Крепость Жемчужины - Майкл Муркок

- Он защищает Крепость?

- Многие ее защищают. - Она снова легонько приобняла его, потом опустилась на одно колено, чтобы осмотреть убитого графа Магнес-Доара. Мертвый он больше походил на человека; волосы у него на груди и руках стали седеть, а его плоть пребывала в состоянии, близком к исчезновению. Медный шлем приобрел какой-то уродливый серебристый оттенок. Элрику вспомнилось, как умирал Алнак, и он отвел глаза.

Он обнял Оуне, и ему показалось, что дрожь пробежала по ее телу. В памяти его всплыла маленькая лодка, светловолосая девочка, спящая на днище суденышка, которое плывет в открытое море, и он сам, направляющий свой ялик к лодчонке, гордый тем, что станет спасителем девочки. Но он был уверен, что никогда не знал такой девочки, хотя Оуне и напоминала ему ее, только выросшую.

Оуне, тяжело вздохнув, отпрянула от него.

- Я думала, ты… Словно я всегда знала тебя… - Она закрыла лицо руками. - Ах, Элрик, эта проклятая земля так точно названа!

- Но какую опасность таит она для нас? - спросил он.

Она покачала головой.

- Кто это может знать? Может, опасность и невелика. А может, ее и вовсе нет. Похитители снов говорят, что именно в земле Забытой Любви принимаются самые важные решения. Решения, которые могут иметь наиболее серьезные последствия.

- Значит, здесь ничего нельзя делать? Нельзя принимать никаких решений?

Она разгладила рукой волосы.

- По меньшей мере мы должны осознавать, что последствия могут проявиться очень не скоро.

Вместе они пошли дальше под кронами деревьев, прочь от мертвого воина-кролика. Теперь Элрику стало казаться, что на него из зеленой тени смотрят какие-то лица. Один раз он мог поклясться, что видел своего покойного отца Садрика, оплакивающего мать Элрика, единственное существо, любимое им по-настоящему.

Иллюзия была настолько реальной, что Элрик воскликнул:

- Садрик! Отец! Это ты заточен здесь? Но Оуне тут же остановила его.

- Нет! Не обращайся к нему. Не призывай его к себе. Не позволяй ему материализоваться! Это ловушка, Элрик! Еще одна ловушка.

- Мой отец?

- Ты любил его?

- Да. Хотя это и была трудная любовь.

- Запомни, что я говорю. Не зови его сюда. Было бы непристойно звать его в эту галерею иллюзий.

Элрик понял ее, и ему пришлось взять себя в руки, чтобы прогнать из мысленного взора тень отца.

- Я хотел сказать ему, Оуне, как я сочувствовал ему в его утрате и скорби. - Тело Элрика сотрясали рыдания. Он думал, что давно уже освободился от этих чувств, а они, оказывается, оставались при нем. - Ах, Оуне, я был бы готов умереть сам, чтобы вернуть ему его жену. Неужели это невозможно?..

- Такие жертвы бессмысленны, - сказал она, беря его за плечи и прижимая к себе. - В особенности здесь. Не забывай о нашей цели. Мы уже пересекли три из семи земель, отделяющих нас от Крепости Жемчужины. Мы прошли половину. А это значит, что мы уже добились большего, чем многие. Держи себя в руках, владыка Мелнибонэ. Не забывай о том, что зависит от нашего успеха.

- Но если у меня есть возможность исправить причиненное зло?..

- Это связано только с твоими чувствами, а не с тем, что есть или может быть. Ты бы хотел выдумать тени, чтобы они действовали в твоих снах? Принесло бы это счастье твоей бедной матери или твоему отцу?

Элрик посмотрел над ее плечом в направлении леса. Образ его отца исчез.

- Он казался таким реальным. Словно живая плоть!

- Ты должен поверить, что мы с тобой - единственная живая плоть во всей этой земле. И даже мы… - Она оборвала себя. Она потянулась к Элрику и поцеловала его. - Давай отдохнем немного, нам нужно восстановить силы.

И Оуне повлекла Элрика на мягкие листья рядом с тропинкой. И она поцеловала его, и принялась ласкать его тело своими чувственными руками, и постепенно она стала всем тем, что недоставало ему в женщинах, и он почувствовал, что и он в свой черед стал для нее всем тем, что она не позволяла себе желать в мужчине. Он без какого-либо чувства вины или сожаления знал, что их любовь не имеет прошлого и что единственное будущее этой любви простерлось за пределами их жизней, за пределами любых миров, куда они смогут попасть, и что ни он, ни она не увидят последствий этой любви.

И, невзирая на это знание, они был беспечны и счастливы, и они дали друг другу те силы, которые им потребуются, если они еще не утратили надежду добиться своей цели и добраться до Крепости Жемчужины.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Вмешательство штурмана

Удивленный тем, что он ни в малейшей мере не испытывал замешательства, с ясной головой Элрик бок о бок с Оуне шагнул через сверкающие серебряные врата в Имадор, почему-то названный похитителями снов землей Новых Амбиций. И тут же оказался на вершине огромной лестницы, которая спускалась в долину, протянувшуюся до самого горизонта. Сам горизонт светился бледно-голубым цветом; эту голубизну можно было по ошибке принять за небо.

Несколько мгновений ему казалось, что, кроме них с Оуне, на лестнице никого нет, но тут же он понял, что лестница забита людьми. Кто-то горячо спорил, кто-то торговался, кто-то обнимался, другие окружали каких-то святых старцев, ораторов, жриц, рассказчиков - все собравшиеся либо с интересом слушали, либо спорили.

На ступеньках, ведущих в долину, кипела жизнь во всем своем разнообразии. Элрик увидел заклинателей змей, ловцов медведей, жонглеров и акробатов. На них были одежды, какие носят обитатели пустыни, - необъятные шелковые шаровары зеленого, синего, золотистого, ярко-красного и янтарного цветов, плащи из парчи или бархата, тюрбаны, бурнусы и головные уборы самых затейливых форм; на многих был полированный металл, а также серебро, золото, драгоценные камни разнообразных видов; тут же можно было увидеть животных, торговые лотки, корзинки с продуктами, тканями, товарами из кожи, меди, латуни.

- Как они красивы! - заметил Элрик.

И правда, хотя люди здесь находились самые разные, все они отличались красотой, у всех у них была здоровая кожа, блестящие глаза, двигались они легко и с достоинством. Держали они себя уверенно, вид у них был веселый, и хотя они, несомненно, заметили Оуне и Элрика, спускающихся по ступеням, но не дали себе труда ни поприветствовать их, ни спросить, что их сюда привело. В толпе бегали собаки, кошки и обезьяны, а дети играли в непонятные игры, в какие играют все дети. Воздух был теплым и ароматным, наполненным запахом фруктов, цветов и других товаров.

- Вот бы все миры были похожи на этот, - добавил Элрик, улыбаясь молодой женщине, которая предложила ему скатерть с вышивкой.

Оуне купила апельсины у подбежавшего к ней мальчика. Один она протянула Элрику.

- Это и в самом деле милое царство. Я даже не предполагала, что оно настолько приятно. - Однако, откусив кусочек апельсина, она тут же выплюнула его изо рта себе на ладонь. - У него совсем нет вкуса.

Элрик попробовал свой апельсин, и этот тоже оказался сухим и безвкусным.

Разочарование, которое он при этом испытал, никак не соответствовало ничтожности события. Он отбросил апельсин, тот ударился о ступеньку и покатился дальше, пока не исчез из вида.

Серо-зеленая долина оказалась безлюдной. По ней проходила дорога, широкая и хорошо вымощенная, но на ней не было видно ни одного путника, несмотря на огромную толпу на ступенях.

- Интересно, почему эта дорога пуста, - сказал он, обращаясь к Оуне. - Эти люди что - спят по ночам на ступенях? Или, закончив здесь свои дела, уходят в иное царство?

- Мы обязательно получим ответ на этот вопрос, мой господин, - ответила Оуне.

Она взяла его под руку. После того как они занимались любовью в лесу, чувство симпатии и товарищества между ними укрепилось. Он не чувствовал никакой вины. В сердце своем он знал, что никого не предал, и видел: она исполнена таких же чувств. Они каким-то странным образом восстановили силы друг друга, и их соединенная энергия стала больше, чем просто сумма двух энергий. Он прежде не знал такой дружбы и был благодарен за нее. Он считал, что многому научился у Оуне, и верил, что похитители снов еще научат его многому такому, что будет ему полезно, когда он вернется в Мелнибонэ и заявит свои права на трон, на котором пока сидит Йиркун.

Они спускались по ступеням, и Элрику казалось, что одеяния становятся все более изысканными, драгоценности, прически и оружие - богаче и экзотичнее, рост людей увеличивался, а сами они становились все красивее.

Из любопытства он остановился послушать рассказчика, вокруг которого стояла зачарованная толпа. Однако человек говорил на незнакомом Элрику языке - резком и бесцветном. Они с Оуне остановились перед торговкой бисером, и Элрик вежливо спросил, принадлежат ли люди, собравшиеся на ступенях, одному народу.

Женщина нахмурилась, глядя на него, и покачала головой, дав ответ на другом языке. Казалось, в этом языке всего несколько слов. Она повторила свой ответ еще раз. И только когда они остановились перед юным продавцом шербета, их вопрос был понят.