт цепочку поцелуев по внутренней стороне бедра, слегка прикусывает, втягивает в рот, оставляя красные отметины на коже, и вот уже, когда он подходит к самому центру, я вдруг останавливаю его.

— Кир, — вдруг замялась я, сведя немного ноги, — может, я в душ схожу!

— Потом сходишь, — хрипит он в ответ, и нетерпеливо снова мои ноги разводит. — Хочу, проверит, ты там такая же сладкая, — и снова склоняется к моему лону.

— Кир, — я, правда, смущалась этого действа. Так же как и с минетом, я была совершенно не опытна в этом. Но мне казалось, что я должна начисто там вымыться.

— Тихо, красивая, — он кладёт свою широкую ладонь мне на живот, и опять целует бёдра, — расслабься, — и ныряет вниз, между моих ног. Держит крепко, и я чувствую, как его язык скользит по мои влажным складочкам. Первое же откровенное прикосновение простреливает таким удовольствием, что я давлюсь воздухом. Откидываю голову на подушку и закатываю глаза, сжимая в кулаках простынь, подавая навстречу ему бёдра. Он снова лижет размашистым движением моё лоно, потом слегка втягивает в рот нежную плоть, и отпускает, дует на разгоряченную кожу.

— Сладкая, — хрипит он, и разводит пальцами складки, касается языком напряжённого клитора. Давит, отпускает, обводит по кругу.

А я мечусь, выкрикивая его имя, прошу не останавливаться, и выгибаюсь так, что трещат кости. Мной сейчас настолько правят все эти восхитительные ощущения, что если бы случился бы апокалипсис, я бы не заметила. Всё моё внимание сосредоточено там внизу, откуда расходятся девятиваловые волны удовольствия, которые грозят меня затопить, поглотить, и я рискую не всплыть.

А когда Кир медленно вводит в меня два пальца, не переставая ласкать клитор, я начинаю крупно дрожать, и мне хватает нескольких движений, чтобы кончит.

Я отключаюсь настолько, что не сразу соображаю, что лежу уже на животе. Не придаю значению, и странным булькающим звукам, полностью растворённая в эйфории своего пика. И мягкие массирующие движения рук Кира, что скользят по моим ягодицам, тоже не настораживают меня. Я настолько разомлела, от ярких чувств, что мои инстинкты притуплены. И даже когда я чувствую скользкие пальцы на тугом колечке ануса, я продолжаю доверчиво и расслабленно лежать, тем более мы уже это проходили и мне вроде бы понравилось. Палец вторгается в тугую плоть. Немного натяжения, давления. Я покорно принимаю его. Потом Кир, добавляет второй, медленно вводит, массирует, растягивает. Чуть больше натяжения, и тесноты. Центр удовольствия смещён, и это немного непривычно. Но тут Кир начинает, гладит ещё очень чувствительный клитор, и я дёргаюсь.

— Тих, тих, — шепчет он, и смещает палец, и кружит вокруг, не касаясь, напряженного бугорка. Его пальцы скользкие, движения мягкие. Тихо, нежно, без надрыва. И мной снова начинает овладевать желание. Оно, затихшее после феерического оргазма, снова нарастает, и сердце снова устремляется вскачь, а дыхание сбивается. Я поднимаю бёдра выше, подставляя все чувствительные точки под умелые пальцы, и протяжно стону.

— Тих, тих, — снова повторяет он, и медленно вытягивает пальцы из моего ануса. — Расслабься, больно не будет!

Странное замечание. Я не успеваю, озвучить свои подозрения. Туда, где только что были пальцы, вторгается его член. Медленно, миллиметр за миллиметром он заполняет меня там.

Я замираю. Слишком большое натяжение.

Слишком!

Это слишком!

— Ну же расслабься, — нежно шепчет Кир, продолжая ласкать мой клитор, и не отступая, наполняет собой. — Расслабься! Тебе понравиться.

Я пытаюсь. Дышу. Сосредотачиваюсь на понятном наслаждении. Другой рукой он нежно гладит мою напряжённую спину. И входит, входит.

— Сладкая Юля! — хрипит его голос. — Моя! Моя!

Он заполняет меня полностью и замирает. Судя по тому, как он тяжело дышит ему очень хорошо. Он сжимает мою талию, и делает медленное движение назад. Осторожно возвращается. Из его груди рвётся рык.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Бля, ты мой кайф! — он опять медленно толкается, и я вдруг, отвлёкшись на его слова, понимаю, что начинаю получать удовольствие, от этой тугой наполненности. От этой тесноты. И ещё больше от его дикого восторга. Кир просто стонет в голос, но, тем не менее, не срывается на бешеный темп, всё также медленно толкается, заполняя до предела. А когда он слегка ускоряется, я и сама начинаю стонать.

— Больно? — тут же притормаживает он.

— Нет, — задыхаюсь я. — не больно!

И он снова толкается, и мы уже вместе стонем, я даже срываюсь на крик, когда невероятное удовольствие вдруг простреливает меня, топит, и тело сотрясается в крупной дрожи.

Это что-то невероятное!

Это точно за пределами всего, что я когда-то знала и делала.

Эту ночь я точно никогда не забуду!

Я падаю без сил, а рядом валится Кир, такой же обессиленный как я.

37

Лежу, словно на волнах качает. Эта другая реальность какая-то. Никак вынырнуть не могу. И не хочу.

Здесь так хорошо.

Спокойно.

Тепло.

Сытно.

Все тревоги кажутся такими глупыми.

После всех этих восхитительных чувств, что словно вибрации прошили моё тело, согрели душу, не оставив и тени в самых её уголках.

После всех незабываемых переживаний. Этой яркой ночи. Нельзя оставаться собой. Теперь прежней меня нет. Есть видоизмененная я.

Другая.

Иная.

Одно остаётся неизменным, а вернее, увеличенным, гипертрофированным. Моё чувство к нему.

Как я не давила его. Не душила. Сейчас, после сладости нежных прикосновений. После странных, но искренних признаний. Оно владеет мной полностью.

И я лежу, и улыбаюсь с закрытыми глазами, наслаждаясь этим моментом. Именно им. Именно сейчас. Когда весь накал схлынул. Растаял, осталась только нега завладевшая телом, и тепло, в районе сердца.

Матрас рядом прогибается и на мою спину ложиться горячая ладонь, нежно гладит.

А это интересно. Ледокол умеет быть нежным!

Потом в районе лопаток расцветает горячий поцелуй, и от него во все стороны, словно лучи, расходится тепло.

С моих губ срывается стон. Приятно, чертовски приятно!

— Я в душ, — сипит Кир, и обрамляет мою кожу горячим дыханием, — хочешь, присоединяйся.

Хочу, но двигаться лень. Можно меня туда отнести?

Но Кир, не умеет читать мысли, встаёт и выходит из комнаты.

Я все ещё прибываю в нежной дремоте, когда слышится шум воды, и я представляю, как вхожу в ванную, и за стеклянной, матовой ширмой, вижу обнажённое большое тело. Как захожу к нему. Кир стоит ко мне спиной. По мощной рифленой спине, расписанной вензелями татуировок, стекают потоки пенной воды, огибая крепкие ягодицы, и скользит по мощным ногам вниз. Я прижмусь к нему, плюща о твёрдую спину грудь, и зароюсь носом между лопаток. Обниму за талию и заскольжу руками вниз, по плоскому животу, к курчавым и жёстким волоскам, в паху. Нежно коснусь его мошонки, и пробегусь пальчиками по всей длине ещё расслабленного члена, который тут же оживёт от моих движений, и тогда я слегка сожму его у основания, и начну гладить, целуя и прикусывая кожу на спине. Слушая его хриплое дыхание, пока его терпение не закончиться, и он не развернётся и одним рывком не поднимет меня и не насадит на свой член.

Он это может, я даже не сомневаюсь. Мало того, потом, он без жалости станет вбиваться в меня, притиснув к скользкой стене, сжимая мягкие ягодицы, до боли, до синяков, которые потом проявятся синими точками на нежной коже. Ну, это не важно. Важно, что он опять окунёт в своё страстное безумно желание. И я улечу вместе с ним.

Растворюсь.

Растаю.

И воспарю.

Я застонала от нахлынувшего желание, из собственной фантазии. Низ живота протяжно затянуло, и я, повернувшись на бок, свела ноги, усилив голодное чувство, прогнулась.