Крепость Жемчужины - Майкл Муркок

- Реальным? Ну да, на свой манер. Стоит тебе войти туда, как он обнимет тебя, словно любовницу, которую уже не надеялся увидеть. Идем, мой господин. Идем!

Казалось, и с ней случился приступ плохого настроения. Она зашагала по дорожке вулканического стекла, которая петляла среди холмов, уходя к городу.

Испуганный внезапной переменой в Оуне, Элрик последовал за ней. Но теперь его собственный гнев улетучился.

- Я подчиняюсь твоему мнению, моя госпожа. Прошу прощения…

Она не слушала его. С каждым мгновением город приближался к ним, и скоро они оказались под его стенами, куполами и башнями, размер которых был так велик, что их истинную величину даже трудно было представить.

- Вот ворота, - сказала она. - Заходи туда, а я попрощаюсь с тобой. Я постараюсь одна спасти девочку, а ты можешь предаваться потерянным верованиям, они ведь и так уже крепко держат тебя!

Элрик посмотрел пристальнее на стены, которые были словно сделаны из нефрита, и увидел в них темные очертания, и он понял, что эти очертания - фигуры мужчин, женщин и детей. Он изумился, подойдя поближе и увидев живые лица, выразительные глаза, губы, застывшие в выражении ужаса, боли, отчаяния. Они напоминали множество мушек, обездвиженных в янтаре.

- Это неменяющееся прошлое, принц Элрик, - сказала Оуне. - Такова судьба тех, кто хочет вернуть свои потерянные верования, не попытавшись обрести новые. У этого города есть еще одно имя. Похитители снов называют его город Находчивой Трусости. Тебе понятен выверт логики, из-за которого столько людей попадает в эту затруднительную ситуацию? Ты понимаешь, что заставило их вынудить своих близких разделить с ними эту судьбу? Хочешь остаться с ними, принц Элрик, и нянчиться со своими потерянными верованиями?

Альбинос, содрогнувшись, отвернулся.

- Но если они видели, что случилось с их предшественниками, зачем они все же вошли в город?

- Они не хотели видеть очевидного. Вот оно - великое торжество бездумного желания над разумом и человеческим духом.

Вместе они вернулись на прежнюю дорогу, и Элрик вздохнул с облегчением, когда великолепные башни остались позади. После этого они миновали еще несколько огромных пещер, в каждой из которых был собственный город, хотя и не такой великолепный, как первый. Посетить эти города у него не возникло желания, хотя в некоторых он видел какое-то движение, а Оуне сказала, что, по ее мнению, не все они так опасны, как город Находчивой Трусости.

- Ты назвала этот мир царством Снов, - сказал он. - Вот уж воистину точное название, потому что здесь целое собрание снов и немало ночных кошмаров. Ощущение такое, будто это родилось в голове поэта - настолько необычны некоторые места.

- Я тебе говорила, - сказала она (теперь, когда он осознал опасность, в голос ее зазвучали теплые нотки), - многое из того, что ты здесь видишь, это частично сформированные реальности, которые еще незнакомы другим мирам, таким как твой или мой. В какой степени проявятся они в других царствах - мне это неведомо. Эти места приводились к их сегодняшнему состоянию поколениями похитителей снов, которые придавали форму тому, что было бесформенно.

Теперь Элрик начал лучше понимать то, что говорила ему Оуне раньше.

- Вы не создаете карту того, что существует, вы накладываете на существующее свою собственную карту!

- В известной мере. Мы не изобретаем. Мы просто определенным способом описываем. Так мы можем прокладывать пути по каждому из мириад царств Снов, которые только этими путями и соединены друг с другом.

- На самом деле в каждом из этих царств могут быть тысячи различных земель?

- Можно сказать и так. Можно сказать - бесконечное множество земель. Дороги прокладываются таким образом, чтобы путник без компаса не забрел слишком далеко от пункта своего назначения. - Она рассмеялась почти веселым смехом. - Причудливые названия, которые мы даем этим местам, это не поэтическая прихоть, не каприз, а насущная необходимость. Наша жизнь зависит от точности описаний!

- В твоих мирах такая глубина, моя госпожа. Моя жизнь прежде зависела от доброго острого клинка!

- Пока ты зависишь от своего меча, принц Элрик, ты обрекаешь себя на необычную судьбу.

- Ты предсказываешь мне смерть, моя госпожа? Оуне отрицательно покачала головой, на ее красивых губах появилось выражение чуть ли не любви и нежности.

- Смерть почти для всех нас неизбежна - в той или иной форме. И я должна признать, если Хаос будет когда-то повержен, то инструментом этой замечательной победы будешь ты. Было бы очень печально, принц Элрик, если бы, обуздывая Хаос, ты уничтожил себя и всех, кого ты любишь, включив их в эту сделку.

- Обещаю тебе, госпожа Оуне, что всеми силами буду стараться избежать такой судьбы. - Элрик заглянул в глаза похитительницы снов, изумился их выражению, но предпочел не предаваться размышлениям на эту тему.

Они прошли по сталагмитовому и сталактитовому лесу, все деревья которого мерцали теми же самыми цветами - темно-зеленым, темно-синим, сочным красным. Вода, капая со сводов на пол, издавала музыкальные звуки. Нередко огромная капля попадала на Элрика или Оуне, но природа пещер была такова, что через несколько мгновений одежда на них высыхала. Они расслабились и чуть ли не весело шли рука об руку, но вдруг увидели фигуры, порхающие между торчащими вверх выступами скал.

- Воины, - пробормотал Элрик. Не без иронии он добавил: - Вот когда было бы полезно оружие…

Половина его мозга рассматривала сложившуюся ситуацию, а другая искала выход через мир стихий, вспоминала подходящие заговоры, какую-нибудь сверхъестественную помощь. Однако ничего подходящего в голову ему не приходило. Ему показалось, что умственные пути, которыми он следовал раньше, были теперь для него заблокированы.

На воинах были свободные плащи поверх доспехов, на головах шлемы из металла и кожи. У Элрика возникло впечатление, что на него из-за масок смотрят холодным взглядом глаза с татуированными веками, и он сразу же понял, что перед ним члены секты наемников-колдунов из Кварцхасаата, оставшиеся здесь, после того как их товарищи покинули царство Снов. Они, несомненно, оказались здесь в ловушке. Однако было ясно, что они не намереваются говорить с Элриком и Оуне, - они смыкали круг, следуя принятым у них принципам атаки.

Элрика поразила необычность этих людей. Им недоставало некой гибкости движений, и чем ближе они подходили, тем яснее ему становилось, что он чуть ли не видит сквозь их глаза, заглядывает прямо в их черепа.

Перед ними были не обычные смертные. Он как-то раз видел похожих на них личностей в Имррире. Это случилось в один из тех редких случаев, когда его отец Садрик взял его с собой в местную поездку - на старую арену, за высокими стенами которой содержались те мелнибонийцы, что потеряли свои души в поисках колдовского знания, но чьи тела продолжали жить. Они, казалось, тоже были одержимы холодной, непримиримой ненавистью ко всем, кто не был на них похож.

Оуне вскрикнула и быстро прошмыгнула (она упала на одно колено, избегая удара меча) к одному из здоровенных заостренных столбов. Сталагмиты располагались так близко друг к другу, что воинам трудно было орудовать мечами, и какое-то время альбинос и похитительница снов ныряли, избегая ударов, но в конце концов один из мечей рассек Элрику руку, и он в изумлении увидел, как из раны потекла кров.

Владыка Мелнибонэ понимал, что их гибель - вопрос времени; он приник спиной к одному из огромных известковых зубьев и почувствовал, как сталагмит двигается за ним. По какой-то причине зубец оторвался от своего основания. Элрик навалился на него всем своим весом, и сталагмит начал переворачиваться. Элрик быстро подхватил его и выставил вперед, уперев себе в плечо. После этого он, собрав все свои силы, со сталагмитом наперевес ринулся на ближайшего воина.

Острие сталагмита вонзилось в грудь воина. Наемник-колдун издал короткий предсмертный крик, и необычная, неестественная кровь начала бить из его груди, она устремлялась вниз, впитываясь в кости воина, почти заново поглощаясь ими. Элрик прыгнул вперед и, прежде чем другой воин успел наброситься на него, выхватил из рук поверженного меч и кинжал. К Элрику вернулись вся его военная хитрость, все его боевые навыки. Задолго до того как в его руках оказался Буревестник, Элрик постиг искусство владения мечом и кинжалом, луком и копьем, и теперь ему не потребовалось много времени, чтобы и без заколдованного меча умелой рукой поразить второго наемника-колдуна, а потом и третьего. Он крикнул Оуне, чтобы она подобрала оружие поверженных, а сам прыгал от сталагмита к сталагмиту, поражая одного воина за другим. Теперь они двигались как-то лениво, неуверенно, но никто из них не бросился наутек.

Скоро к нему присоединилась Оуне, тоже демонстрировавшая немалое искусство владения оружием. Он восхищался изяществом ее техники, уверенностью ее движений, когда она отражала удары и сама наносила их. Дралась она с колоссальной эффективностью, и, невзирая на всю экономичность ее движений (она напоминала кошку в крысиной норе), вокруг нее росла гора поверженных тел.