Найти Элизабет - Эмма Хили

– Чтобы сумасшедшая не подглядывала в окно? – спросила я, но сестру, похоже, это не слишком тогда беспокоило, и она велела мне не называть эту женщину сумасшедшей. Она назвала ее «бедняжкой» и заметила, что нам повезло, что мы не стали такими. Не скажу, чтобы Сьюки рассердилась на меня за такие слова. Она причесала мне волосы, как у девушек, что служат вольнонаемными на военных базах, и даже разрешила взять ее духи. А я – пока мы, на коленях, прямо на полу, разрезали дорогущую ткань на занавески – учила ее словам песенки «Я стану твоей милашкой». Мы пришили маленькие карманчики для карнизов и были заняты тем, что продевали их в занавески, когда входная дверь с шумом распахнулась.

Лицо Фрэнка, красное под загаром, появилось как будто постепенно – сначала нос, затем глаза, а уж потом рот. И так же медленно приближалось к нам. Шатаясь, он доковылял до кухни и плюхнулся на стул. Я с ужасом наблюдала за тем, как он берет в руки нож. Однако он угрожал лишь куску сыра, наполовину завернутому в бумагу, который сестра запретила мне доедать.

– Нет, Фрэнк, – сказала Сьюки, вставая и загораживая меня спиной. – Я решила его приберечь.

– Что? Снова? – хрипло произнес он. – Неужели я не могу съесть кусок сыра в собственном доме? Для кого ты его бережешь?

– Ни для кого. Да что ты знаешь о ведении домашнего хозяйства? В этом доме я готовлю еду, так что предоставь это дело мне. Я твоя жена.

– Моя маленькая жена, – сказал он и бросил нож на тарелку. – Моя маленькая, маленькая, маленькая женушка.

С этими словами он схватил Сьюки за талию, но сестра попыталась оттолкнуть его.

– Фрэнк, ты наступил на наши новые занавески, – сказала она. – Отойди.

Он несколько секунд смотрел себе под ноги. Светлые волосы упали ему на глаза. Наконец он заметил меня.

– И малышка Мод тут у нас, да?

Я кивнула и, отойдя назад, уперлась спиной в кухонный шкаф.

– Шьете венецианские жалюзи? – спросил он, снова глядя себе под ноги.

В свидетельство этого я подняла карниз. Фрэнк тут же отпустил Сьюки.

– Расскажи, для чего их шьют, эти ваши венецианские жалюзи, Мод? Ведь у нас тут не Венеция. Чтобы сквозь них ничего нельзя было разглядеть? – произнес он и, опираясь рукой о стол, близко придвинулся ко мне. Пахло от него, будто из двери пивной.

Я ничего не понимала. Я даже боялась дышать. Рука, которой он только что обнимал талию моей сестры, нависла над моей головой.

– Ткни в глаза любопытному!

Ответ показался мне кошмарным, и я отпрянула. Фрэнк усмехнулся, сверкнув зубами. На фоне загорелого лица они казались еще белее.

– Эй, Сьюки! – крикнул он, выпрямляясь. – Так я что-нибудь увижу сквозь эти ваши жалюзи?

– Это не жалюзи. Ты что, не понимаешь? – фыркнула сестра. – Это римские шторы.

– Какая разница. Шторы так шторы. Ну, скажи, Мод, как ты делаешь римские шторы? Они спасают от римлян?

– Замолчи, Фрэнк! – разозлилась Сьюки. – Ты пьян!

Она оттолкнула его, и он наконец убрал ногу с ткани.

– Пьян? Нисколько! Я пьян? – Фрэнк встряхнул головой и снова положил руку на стол.

Я смотрела на него снизу вверх, пытаясь найти в этой мутной и неприятной копии привычного Фрэнка. Он состроил гримасу – высунул язык и раздул ноздри, – отчего стал более или менее похож на себя. Я невольно улыбнулась.

– Да, ты. Ложись спать, – продолжила Сьюки.

– Только если ляжешь со мной.

– Фрэнк, здесь же Мод. Не нужно, чтобы она слышала твои грязные словечки. Ложись и проспись. Давай, давай!

– Тогда отправляй домой свою паршивую принцессу, если я так плох и ей нельзя оставаться со мной в одной комнате.

Фрэнк снова состроил гримасу, но на этот раз мне было не до смеха. Впрочем, он тут же отвернулся.

– И не надо кричать, Фрэнк, – добавила Сьюки. – Не затевай все снова. Конечно, ты не плох.

– А вот твой дружок с детским личиком так не считает. Он вечно трется возле тебя.

– Какая тебе разница, что Дуглас о тебе думает?

– Никак не могу взять в толк, зачем тебе с ним на пару перемывать мне косточки? – произнес Фрэнк. – Я знаю, это он наговаривает на меня твоим родителям. Твой отец потому терпеть меня не может.

Сьюки вздохнула и повернулась ко мне.

– Пожалуй, тебе лучше пойти домой, Мопс, – предложила она. – А шторы дошьем как-нибудь потом.

– Угу. Еще будет много дней, чтобы дошить занавески и поболтать о разных глупостях, если бы да кабы, – процедил Фрэнк.

Я не поняла, о чем он. Я просто встала и проскользнула мимо него. Я уже была у входной двери, когда вспомнила, что не взяла пальто. Тогда я вернулась на цыпочках в холл, но Фрэнк меня заметил.

– Какого черта ты здесь делаешь? – рявкнул он, и его лицо неприятно исказилось от злости. – Чтоб духа твоего здесь не было, сучка! Вон отсюда!

Схватив пальто, я выбежала из дома. Всю дорогу я плакала от обиды и вытерла слезы, только когда оказалась на главной улице. Чтобы успокоиться, я несколько раз обошла вокруг Эшлинг-кресент и лишь затем вернулась домой.

Глава 11

Что-то случилось. Мне нужно встать, выйти из дома и пойти к Сьюки. Я надеваю мужскую полосатую рубашку и незнакомые поношенные брюки, затем засовываю в карманы бумажные носовые платки, трубочку мятных леденцов и пластмассовое ожерелье из фальшивого жемчуга. Я все время думаю, не сон ли это. Вряд ли. Простыни на моей постели смяты, но я не могу тратить время на то, чтобы их поправить. Я думаю, что нужно оставить записку, но не могу придумать ни слова. Лестница скрипит, когда я крадучись спускаюсь вниз, а ключ в замке входной двери лязгает слишком громко. Я останавливаюсь у порога. Чувствую, как напряжены мышцы лица. Все тихо. Я отправляюсь к дому Фрэнка.

Воздух на улице холодный и свежий и как будто бы даже сладкий. Мне нравится, какой он на вкус. Пройдя совсем немного, через несколько минут я понимаю, что заблудилась. Это не то место, которое мне нужно. Следующая улица тоже кажется мне незнакомой. Слышу, как гулко стучит сердце. Я опаздываю. Мне нужно куда-то к кому-то пойти, причем срочно. Дело неотложное.

Мои шаги эхом отдаются в темноте. Передо мной перебегает дорогу лиса. Она останавливается и что-то высматривает на другой стороне дороги. Я тоже останавливаюсь.

– Привет, рыжик! – говорю я, но лиса продолжает смотреть на противоположный тротуар. – Эй, лиса! – продолжаю я и взмахиваю рукой. На какой-то миг мне кажется очень важным привлечь к себе ее внимание, мне необходимо, чтобы зверек признал мое присутствие. Я копаюсь в кармане и нахожу мятные леденцы. Достаю один и бросаю на дорогу. Он падает у лап лисы. Она оборачивается и смотрит на меня блестящими глазами. – Привет, лиса!

Животное убегает, а я иду дальше. Теперь я понимаю, что меня сбили с толку эти бесчисленные новые дома. Даже не знаю, как сюда забрела. Мне никогда не найти дорогу в таких лабиринтах. Я уже устала. Хотя я прошла не так много, но ноги у меня как чугунные, да и спина тоже дает о себе знать. Я чувствую себя так, как и положено чувствовать старой женщине. Достаю еще один леденец и бросаю его себе за спину. Он падает и смотрится ярким пятном на темном дорожном покрытии. Теперь я, по крайней мере, пойму, правильно ли я иду. Если я снова увижу этот леденец, то станет ясно, что я хожу кругами.

На дальнем конце дороги останавливается машина. Из нее вылезает какой-то человек. Он направляется мне навстречу. Его большие пальцы засунуты за ремень брюк. Я начинаю пятиться назад.

– Куда вы идете, дорогая? – спрашивает он и смотрит мне прямо в глаза. Я это чувствую, хотя его лицо мне почти не видно. В темноте различим лишь силуэт головы.

– Домой, – отвечаю я и отворачиваюсь, пытаясь заставить себя быстрее переставлять ноги. – Моя мама ждет меня.

Человек издает странный звук, кажется, презрительно фыркает.

– Неужели? – говорит он. – И где же ваш дом?

Я не знаю. Я не знаю еще целую секунду. Это не имеет значения, говорю я себе. В любом случае я ему ничего не скажу, а сама через минуту вспомню все, что надо. Когда я выйду на правильную дорогу, я вспомню. Вскоре мужчина остается у меня за спиной. Он все еще стоит возле своей машины. Сворачиваю на другую улицу, затем еще на одну и, как будто ничего не видя, иду по ней. На мостовой нахожу свой мятный леденец, белый, ярко блестящий в ночи. Наклоняюсь, чтобы поднять его, и вижу вдали большой дом с башенками. Возможно, я что-нибудь вспомню, когда до него дойду. Приблизившись к нему, заглядываю в палисадник, но там темно и пусто.

– Думали, что дом в другой стороне?

Человек стоит, прислонившись к машине. В свете фар видны его белокурые волосы, и мне кажется, что это Фрэнк. Он ждет меня. Но ему следовало бы ждать Сьюки.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.

– Хочу отвезти вас на вокзал. Машина уже ждет.

– На вокзал? – спрашиваю я, забравшись в машину. В руке у меня леденец, и я засовываю его в рот. – Мы поедем на поезде?