Николай I Освободитель. Книга 3 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

Одновременно с этим впрыснутые в экономику деньги привели к росту цен на продукты питания, что с одной стороны ударило по бедным слоям городского населения, а с другой подстегнуло пищевое производство к наращиванию объемов производимой продукции.

При всем при этом долгая война в Европе, погодные катаклизмы, ухудшение ситуации с преступностью, эпидемии сделали западную часть континента гораздо менее привлекательной чем раньше. Русские дворяне и просто богатые люди с двенадцатого по восемнадцатый год стали выводить за рубеж гораздо меньше денег, чем долгие годы до того. Многим вместо курортов Баден-Бадена, пришлось ехать поправлять здоровье в Крым, азовское побережье и даже на Кавказ, как бы это смешно не звучало. Впрочем, поскольку волна катаклизмов по ту сторону границы пошла на спад, можно было ожидать уже в следующем году возобновления потока богатых туристов, вывозящих золото из страны. Сделать с этим что-то пока не представлялось возможным.

Что же касается Турции, то резать хвост кусочек за кусочком мне виделось стратегией сугубо проигрышной. В моей истории Россия и Турция с начала 19 века воевали 5 раз, и каждое столкновение выливалось для империи в затратные и не слишком успешные по итогу кампании. Нужны нам такие сложности? Я думаю, что нет. Нужно выбрать момент и нанести один короткий и смертельный удар, после которого Блистательная Порта навсегда перестанет угрожать мягкому южному подбрюшью России. Тем более если я захочу в будущем перенести столицу куда-нибудь на юг, на берег Черного моря, контроль над проливами придется брать так или иначе.

В этом ключе я и ответил императору. Разве что насчет мысли насчет столицы оставил при себе.

— Так что не думаю, что имеет смысл сейчас тратить деньги на кампанию против турок. Ну а если очень уж хочется свинью Махмуду II положить, то есть у меня предложение гораздо более интересное и потенциально выгодное.

— Попробуй удивить, — усмехнулся Александр.

— Султан Египта Мухамед Али — крайне интересный и перспективный персонаж. Проводит земельную реформу, перестраивает армию по европейскому образцу. Образование там, все остальное. Гарантирую — скоро ему станет тесно в рамках Османской империи, и если правильно подгадать, то она, как единое государство может этого и не пережить.

— Удивил, — задумчиво покачал головой император. — Я наведу справки по поводу этого Мухамеда Али, попробуем его как-нибудь использовать.

Глава 10

В октябре 1818 года был выпущен на ходовые испытания первый боевой паровой корабль. Бриг «Гонец» — имя ему оставили старое — получился, по правде говоря, тем еще уродцем. Сохранившееся парусное вооружение, большое колесо, приводящее в движение корабль при использовании паровой тяги, складная короткая труба. Учитывая небольшой размер кораблика, впихнуть в него значительное количество угля было совершенно невозможно, а паруса в свою очередь требовали сохранения палубной команды. Плюс пушки кто-то должен был обслуживать. Для двухсоттонного кораблика это было явным перебором.

Впрочем, даже в такой ситуации он сумел выдать при движении под парами — при легком правда попутном ветре — стабильные шесть узлов скорости, что для этих лет было вполне солидно. Да, более-менее ходкий кораблик при хорошем ветре в корму легко мог развивать скорость в 12–13 узлов, однако при этом он, понятное дело, сильно зависел от погоды. Штиль, ветер с носовых курсов — и вот движение замедляется до смешных 2–3 узлов.

— Что скажете, Иван Иванович? — Я повернулся к нашему морскому министру, который высказал желание присутствовать на испытаниях. Императору, что характерно, это оказалось не слишком интересно.

— Сложно сказать, — не смотря на русские имя и отчество, адмирал был французом. При рождении он получил длинное, состоящие из нескольких частей имя, по нашей традиции сокращенное до стандартного. Маркиз де Траверсе по-русски говорил плохо, поэтому предпочитал изъясняться на французском. — Не вижу пока особых преимуществ перед парусной оснасткой. Мы могли бы сейчас идти по ветру на пару узлов быстрее, если бы не ваша дымящая машина, ваше высочество.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Нужно просто взять корабль побольше, — спорить было сложно, учитывая, что преимущества пара для местных пока действительно были не очевидны, а конкретно на этом экземпляре еще и не проявляли себя хоть сколько-нибудь должным образом. — Поставить машину мощнее. Или даже две. Срезать мачты, избавиться от части команды, которая предназначена для их обслуживания, вместо колеса поставить гребной винт, взять побольше угля и тогда на хорошей скорости в те же десять-двенадцать узлов можно будет ходить хоть до Англии, не завися от ветра.

— Возможно, — не стал спорить француз. — Вот только денег, которые выделяет морскому ведомству казна, решительно не хватает на подобные эксперименты. Боюсь их не хватает даже на достойное содержание тех кораблей, которые у нас есть в наличии. Про качественную подготовку команд, зачетные стрельбы, полноценные учебные походы я даже и не говорю.

С этим действительно были большие проблемы. Учитывая то, что последние двадцать лет Россия практически не воевала на море, проводя все кампании на сухопутном ТВД, да еще и Англию имела в качестве союзника большую часть времени, на развитие флота откровенно говоря был положен здоровенный болт. Кое-как строились новые корабли по старым чертежам, что-то плавало, как-то стреляло, ну и все считали, что этого глобально достаточно.

Логика в таких рассуждениях была — на Чёрном море с турками можно было справиться и наличными силами, а на Балтике воевать было просто не с кем. У немцев, шведов и датчан флота-то практически не имелось, а с англичанами воевать на море… Ну в общем не самая это хорошая идея.

Очевидно, что на этом этапе исторического развития Россия просто не могла тягаться с Великобританией силой флота. У нас на это банально не было необходимого количества денег. Для примера, переделка «Гонца» с учетом разработки проекта, всех материалов и работ обошлась в восемьдесят тысяч рублей. Постройка корабля с нуля водоизмещением в тысячу тонн, мощностью паровых машин лошадей эдак в триста, гребным винтом и прочим хай-теком легко могла вылезти за полмиллиона. Это при том, что таких кораблей нужно много — плюс обучение экипажей, постройка угольных и ремонтных станций, а также остальной инфраструктуры — а весь государственный бюджет России едва переваливал за двести пятьдесят миллионов рублей.

Самому же финансировать постройку столь дорогих игрушек мне тоже было слишком накладно. Для сравнения железная дорога Нижний Тагил-Пермь обещала встать нам с Демидовым в примерно двенадцать-четырнадцать миллионов рублей. Вот и выбирай, что тебе важнее: железные дороги, которые тут же сами начнут прямо и косвенно генерировать прибыль или флот, на который придется постоянно выделять дополнительные средства, и который будет стремительно устаревать не по дням, а по часам, а без надлежащего ухода быстро превратиться в кучу дров.

В общем, понятно, что большой океанский паровой флот для империи — дело совсем не близкого будущего. Пока оставалось тренироваться на кошках.

Были, впрочем, у нас и достижения. Летом 1818 года впервые был успешно осуществлен процесс вулканизации каучука серой. К большому сожалению каучук на данном этапе был все еще настоящей диковинкой и ни о каком стремительном создании целой новой отрасли промышленности речь не шла и близко. Пока нам удавалось закупать ценное — только для нас, всем остальным это было совсем не очевидно — сырье буквально сотнями килограмм. В Бразилии, родине каучукового дерева пока еще не было плантаций, поэтому добыча его даже там была связана с серьёзнейшими трудностями, не говоря уже про необходимость потом везти ценный груз через полмира.

Все это приводило к тому, что резиновые изделия производились буквально в штучном количестве. В первую очередь резина пошла на прокладки и уплотнители для паровых машин, что мгновенно позволило поднять их технологичность и мощность. Ну и цену заодно, куда без этого.