Выжженный край - Нгуен Тяу

— Моя мама?

— Да, да, твоя мама, та самая, что тебя на свет родила! Ну, поняла наконец?

— За мной приехала?

— За тобой, за тобой, за кем же еще!

Девочка, казалось, все еще никак не могла этого осознать, лицо ее выражало полное недоумение, потом она вдруг на глазах сделалась белой как мел. Что-то повое, непонятное врывалось в ее жизнь. Мама! То непроизвольно провела пыльным рукавом по лицу — на рукаве осталась темная мокрая полоса от слез.

А толпа людей вокруг торопилась, бежала, текла к околице Западной деревни встречать прибывших. Одна за другой накатывались эти людские волны, поднимая пыль, застилавшую от глаз дорогу. Какой-то мужчина в голубой рубашке и коричневых шортах на бегу чуть не сбил То с ног. Лицо его было похоже на маску — такое застыло на нем напряжение.

Кхой с силой подтолкнула девочку в спину:

— Ну же, ну, беги домой!

А сама, едва договорив, тотчас сорвалась с места и бросилась следом за другими.

— Едут! Едут! — громко закричала она и скрылась в тучах пыли среди бегущей толпы.

За околицей Западной деревни, позади заброшенного мертвого поля, заросшего колючими травами и неприметными дикими цветами, оживала «железка» — едут!

— Едут!.. — Радостные крики неслись теперь со всех сторон.

Солнце обжигало точно огнем. То, пошатываясь как пьяная, медленно двинулась вслед за остальными среди клубов поднимающейся вверх густой пыли, шаг ее постепенно ускорялся, и вот она уже, не отставая от других, бежала туда же, к «железке».

* * *

«ЗИЛ», до отказа забитый людьми — все из Чьеуфонга или Золиня, — а вместе с ним и другие машины, выехавшие с беженцами в то утро из Хюэ, подошли к перекрестку, где был поворот к бывшей американской складской зоне и протестантскому центру помощи беженцам. Именно это место крестьяне из Чьеуфу, да и вся округа, привыкли называть «железкой». Две машины — там ехали только жители Чьеуфу — свернули.

Оу и Линь спрыгнули у перекрестка. Женщина из Золиня подала Линю из кузова чемодан и узел Оу.

— Ну, счастья вам, ребятки, — сказала она. — Не забывайте меня!

— Ой, мы ведь даже не знаем, как вас зовут?! — спохватившись, крикнула Оу, но «ЗИЛ», полный пестрых тюков и всевозможного скарба, уже заурчал мотором и тронулся.

Линь подал Оу узел.

— Отдай-ка мне лучше чемодан, — попросила Оу, — он очень тяжелый!

— Успокойся, этот узел тебе скоро таким же покажется! Как пойдем? — спросил Линь.

— Давай напрямик, через поля Западной деревни, потому что через склады намного дальше.

— Зато там дорога, по ней идти легче. Ну да ладно, пусть будет, как ты хочешь.

И они пошли полем. Зной, ни ветерка, одни только обжигающие солнечные лучи. Тут и там заплатами на огромном раздолье заброшенных темных полей выделяются рыжие клочки — делянки созревшего риса. Стоят редкие вековые деревья, давным-давно уже высохшие, голые и темные стволы и ветви их словно резцом высечены на фоне мертвого мрачноватого пейзажа.

Уже совсем скоро Оу поняла, как прав был Линь. Узел, до этого казавшийся совсем легким, теперь, словно чугунный, оттягивал руки.

— А тебе, — с улыбкой повернулся Линь к Оу, — наверное, хочется вприпрыжку припуститься домой, да проклятый узел не дает. Дай-ка сюда, я понесу.

— Вот еще. — Оу остановилась, заглядевшись на бродившего вдалеке одинокого буйвола. — С тебя достаточно и чемодана со швейной машинкой! И вообще, если б не я, тебе по пришлось бы таскаться с вещами. Сунул руки в карманы и пошел!

Линь саркастически рассмеялся:

— Может, прикажешь благодарить мародеров, что меня дочиста обобрали? Хотя, честно говоря, я рад, что из прошлого барахла у меня ничего не осталось. И вообще, если б не ты, не наша встреча, я бы, наверное, так и не набрался храбрости вернуться домой.

Оу, все еще рассеянно следившая за бродившим по полю буйволом, вдруг воскликнула:

— Господи, была бы у меня «хонда», так и полетела бы сейчас домой! Смотри, уже наше село видно: вот Западная, Нижняя, а вон и Срединная. Видишь, там, где больше всего зелени? Интересно, что мама сейчас делает?

— Спокойнее, спокойнее. Все равно через каких-нибудь полчаса там будем, и ты увидишь наконец свою маму. Вот уж всласть наплачетесь!

— Слушай, как ты думаешь, простит ту женщину из Золиня ее муж или пет? А вдруг возьмет и прогонит?

— Что гадать? Будем надеяться, что все будет хорошо…

— Милый, да ты не о себе ли опять задумался? Держись молодцом и ничего не бойся. Кто же не знает, что ты еще со школы был в Куангчи на подпольной работе! Я просто уверена — у нас никто и не вспомнит, что ты оказался в солдатах.

— И все же та бумага, которая у меня в кармане, — это свидетельство об освобождении. И совсем скоро мне придется предъявить нашим властям не что-то иное, а именно ее…

— Я слышала, что сейчас председателем Кук…

— Кук… Она-то наверняка ничего не знает. Ты просто представить не можешь, какого труда ей стоило меня на ноги поставить! Я все время носил с собой ее фото…

— Ничего, вот-вот и саму ее увидишь!

— Ага… Интересно, что она сейчас делает? Я прямо как ты, будь у меня крылья или «хонда», так бы и полетел туда. Наверняка прослезится. Хотя нет, она у нас выдержанная!

Линь повернулся и встретился с большими, повлажневшими глазами Оу. Ей вдруг вспомнилась та ночь, когда уходили всем селом. Бомбежка, ее, Оу, собственная глупость — оставить мать и броситься на поиски буйволенка, кричащего в поле… Буйволенок-то обрадовался, когда она его нашла, она до сих пор помнит, какие удивленные были у него глаза и как он сунул голову ей под мышку, а потом принялся вылизывать ее ладони. Куда подевалась буйволица, так и осталось неизвестным, буйволенок оказался один посреди целого стада сбившихся в кучу буйволов, насмерть перепуганных обстрелом и бомбежкой, рядом лежали убитые животные. А с самолетов-разведчиков сбрасывали новые и новые осветительные ракеты, ухали бомбы, горели поля и деревни… Оу стоило большого труда разогнать это оцепеневшее от страха стадо, заставить буйволов идти. Но они тут же останавливались, снова сбивались в кучу и цепенели… Оу, плача, боясь, что они погибнут, пыталась разогнать их в разные стороны и гнала все дальше и дальше…

Линь остановился подождать Оу. Здесь трава, покрывавшая поле, доходила до колен. Он увидел слезы Оу и сделал попытку развеселить ее:

— Вот видишь, я же говорил, как только домой вернемся, ты меня сразу забудешь, только о своей маме и станешь думать! И это в тот момент, когда я рядом да еще и несу твой чемодан!

— Не шути так! — Оу все еще шмыгала носом.

Но Линя не так-то легко было остановить.

— Загляни в будущее: мы поженимся, поставим дом, я буду учиться на тракториста. Буду пахать землю, а ты будешь сеять. Как, согласна? Несколько лет назад я как-то разговорился с одним парнем, северянином. Он сказал, что у них на севере тракторы большие, как буйвол, и ревут, как тигры! Вот бы мне поглядеть!

— Милый, ты у меня такой выдумщик! — улыбнулась Оу.

Внезапно Линь с силой толкнул ее, и она упала на землю. В тот же миг прямо перед ними блеснула яркая вспышка, и всю округу потряс громкий взрыв. Взрывной волной вырвало узел из рук Оу. Саму ее тоже сначала подбросило, тут же вновь ударило о землю, она уткнулась лицом вниз и потеряла сознание.

И на поле, опаленном зноем, вновь воцарилась тишина и безмолвие. Поблизости не было ни души, только коршун одиноко кружил над ними в безоблачном небе. Столб земли и пыли, поднятый взрывом, постепенно улегся, и в прозрачном воздухе осталась, как напоминание о случившемся, лишь серая, постепенно бледнеющая полоска дыма.

* * *

Кук услышала этот отдаленный взрыв, брови ее нахмурились, лицо приняло страдальческое выражение.

Политрук Хонг — он вместе со штабистом как раз прикидывал, сколько солдат нужно прислать на разминирование местных земель, — тут же обернулся к Кук и сказал:

— Никак опять происшествие?

— Мина, видно, где-то за Западной деревней, — ответил стоявший рядом Зи и сочувственно поглядел на Кук. Он по опыту знал: что ни случись, расхлебывать председателю.

Кук снова посмотрела в сторону Западной деревни, на дымный столб, по форме напомнивший плавник рыбы, потом нервно передернула плечами и скороговоркой попросила Зи:

— Оставайтесь здесь, можете понадобиться товарищу Хонгу. А я мигом слетаю туда, посмотрю, в чем дело.

— Да, да, — заторопил ее Зи, — поезжай скорее!

Кук бегом бросилась в волостной комитет за своим велосипедом.

Все, кто сегодня пришел на уборку Срединной деревни, сбившись в кучки, взволнованно переговаривались. В войну взрывы никого удивить не могли, даже когда они раздавались в самом селе. Но сейчас было иное время, и каждый такой одиночный взрыв, клубы дыма волновали и тревожили всех без исключения. Поднялась суматоха, люди спрашивали друг у друга, что это могло случиться, не пострадал ли кто.