Междуглушь - Нил Шустерман

— Посмотри на меня, Алли, — тихо сказал он, и она подняла на него глаза. — Мы не нарушаем никаких правил. Эти двое уже встречаются. Они пришли на вечеринку, держась за руки.

Он коснулся лица Алли, и хотя та понимала, что самым умным в этой ситуации было бы высвободиться из его объятий, она этого не сделала.

— Некоторые вещи недоступны для нас в Междумире, — продолжал Милос. — Их можно почувствовать, только если у тебя живое тело. Ты понимаешь?

Она понимала. Она не была готова этому. При жизни Алли не довелось испытать ничего подобного, она не знала, насколько сильны, насколько ошеломительны могут быть телесные ощущения, как легко они могут заглушить голос рассудка.

— К тому же… — звучал в её ушах шёпот Милоса, — некоторые вещи в Междумире мы не в состоянии сделать… Зато здесь, в этих телах…

Он наклонился и поцеловал её. О, это было нечто совершенно иное, чем поцелуй в Междумире! Поцелуй послесветов — это знак соединения душ, в нём нет страсти, ему не хватает приземлённости, этого грубого ощущения плоти, от него не захватывает дух и два сердца не бьются во всё ускоряющемся сумасшедшем ритме…

В это мгновение Алли позабыла, кто она, где она… Она позабыла, что это вовсе не её тело. Она позволила сознанию девушки вынырнуть на поверхность, смешаться с её, Алли, мыслями, и в конце концов, она уже не в силах была понять, кто она — неизвестная девушка или вторгшаяся в её тело чужачка.

И на мгновение, лишь на одно мгновение, ей показалось, что всё правильно, всё так и должно быть. Это было прекрасно, совершенно. Да и как может быть иначе?

Их губы разомкнулись, и оба перевели дыхание.

— Мы могли бы стать друг для друга… чем захотим, — проговорил Милос.

На этот раз уже Алли приникла к нему и прижалась губами к его губам — ей хотелось, чтобы это безумное, головокружительное ощущение длилось и длилось. Её тело — то есть то тело, в котором она пребывала — трепетало от восторга.

— Эй, найдите себе комнату! — прокричал всё тот же насмешник, но его голос как будто доносился из параллельной вселенной.

Если бы в эту минуту Милос подхватил Алли и унёс в своих сильных, украденных у другого руках куда-то в тихое, уединённое место, возможно, она под влиянием страсти позволила бы ему всё…

Но мгновение миновало, рассудок вернулся, и она оттолкнула Милоса.

— Нет, Милос, нет!

Он, задыхаясь, взглянул на неё затуманенными желанием глазами:

— Почему нет?

Она не нашла что ответить, и он снова поцеловал её. Алли понимала, что если она забудется и отдастся поцелую, то не сможет совладать с собой и с радостью кинется в этот омут. «Это то, для чего мы предназначены, — говорил ей когда-то Милос. — Это то, что мы есть». Алли собрала всю свою волю в кулак и сказала:

— Урок окончен.

Она не смогла заставить себя вырваться из его объятий, поэтому она покинула тело прекрасной девушки и вернулась в Междумир.

Милос последовал её примеру секундой позже — как только понял, что Алли оставила своего носителя.

Алли стояла тут же, рядом. Хотя она понимала, что поступила правильно, но повернуться и уйти была не в силах. Оба послесвета испытали несколько неловких мгновений.

— Теперь ты скажешь, что тебе не понравилось, — смущённо проговорил Милос.

Алли покачала головой.

— Нет. Нет, не скажу.

Вот в этом-то и проблема.

Юноша и девушка рядом с ними, которые, что ни говори, уже были самой настоящей парой, вернулись к прерванному занятию — поцелуям; по всей вероятности, они решили, что их необычное, сверхъестественное приключение — всего лишь результат любовной страсти и игры гормонов. Алли наблюдала за ними, одной половиной своего существа желая быть на месте девушки, в то время как другая половина хотела, чтобы на месте юноши оказался… Майки.

Только теперь она обнаружила, что парень, выбранный Милосом, и в самом деле слегка походил на Майки. Интересно, а не по этой ли причине Милос выбрал именно его? Что он там такое сказал? «Мы могли бы стать друг для друга чем захотим»? Алли задалась вопросом, а не похожа ли девушка случаем на Оторву Джил?

— Может, в следующий раз? — спросил Милос с извиняющейся улыбкой.

— Нет, — ответила Алли и взяла его руки в свои — не из любви, а в знак симпатии. — Следующего раза не будет, Милос.

Она не сердилась на него за свершившееся. Он ведь её ни к чему не принуждал и не воспользовался моментом. Он всего лишь поступал как все парни, и, надо признать, в этом он был мастер.

— Плохо, — сказал Милос. — А я-то хотел провести тебя по красной дорожке на вручении Оскара. Мы могли бы станцевать в Белом доме…

— А сейчас кто вынашивает грандиозные планы?

Милос вздохнул.

— Теперь ты, наверно, захочешь вернуться одна? Или разрешишь мне сопровождать тебя?

— Ладно, поскольку мы оба идём в одном направлении, глупо было бы тащиться в одиночку.

Они двинулись к их привалу у дороги вдвоём, но всё же не вместе. Это была долгая и мучительно неловкая прогулка.

— Мне жаль, что всё так получилось, Милос, — сказала Алли на половине пути.

Но Милос покачал головой.

— Не надо, — сказал он. — Я задал вопрос, и твой ответ был «нет». Никогда не бойся сказать нет. Никому. Включая и меня.

В том-то и загвоздка: он всё равно был очарователен, даже потерпев поражение. Алли знала, что если бы Майки не стал уже частью её жизни, она могла бы влюбиться в Милоса, и Милос тоже это знал. Никогда раньше Алли не попадала в такое положение, когда надо было выбирать между двумя парнями. Некоторым девчонкам подобные игры даже нравились: изводить обоих — это же такое удовольствие! Алли возвращалась мыслями к тем мгновениям, когда она дразнила Майки Милосом, и осознала, что, должно быть, и сама не брезговала этой игрой. И ей ещё больше захотелось поскорее увидеться с Майки.

Единственное, чем утешалась Алли — это что её временная нечаянная потеря рассудка останется для Майки тайной. Он никогда не узнает.

Вот только…

…он знал.

Фактически, всё то время, что они целовались, он стоял рядом.

Глава 14

На странных ветрах

Когда Алли с Милосом вернулись на мёртвое пятно у федеральной автострады, они застали там Хомяка и Лосяру, но Майки нигде не было видно. Милосу, чьи ухаживания были отвергнуты, теперь не терпелось двигаться дальше. Ему совсем не улыбалось торчать здесь в ожидании Майки.

— Вот он всегда такой — вечно заставляет себя ждать, — ворчал Милос.

Алли кинулась на защиту друга.

— Да откуда тебе знать, какой он? Ты с ним едва знаком!

Милос почёл за лучшее не спорить.

Алли окинула взглядом окрестности: поля — как по ту сторону автострады, так и за своей спиной, посёлок, из которого они только что вернулись… Она пыталась разглядеть проблеск послесвечения её исчезнувшего друга, но в ярком свете луны всё окружающее, казалось, испускало мягкое сияние.

— Куда бы он ни делся, вряд ли ушёл далеко, — сказала она своим спутникам.

Но когда наступила полночь, а Майки по-прежнему не было, Алли забеспокоилась:

— А вдруг с ним что-то случилось?

Хомяк помалкивал, но Лосяра — наверно, переняв прежнее настроение Милоса — не мог сдержать раздражения:

— Да брошить его тут — пушть догоняет!

Однако Милос, досада которого уже улеглась, признал, что отсутствие Майки становится всё более подозрительным.

— Этому должно быть разумное объяснение, — рассуждал он. — Когда вернётся — устроим головомойку. А пока надо ждать.

Алли не спала всю ночь, не в силах избавиться от мыслей о том, что могло приключиться с Майки. А вдруг его похитили нэшвиллские послесветы? А что если он попал в одну из этих дурацких Мэриных ловушек? А что если… А что если… Но она знала, что просто хватается за соломинку. Нэшвиллских послесветов бояться не стоило — они сами всех боялись. Что до ловушек — не было никаких свидетельств того, что Мэри вообще когда-либо забиралась так далеко на запад.

Когда начало светать, а Майки так и не появился, Алли уже была вне себя от тревоги. Остальные ничего не предпринимали — даже Милос не представлял себе, как решить возникшую проблему. Только сейчас, этим ранним утром, Алли наконец обратила внимание на поведение Хомяка. Всю ночь парень ни словом не высказался по теме, однако был суетлив и непоседлив больше, чем обычно. Колени у него так и ходили ходуном, он постоянно переминался с ноги на ногу, избегая встречаться с Алли глазами. На этом он и погорел. Она обвинила его, осудила и вынесла приговор — всё в один миг.

— Это ты! — налетела она на беднягу, наставив на него обвиняющий палец. — Ты с ним что-то сделал!

Челюсть у Хомяка отвисла; несчастный затряс головой:

— Это не я! Не я! Я никогда бы ничего ему не сделал!

Он воззрился на Лосяру, который подался назад в надежде, что буря гнева Алли минует его, но поздно.