Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Долго нам придется ждать? — спросил Рид, про себя грустно удивляясь тому, как в самый разгар судьбоносных событий значительную часть времени поглощают житейские мелочи. Хотя все время плавания он был молчалив, терзаемый предчувствиями и подозрениями, избавиться от часов и часов пустой болтовни ему не удалось. (И ни единого серьезного разговора! Диорей искусно избегал их.)
— Нам? Нет, — ответил афинянин. — Как только она узнает, что мы прибыли от царевича Тесея.
То, что он назвал наследника, а не царя, заставило Рида внимательнее взглянуть на острое седобородое лицо.
— Так они добрые друзья? — резко спросил он.
Диорей неторопливо и со смаком сплюнул за борт.
— Ну, — сказал он по завершении этой операции, — они раза два встречались. Ты же знаешь, царевич много путешествовал. Ну и навещал ариадну. Было бы неучтиво, верно? А она не воротит нос от нас, ахейцев, как ты мог бы подумать, и нам это полезно. В жилах у нее течет и каледонская кровь, хотя родилась она в Кноссе. Да, думается, нас встретят хорошо.
У пристани собрались любопытные — ведь уже никто не ждал кораблей с материка. В толпе царило веселое оживление: на бронзовых лицах сверкали в улыбках зубы, энергично жестикулировали руки, слышался смех. И никаких признаков бедности. Атлантида, несомненно, богатела не только обычными способами, но и потому, что была местом паломничества. Впрочем, греки с заметной завистью говорили Риду, что все царство миноса находится в таком же цветущем состоянии.
Конечно, по нормам времени самого Рида, даже богатые тут жили очень скромно. Но в какой степени истинное благосостояние измеряется обилием всяких технических штучек? Плодородный остров в богатом море, мягкий климат, красивая природа, ни войны, ни даже ее угрозы — что еще нужно человеку?
Когда миноец трудился, то трудился усердно, нередко пренебрегая опасностями. Но его насущные потребности удовлетворялись скоро. Государство, получая пошлины, дань и доходы с царской собственности, от него ничего не требовало. И сколько он трудился, зависело лишь от того, каким количеством тогдашних предметов роскоши хотелось ему обзавестись. И он всегда оставлял себе достаточно времени для безделья, купания, занятий спортом, рыболовства, веселых пирушек, любви, религиозных обрядов и радости. Инстинктивно Рид почувствовал, что кефтиу в 1400 году до нашей эры располагали куда большим досугом, а возможно, и куда большей индивидуальной свободой, чем американцы в 1970 году нашей эры.
Начальник порта походил на Гафона, но носил типичный критский наряд — белая плотно обмотанная набедренная повязка, верх которой прикрывал бронзовый пояс, сапожки с обмотками, что-то вроде тюрбана на голове, ожерелье на шее, браслеты на запястьях и лодыжках. В руке он держал знак своей должности — жезл с двойной секирой наверху, а его тюрбан украшало павлинье перо. Другие мужчины одеты были примерно так же, но с меньшей изысканностью. Большинство обходилось без головных уборов, некоторые носили шапочки. Многие предпочитали башмаки или сандалии, а то и разгуливали босиком. Набедренные повязки пестрели узорами; пояса преимущественно были кожаными, а не металлическими, зато их носили и женщины, и даже дети, в остальном совершенно голые. Пояса эти обеспечивали осиную талию, модную у кефтиу. Только люди в годах давали свободу брюшку.
— Критские девки — одно загляденье, друг, что так, то так! — Диорей ткнул Рида локтем в бок и ухмыльнулся. — А? И чуть не любая ляжет на спину, если угостить ее медовыми словами или винцом, а то подарить какой-нибудь блестящий пустячок. Своим дочерям я не позволил бы так вольничать, но морякам такое на руку, а?
Костюм большинства женщин исчерпывался юбкой по лодыжку. Это были простолюдинки, которые несли кто припасы с рынка, кто выстиранную одежду, кто кувшин с водой, а кто и младенца. Но попадались среди них и модницы в юбках колоколом с оборками и в вышитых корсажах (иногда в блузе из тонкой ткани под ним, но чаще без нее), которые приподнимали, но не прятали груди. Они щеголяли множеством усаженных самоцветами украшений из меди, олова, бронзы, серебра, золота и янтаря и кокетливыми маленькими сандалиями и таким разнообразием шляп, каким во времена Рида могли похвастать разве что Елисейские поля в Париже. Румянили они и пудрили тальком не только лицо. Когда ахейские моряки выкрикивали по их адресу смачные приветствия, самые молоденькие принимались хихикать и махали им в ответ платочками.
Диорей с Ридом объяснили начальнику порта, что они прибыли с поручением к ариадне, и он поклонился.
— Конечно, почтеннейшие, — сказал он, — я тотчас отправлю лодку с вестником, и, полагаю, она примет вас завтра же. — Он внимательно посмотрел на Рида, явно недоумевая, что это за чужестранец. — А тем временем не окажете ли вы честь моему дому?
— От всего сердца благодарю тебя, — ответил Рид, и Диорей тоже принял приглашение, но без всякой радости, так как уже предвкушал буйный вечерок в приморской гостинице.
Тротуаров не было. По сторонам улиц теснились дома, отделенные от мостовой двумя рядами лавочек. Однако сами улицы были широкими, достаточно прямыми и вымощены хорошо отесанными плитами. Рыночную площадь украшала потрясающая мозаика с узором из осьминогов и лилий. В центре площади бил фонтан, возле которого играли детишки под присмотром матерей или нянек. Чистота поддерживалась с помощью сложной дренажной и канализационной системы. Царящая вокруг суета приводила на память афинскую, но казалась более упорядоченной, беззаботной и веселой. И тут можно было увидеть много такого, чего не знали ахейцы, не принявшие критскую цивилизацию, — лавки, торгующие товарами из таких дальних стран, как Британия, Испания, Эфиопия и Индия; рыночные писцы; зодчий, набрасывающий на папирусе дом, который брался построить; школа, из которой как раз высыпали ученики — мальчики и девочки вместе — со стилосами и восковыми табличками для домашних заданий, причем словно бы не только дети из зажиточных семей; слепой лирник с чашей для подаяний у ног, который в ожидании, не положат ли в чашу еды, играл и пел:
— Как шквал с дождем в сиянье дня,Пронзенный копьями лучей,Нес вихрь твоей любви меня.Как шквал с дождем в сиянье дня,Ты в памяти живешь, маня.Вернись и снова гребни взбей,Как шквал с дождем в сиянье дня,Пронзенный копьями лучей.
Дом начальника порта был таким обширным, что ему для вентиляции потребовались два внутренних дворика. Стены были расписаны фресками в живом и естественном критском стиле — животные, растения, морские волны. Полы из цемента с мелкими камешками были устланы циновками, и входившие снимали обувь у порога. Мебель привела бы Памелу в восторг: деревянные лари, кровати и кресла, каменные круглые столы; светильники, кувшины, жаровни самых разных форм и величины. Работа была изумительной, краски гармоничными. В нише стояла терракотовая статуэтка Богини в ее ипостаси Реи-Матери. Вся семья, совершив омовение перед обедом, опустилась на колени и испросила Ее благословения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Имперская Звезда - Сэмюель Дилэни - Научная Фантастика
- Машина желаний (сценарий). Вариант 2 - Аркадий и Борис Стругацкие - Научная Фантастика
- Пол Андерсон. Сугубо временно - Пол Андерсон - Научная Фантастика
- Желание верить (сборник) - Виталий Вавикин - Научная Фантастика
- Путь к звезде. Фантастические рассказы - Татьяна Звягина - Научная Фантастика
- Безымянная гора - Роберт Шекли - Научная Фантастика
- Свидание с хичи. Анналы хичи - Фредерик Пол - Научная Фантастика
- Мир без звезд - Пол Андерсон - Научная Фантастика
- Святилище кровавой луны - Зиан Шафер - Научная Фантастика / Ужасы и Мистика
- Мародер - Пол Андерсон - Научная Фантастика