Далекое Близкое - Кристина Андреевна Белозерцева

серьезному мошенничеству. Отлично! Пальцы в сенсорных перчатках запорхали, выводя видео с камеры на виар, и направляя еще несколько птичек на помощь. А заодно нашлись и две патрульные машины недалеко. Энди скинул им координаты, историю преследуемого, трехмерное изображение и откинулся обратно на кресло – наблюдать.

Тонкие длинные пальцы, сенсы и трехмерная карта города. Задача как раз по нему.

Все прекрасно. Путь намечен, а дальше сами справятся. Теперь можно и вернуться к звонку.

– Конечно, Оксан, – жена, наконец, прервалась, позволяя ему вставить привычное «да, дорогая», – завала нет, если хочешь, вечером пойдем к твоей тете.

В это время ведущая подозреваемого Птичка поймала в кадр мигалку одного из экипажей. Дрон включил красную иллюминацию и принялся указывать ярким рубиновым лучом лазера на побежавшего парня. Все. Уже не уйдет. Вот и ладушки, а кто сегодня – молодец? Вот-вот.

Ромашкофф улыбнулся сам себе, ловя нереальный кайф от хорошо сделанной работы.

– Я, все-таки, увалень, – усмехнулся он себе под нос, возвращаясь к горячему напиток, – но, боже, как же мне повезло с работой.

А за огромным (во всю стену) окном медленно закатывалось за крыши небоскребов огромное оранжевое солнце.

Пит Обломофф

Пятница, 18-12

Дома Обломофф решился на невероятное («Ну, накипело!») – первый раз за все время, сколько он помнил себя, Пит сунул руку в карман, достал смартфон и отключил wi-fi, положив устройство на полку. Подумал и примостил рядом виар, эргономичные модные очки из зеленого плексигласа отбрасывали тусклые блики на стену за ними.

Без электроники человек ощутил себя странно голым и беззащитным, будто бы явился в офис в одном нижнем белье. Причем с принтом Супермена на самом видном месте. А ну и пусть.

К черту!

– А теперь, – с непонятной веселей злостью усмехнулся Пит, вытирая взмокшие ладони о штанины светлых брюк из искусственного льна, – пойду-ка я и сварю себе кофе. Сам блин! Этими вот самыми ручками…

Кухня привычно радовала глаз сияющей, вылизанной чистотой, только робот-пылесос уютно гудел в углу под фикусом (аудиопрофиль «Шмели в поле»). Пит попробовал вспомнить, где именно кухонные дроны берут кофе, но безуспешно. Открыл шкафчик – на него с полки бесстрастно глянула фаланга одинаковых контейнеров из черного блестящего пластика.

– Кофе… – промычал мужчина себе под нос. – Где же? Где же кофе? М-м-м?

Невольно всплыло в памяти, как бабушка еще клеила на такие баночки наклейки – Манка, Горох, Кофе, Укроп. И банки сами были веселые, пузатые, в аляповатый горошек. Бабушка тепло улыбалась и варила кофе сама, в настоящей турке, с корицей и кардамоном. Никакой кофемашине не под силу воспроизвести этот вкус. А тем более запах летнего дня, льющегося из распахнутого в сад окна, полного солнца, шмелиного гудения и пляшущих в воздухе золотых пылинок.

– А вот интересно, когда я променял нормальную кухню на этот долбаный банковский сейф?.. – меланхолично пробубнил Обломофф себе под нос. – И зачем?

Он принялся открывать контейнеры, в беспорядке расставляя их на серебристо-серой столешнице. На шестой попытке Пит обнаружил-таки темно-коричневые ароматные зерна. Маленькая победа человека над обстоятельствами.

– Ага! Щас мы ка-ак забульбеним…

– Не валяй дурака, – немыслимо уставшим голосом протянула кофеварка, – включи-ка обратно wi-fi.

Миг ничего не происходило. Целый миг стояла оцепенелая тишина, пока в голове Пита рвались остатки привычного представления о мире.

А потом – Бах! Кружка, выскользнув из холеной ладони, с треском раскололась о сверхпрочный пластик пола. Не потому, что пальцы Пита дрогнули, а потому что сенсорная перчатка сама разжала их. Весь этот день пролетел повторно перед глазами, прямо начиная с нелепого разговора за обедом, заигравшего теперь новыми мрачными красками.

– Я… Я сейчас… – Обломофф пятился и пятился, миновал выкрашенный в модный голубой цвет коридор и вернулся к стеллажу, где оставил электронику.

Взял в руки смарт, сунул в уши перламутровые капли наушников, впрочем, ни нейр, ни виар надевать не стал.

– Ну! Wi-fi! Там такая маленькая иконка в углу экрана, – почудилось? Или в призрачном голосе из наушника прозвучала откровенная насмешка?

– Вы из КГБ? – решился Пит наконец озвучить дикое предположение.

Хохоток. От которого по спине мурашки.

– Смешно. Я – твой смарт. Модель Pear 12, но ты можешь звать меня как угодно, хоть – «дорогая», – голос снова хихикнул, приводя Пита к логичным подозрениям, что все это – чудовищный розыгрыш.

Не зря Макс завел этот разговор за обедом. Ох, не зря. Да его пранкеры подкупили! Тупо дали койнов и попросили напугать коллегу! КГБ ведь… Ха! А сейчас какой-то минидрон снимает эту стыдобищу на камеру, пара удачных планов – и быть Петюне невольной звездой ютуба. А раз так, то из дома стоило выбираться. Минидроны с камерами – не легальны, на любой центральной улице их сразу засекут полицейские сканеры.

Разумеется, как и все нелегальное, их спокойно можно купить у курчавого «гостя столицы» в переходе метро, но и отлавливают полицейские «Птички» их быстро.

Тут Обломофф случайно увидел в хромированной поверхности холодильника собственное побледневшее лицо – щеки обвисли, брови трагично вскинуты. Именно эта картинка отпечаталась в его голове ярче, чем снимок виар. И не просто отпечаталась. Пит ощутил нечто давно забытое, задвинутое за ненадобностью в самый дальний угол чердака его сознания. Злость.

Он поколебался немного, взял с полки темно-синюю пластиковую сумку и сунул в нее очки, нейр и стянутые с ладоней сенсы, а смарт запихал в карман.

– И куда же тебя несет? – ворчливо поинтересовалось устройство, продолжая передавать синтезированный голос в наушники.

– Пойду куплю кофе, – фыркнул Пит, пихая ногу в ботинок из изумрудной эрзац-кожи «под крокодила», – в старбаксе.

– Кофе? А ты в курсе, что у тебя давление скачет?

– Пофиг.

Мягко щелкнула за его спиной дверь, и человек замер, оглядываясь по сторонам. Но уже не в поисках дронов, нет. Не приукрашенный иллюзорными картинками виар двор его дома стал мрачным и грязным. Бетон и металл – слишком серые, слишком холодные. Без зеленых очков Изумрудный город оказался засыпан битыми стекляшками. Но хуже всего – небо: низкие широкие полосы влажного тумана, сплошь бордовые и фиолетовые оттенки с пятнами света от городской иллюминации – будто свод старого грязного шатра. Обломофф поудобнее перевесил пакет с электроникой на плечо и, поежившись, сунул руки в карманы. Двор казался чужим. Из неплотно закрытого колодезного люка текла струйка серого пара. Темнота пряталась в углах, готовая, кажется, кинуться в любой момент. Пита не оставляло ощущение, что пока он из-за картинок виар не видел эту темноту, она тоже не видела его. Но не теперь, теперь он лопатками ощущал чье-то присутствие.