Юность Бабы-Яги - Владимир Качан

– Так, Лора, быстро собирайся и поехали, тебя Вагиз ждет, двойной тариф платит, конкретно.

На «растворенного» в Лауре Герасима он даже внимания не обратил. Герасим, тем не менее, попытался напомнить быку, кто здесь хозяин:

– Минуточку, минуточку, я хочу продлить…

– Заткнись, понял, – крутой мальчик слегка двинулся в сторону Герасима и сделал ему козу стандартной в его среде распальцовкой. – Нет у нас минуточки, поэл, ты че, не слышал, в натуре, Вагиз ждет.

Он сказал это так, будто весь мир знает того, о ком идет речь, и Герасим должен испытывать трепет при одном только упоминании его имени. Поэтому Герасим, если и не «поэл», то во всяком случае попытался понять, чем ему грозят возражения.

Но тут неожиданно на его стороне выступила Лаура:

– Не поеду! – вдруг завизжала она. – Хватит! К этому грубому скоту! Он по-нормальному не умеет, извращенец, не хочу! – кричала она и даже топала ногами, не забывая, впрочем, одеваться при этом.

– Ты че, в натуре, охуела? – простодушно спросил качок, слегка отступив от Герасима Петровича. – Тебе же сказано, дуре, двойной тариф.

– Минутку, – опять возник Герасим Петрович, – может, я тоже двойной заплачу. Я хочу еще на час.

– Так тебе, фраер, тогда тройной придется платить, и я еще что-то должен придумать, чтобы Вагиз меня не пристрелил моментом, чтобы я хоть чего-нибудь мог вякнуть, когда приеду пустой.

Герасим замолчал, прикидывая, потянет он эту сумму или она ему сейчас не по карману.

– Вовчик, ну можно я не поеду, – хныкала Лаура, – он же сказал, что заплатит, – кивнула она в сторону Герасима и посмотрела на него с робкой упованием на лучшее, то есть, – как на более приятного клиента. Почти с любовью посмотрела.

Это окончательно сломило Герасима и заглушило его финансовые колебания. Рассудок был послан подальше. И Герасим гордо и благородно сказал:

– Я заплачу две с половиной ставки.

– Да пошел ты, – презрительно обронил Вовчик. – Вагиз мне таких навешает из-за тебя, окурка замусоленного. – Потом крепко уцепил девушку за руку и сказал: – Пошли, Лора, зачем тебе лишние проблемы? Пошли, пошли, – и стал подтаскивать ее к двери.

И тут Лаура, в агонии последнего протеста вновь завизжала и стала вырывать руку из железной клешни упертого Вовчика.

– Не трогай меня, пусти, пусти-и-и!! – потом все-таки вырвалась, отскочила к столу и, выхватила из своей сумочки бритвенное лезвие.

Дело принимало уже опасный, криминальный оборот.

– Уйди отсюда! – в истерике надрывалась Лаура, – возьми у него деньги и уходи. Уйди щас же!! Или я пойду в ванную и вскрою себе вены!! Я чисто конкретно тебе говорю! – кричала она, переходя на понятный Вовчику язык и угрожающе размахивая бритвой.

– Чисто у тебя не выйдет, профура, – отмахнулся Вовчик, – давай, давай, иди в ванную, только не забрызгай кровью… как прошлый раз…

Настала минута, когда Герасиму Петровичу следовало испугаться. Он и испугался, потому что эта сцена могла черт знает чем закончиться.

– Хватит! – сказал он решительно, – я заплачу тройной тариф, только уйдите еще на час, – почти просительно обратился он к Вовчику.

– Ладно, – помявшись, произнес тот, – давай деньги, но ровно через час… – и Лауре, – ровно через час, поняла? Хочешь ты или тебе это западло, никого не колышет, у тебя работа такая, все равно потом поедем к Вагизу. А сейчас я поеду от него отмазываться…

И только наутро, когда проснулся с сытой, довольной улыбкой на лице, Герасим Петрович, обогащенный свежими и удивительными постельными знаниями, когда уже завтракал в гостиничном буфете калорийной питательной яичницей с ветчиной, столь необходимой ему сейчас для восстановления сил, он в какую-то минуту оцепенел, не донеся ко рту вилку с куском ветчины. Его посетила чудовищная по своей простоте и циничной логике мысль, что его накололи, сделали, как распоследнего ушастого фраера, что вся драматическая, эффектная сцена была разыграна двумя специалистами только для того, чтобы выкачать из него тройной тариф, и оказалась не только эффектной, но и эффективной. Они достигли своей цели легко и не теряя темпа. Лаура-Лариса забыла свою истерику ровно через три секунды после ухода Вовчика, слишком быстро успокоившись и приступив к своим прямым обязанностям. Но он тогда этого не заметил и не оценил правильно, он чувствовал себя в ту минуту практически рыцарем, спасшим несчастную женщину хоть на час от когтей кровожадного извращенца Вагиза. А сейчас, на полпути ветчины ко все еще открытому рту, его вдруг осенило, что никакого Вагиза скорее всего не существовало в природе, что он был лишь катализатором, ускорителем процесса отъема нужных денег. А бритва тоже была заранее приготовлена, чтобы при случае разводить таких лохов, как он.

– Ну что ж, – примирился с судьбой Герасим Петрович, – за опыт тоже нужно платить. Причем опыт не только сексуальный, но и житейский. В следующий раз меня на такую повидлу не купишь, – уже окончательно успокаиваясь, подумал Герасим Петрович, и отправил ветчину по назначению.

Назавтра он уезжал в Москву, а еще через несколько дней из Севастополя возвращалась Виолетта, и ничего еще не зная о ее сугубо женских замыслах насчет него, но подсознательно мечтая о ней, он тут в Петербурге (случайно получилось так) подготовился к их встрече. Он уже не был примитивным постельным тюфяком, который мог разочаровать девушку в первый же раз. Хотя, впрочем, и Виолетта в этом вопросе была уже не новичком. Судьба режиссировала их неизбежное соединение и готовила все так, чтобы они друг другу соответствовали. Душевная травма грозила, в результате, – одному только Герасиму Петровичу. «Убегай, если хочешь чтобы тебя любили», – заметила как-то Мэрилин Монро, а уж ей-то, как никому другому, можно в данном вопросе доверять. Виолетта этого высказывания не знала, но интуитивно вела себя так же. Ей с детства запомнилась сказка «Колобок», который и от бабушки ушел, и от дедушки ушел, но однако, она ведь знала, чем для колобка все закончилось, а она себе такого финала биографии вовсе не желала и была уверена, что обхитрит всех, кто встретится ей на жизненном пути. Обоснованная ли это была уверенность, нет ли – увидим. А сейчас вернемся в Москву вместе с Герасимом Петровичем, в их семью.

Глава 12-я. Колдовской клан и магическое братство

Пора уже поговорить и о матери, и о ближайших родственниках, и вообще о том самом колдовском клане, в котле которого с детства варилась девушка Виолетта, и о том, почему она из него пыталась вырваться всеми своими силами, хотя противостоять такому мощному влиянию было очень трудно, точнее – почти невозможно. Начнем хотя бы с того, что акт дефлорации, то есть – потеря девственности, должен был происходить под контролем клана. Это был традиционный обряд, ритуал, нечто языческое и неизбежное. Первым в жизни мужчиной мог быть человек девушке даже вовсе незнакомый, но непременно из этой же среды, лучше всего – черный маг. Надо сказать, что все они делились на магов черных и белых, хотя непосвященному человеку разница не очень заметна. Почти все действовали от имени Бога, хотя права на это никакого не имели. Но поскольку имя Господа, имя Христа авторитетно даже для отпетого атеиста, то клиентура магов при виде икон, окружающих их, начинала испытывать к магу доверие. Именем дьявола было бы сложнее, и размеры клиентуры сильно бы сузились. Не всякий готов заложить душу ради временного исцеления или успеха в любви и делах. Распознать обыкновенному человеку, чьей «крышей» пользуется маг или экстрасенс, очень непросто, хотя при некотором напряжении внимания – можно. Ведь если они в своих рекламных газетных объявлениях готовы буквально на все: хотите – отворот, хотите – приворот; погубить соперницу – да, пожалуйста; чтобы кто-то заболел – да нет проблем. «Верну любимого навсегда, Ваш любимый приползет на коленях и будет просить пощады. Гарантия 1000%. Результат – немедленно». Где они берут такие цифры процентов?! 100% всегда считалось пределом! А тут – у кого 500%, у кого – 1000%. Одни эти проценты могли бы насторожить, но доверчивость, жгучее пугливое любопытство и лень (поскольку результат обещают сразу, без усилий со стороны клиента) заставляют людей стучаться в двери магов, ясновидящих и обычных шарлатанов.

А уж такие вещи, как, например, приворот, делаются вообще с привлечением вспомогательных средств таинственных и страшных: там участвуют и земля с кладбища, и подсыпание какой-то смеси в еду любимого, и многие другие, весьма противные мероприятия. Должно же быть хотя бы подозрение, что тут что-то не так, но нет же! Неистовое желание вернуть любимого любой ценой побеждает. И вот, представляете, он действительно в результате приползает к вам на коленях и просит пощады. Он уже ни на кого не смотрит, он целиком – ваш, но вы замечаете, что он уже как бы и не он, он – разновидность зомби, и он уже вам и не нравится даже, а любовь и жажда иметь его рядом куда-то уже улетучились, и вы уже думаете: зачем я это сделала? Разве я такого хотела? А он все ползает, ползает на коленях, уже все колени ободрал, надоел уже до смерти, а все ползает. Но ничего уже нельзя сделать! Ведь сказано: «Навсегда!» 1000%. Вы можете себе такое вообразить! Вот этот растоптанный червяк теперь – навсегда! Слово пугающее, даже хуже, чем «никогда». Страшная сила, однако, эти маги. Но выбор – во что или в кого верить – всегда есть, и он вполне определенный.