Побег из преисподней - Юлия Галанина

Адский герцог снова превратился в себя.

— Ну скажи, скажи, — ковыряя когтем в кровавой лунке от выдранного зуба, попросил Адский герцог. — Почему ведьмы на блондина Мизраэля могут только облизываться, а ты имеешь к нему доступ?

— Вот ты как будто не знаешь! — возмутилась дриада. — Спит с девушкой королевских кровей и делает вид, что поселянку облагодетельствовал. Потому, мой адский рыцарь, что я такая же племянница герцогине Амбриэль Верцилинской, как и королева Иллюмиэль. Мы с Мизраэлем не раз танцевали на имперских балах, я даже знаю, какой он без доспехов.

— О, так в моих руках ценный заложник! — расхохотался герцог Эвин, дернул Таниэль к себе, захватил горло дриады локтем, заставил ее тело выгнуться дугой.

Дриада неожиданно резко дернулась всем телом в другую сторону, кувыркнулась — огромный демон перелетел через нее и грохнулся на спину. Дриада вскочила на него, коленями придавила голову Адского герцога к земле.

— В твоих руках бесценный заложник, мой лорд! Сейчас я покажу тебе один сногсшибательный прием, о котором твои ведьмы даже не догадываются. Погаси свет, а то в прошлый раз у тебя так смешно уши от стыда горели, что я прямо смущалась.

— Я тебя съем-м-м, — мечтательно пообещал Адский герцог. — Всю. Целиком.

Огненный меч погас, наступила почти полная темнота.

— Это без зубов-то? — хихикнула в темноте дриада. — И не шевелись, а то будет очень больно…

— Тебе или мне?

— Тебе, красавец, тебе.

— Я не пойму, кто из нас исчадие ада?

— А ты сам до сих пор не догадался?

— А еще приличная девица!

— Увы, давно не девица и глубоко неприличная.

— Маленькая, ну так нельзя!..

— Мне — можно.

После этого дриаде и Адскому герцогу было уже глубоко не до разговоров.

Глава восьмая Имя для жабки

Горячий солнечный луч светил прямо в глаза, и Рету проснулся. Удивился, что опекун позволил ему так разоспаться на чердаке, не стоит с плеткой над душой, не гонит на занятия к магу. Он пошевелился — и понял, что под ним не соломенное ложе.

Тут же навалились смутные воспоминания: костяной дракон-оборотень, горы, пылающие глубины преисподней, трон Падшего ангела, адский герцог Муммульф, полет, падение, волки. И где он сейчас?

Рету приоткрыл глаз — солнце проникало в то место, где он сейчас находился, через щель. Это не было ни окном, ни дверью. Где же он?

Рету открыл оба глаза — над головой не потолок, не свод — конус из жердей, накрытых шкурами. В самом центре конуса — отверстие, в него видно небо. Сбоку от Рету что-то потрескивало. Он повернулся туда — в середине обложенного камнями кострища тлели угли. Дым был смолистым, ароматным. Рету понял, что дыра сверху, в которую видно небо, — она для того, чтобы дым смог покинуть конус, уйти ввысь. А щель — это вход, там просто шкура висит немного криво.

Все тело было каким-то чужим. А нога тихонько болела. Рету попытался встать — голова закружилась. Он снова лег. Услышал за стенкой конуса голоса

— Если так стремительно подарки раздавать будешь, как раз к следующему году и управишься! — сказал девичий голосок.

А кто-то басом ответил:

— Родственники — дело святое! Ну не мог я от их костра уйти, обидел бы навек. Пришлось праздновать.

— Так сегодня же то же самое будет!

— Нет, сегодня я умный.

— Да ты что?

— А что, не веришь? Я придумал, как надо подарки дарить: я сейчас пойду к двоюродной бабушке, ожерелье понесу. Но сидеть там не буду, скажу, чтобы к полудню шла в шатер к брату моему. Там они все соберутся, и можно уже праздновать, сколько душа желает.

— А если бабушка твоя старенькая совсем стала? Хромает, например?

— Это бабушка-то? Да она пару зим назад копытом дракону ногу перебила, так лягнула от всей души! Она еще всех нас перескачет!

От копытных бабушек голова у Рету закружилась еще сильнее.

Он зажмурился — и вспомнил, почему он здесь. Его же подобрали эльф с кентавром!

Под боком у Рету кто-то заворочался и обрадованно забулькал. Потом этот кто-то решительно плюхнулся Рету на грудь. И еще раз подпрыгнул.

Пришлось открыть глаза: на груди сидела довольная жабка с серебряной лапкой и радовалась, раздуваясь и сдуваясь. Только теперь Рету смог рассмотреть свою похищенную у Падшего ангела добычу. Жабка была красивого мерцающего цвета, таким бывает королевский пурпур, фиолетовый, в синеву. Главным украшением мордочки был круглый рот, сонные глазки размером не поражали. Жабка была покрыта многочисленными выростами и щупальцами, кое-где похожими на бахрому.

Рету решил, что она хорошенькая: вон какая мерцающая, просто парча. И что это девочка Он подумал, что назовет ее Плюшкой. Потому что она плюхается.

Шкура, закрывающая вход в конус, отодвинулась — вошла тоненькая солнечноволосая эльфийка с глиняным кувшином в руках.

Увидев ее, Рету попытался сесть, парчовая Плюшка от этого свалилась на одеяло и обиделась. Скрывать обиду не стала, заурчала грозно и возмущенно.

Рету погладил жабку, чтобы не дулась. Но толком сесть так и не смог — снова опустился, пристроил голову на твердый подголовный валик.

— Тебе пока не нужно вставать, — сказала мелодично девочка-эльф. — Голова будет кружиться. Ты много крови потерял. Будешь теперь есть бизонью печень.

— Зачем? — удивился Рету.

— Чтобы кровь восстановить. Файнос скоро принесет. А пока молока попей.

— Плюшка, наверное, голодная… — скованно сказал Рету. Еще бы, рядом с эльфом всякий почувствовал бы себя неотесанным увальнем.

— Кто? — удивилась девочка-эльф.

— Она, — показал на жабку Рету.

— Она скоро лопнет, — улыбнулась девочка — От переедания. Ее тут все подкармливают, и она все ест, ни от чего не отказывается. Плюшка, вот, значит, как ее имя. А тебя как зовут?

— Рету.

— А меня Лидриэль. Слышал, наверное, про трех эльфийских принцесс?

— Не-а..

Девочка-эльф посмотрела на Рету с такой нескрываемой жалостью, что он чуть снова не зажмурился. Разозлился за это и на себя, и на эльфийку и сипло спросил:

— А лет тебе сколько?

— Да уж побольше, чем тебе! — задрала нос Лидриэль. — Эльфы по сравнению с людьми — долгожители.

— Зато по сравнению с драконами — младенцы, — огрызнулся Рету.

— Ага, а люди и драконы — как эльфы и весенние головастики, — не осталась в долгу эльфийская девица — Пей молоко, головастик!

Рету призадумался, что бы такого обидного ответить, но тут шкура отодвинулась в сторону, и в конус втиснулся огромный кентавр.

— Пришел в себя, значит, наш найденыш.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});