Последняя посадка - Андрэ Нортон

— Так много разновидностей… Я не думал, что их так много.

— Да, Зор, это необычный мир для небесного существа. Но каждый мир имеет свои чудеса.

Филх подошел к закатанскому мальчику, который гладил алое перо.

— Если хочешь, — сказал он с дружелюбием, которое редко демонстрировал раньше, — я покажу тебе ночных птиц…

Желтые губы Зора растянулись в широкой улыбке.

— Сегодня, пожалуйста! И вы их привлечете так же?

— Если ты будешь стоять спокойно и не вспугнешь их. Они более робкие, чем те, которые живут при солнце. Здесь есть большая белая птица, которая плывет во тьме, как туманный призрак корроба…

Зор возбужденно зашевелился.

— Это, — громко объявил он, — самые удивительные каникулы. Я хочу, чтоб они никогда не кончались!

Взгляды четырех взрослых встретились над его головой. И Картр знал, что они думают об одном и том же. Для них это изгнание, вероятно, никогда не кончится. Но… жалеют ли они об этом? Пока Картр не мог задать этот вопрос.

Рейнджеры провели день, проверяя свое снаряжение и занимаясь мелким ремонтом… Одежда становилась проблемой… Разве что они последуют примеру туземцев и будут носить звериные шкуры. Картр подумал о приближающемся холодном времени года. Может, придется переселиться южнее? По-видимому, ради закатан это следует сделать. Он знал, что холод вызывает у разумных рептилий оцепенение, которое постепенно переходит в летаргию.

Они парами следили за туземцами и доставляли всю информацию Зикти, который собирал ее с таким видом, как будто готовил научный труд.

— Среди них есть несколько разновидностей, — заявил он однажды вечером, когда Филх и Смит, дежурившие в тот день, закончили свой доклад. — Ваши желтоволосые, белокожие люди, Картр, только одна разновидность. А Филх наблюдал клан темнокожих и черноволосых…

— Судя по легкой одежде и незнакомым вещам, они из другой, более теплой местности, — добавил тристианин.

— Странно… Сколь различны расы на одной планете. Жаль, что я не занимался углубленно психологией гуманоидов, — продолжал историк.

— Но все они очень примитивны. Этого я не понимаю, — проговорил Смит, приканчивая остатки еды. — Город был построен и оставлен в полной готовности людьми высокоразвитой технологии. А туземцы живут в палатках из звериных шкур, те же шкуры носят на себе и боятся города. Я готов поклясться, что глиняная посуда, которой они сегодня торговали, сделана вручную!

— Мы понимаем это не лучше вас, мой мальчик, — ответил Зикти. — И не поймем, пока не проникнем в туман их истории. Если они владели какими-то технологическими знаниями, то давно их забыли. Может, сознательно запретили все, связанное со священными «богами», а может, это результат упадка цивилизации — можно найти множество объяснений.

— Может, это потомки рабов, оставленных здесь улетевшими хозяевами? — вступил в разговор Рольтх.

— Такой ответ тоже возможен. Но обычно высокоразвитая цивилизация не знает рабства. Рабы должны были бы смотреть за машинами, а у жителей города этим занимались роботы.

— Мне кажется, — начал Филх, — что на этой планете однажды должно было быть принято решение. И некоторые приняли одно из решений, а другие — другое. Некоторые улетели, — он когтем указал на небо, — остальные предпочли остаться, жить близко к природе и постепенно впасть в дикость…

Картр выпрямился. Что же, пожалуй, это верно! Люди, делающие выбор между звездами и землей! Да, возможно, все так и было. Именно потому, что он сам не так давно ушел в космос, он понимал такую возможность. И, может быть, именно потому, что народ Филха сам стоял перед таким выбором… Принял решение и сейчас отчасти о нем сожалеет, тристианин первым сумел разгадать загадку.

— Упадок, регресс…, — вмешался Смит.

Но Зацита покачала головой.

— Если живешь только машинами и мечтой о власти, тогда да. Но, возможно, те, что остались, избрали лучший образ жизни.

Картр ухватился за эту мысль. Может, пришло время и его народу сделать выбор, который уведет их далеко от прямых дорог или отбросит далеко назад…

Время тянулось медленно. Наконец туземцы начали расходиться. Рейнджеры прождали еще пять часов после ухода последнего клана и убедились, что не встретятся со случайно задержавшимися. В середине дня они спустились вниз по склону и прошли между еще дымящимися кострами и остатками лагеря.

У основания лестницы, ведущей к портику здания, они оставили свои мешки и тюки. Двенадцать широких ступеней с выбитыми за тысячи лет углублениями вели наверх. На грязи виднелись недавние следы туземцев. Они поднялись по ступеням и прошли между мощными колоннами.

Внутри было бы темно, если бы строители здания не покрыли его центральную часть прозрачным материалом.

Медленно, компактной группой, прошли они по проходу в середину огромного здания. На три стороны от них расходились секции огромного здания. На три стороны от них расходились секции видений, разделенные узкими проходами. На спинке каждого массивного кресла из какого-то прочного материала, неподвластного времени, был вырезан символ. С четвертой стороны находился помост с такими же креслами, причем центральное было приподнято над остальными.

— Вероятно, правительственное здание, — предположил Зикти. — Здесь сидел президиум, — указал он на помост.

Картр осветил фонариком символ на ближайшем к нему сидении и застыл, не веря своим глазам. Потом осветил следующее сидение, и еще одно… И начал читать символы, которые так хорошо знал:

— Денеб, Сириус, Ригель, Капелла, Процион…

Не сознавая этого, он почти кричал, как будто производил перекличку… Такая пекличка не звучала в этом здании уже больше четырех тысяч лет.

— … Бетельгейзе, Альдебаран, Полярная…

— Регул, — отозвался Смит с другого конца зала. В его голосе тоже звучало возбуждение. — Спика, Вега, Арктур, Альтаир, Антарес…

Теперь вступили Рольтх и Дальгр:

— … Фамальгаут, Альфард, Кастор, Алгол…

Они добавляли звезду за звездой, систему за системой. И, наконец, встретились на помосте. И замолчали, когда Картр, полный неведомого прежде благоговейного страха и почтения, осветил последний символ. Именно он должен был находиться здесь!

— Земля, Солнечная система, — он произнес вслух эти три слова, и это, казалось, прозвучало громче, чем от названий сотен остальных звезд. — Земля! Начало человечества!

Вызывает Земля

— Не верю! — в голосе Смита звучало возбуждение. Его глаза были прикованы к центральному креслу и невероятному символу на нем. — Это не может быть зал прощания! Ведь он на Альфа Центавра…

— Там помещают его наши легенды, — ответил Картр. — Но легенды не всегда точны.

— А там, — Дальгр, не отводя взгляда от помоста, указал на выход, там поле полета!

— Давно ли…, — Рольтх не кончил вопроса, и слова его эхом отозвались в гигантском зале.

Картр обвел взглядом ряды сидений. Здесь, впереди, сидели командиры, за ними экипажи и колонисты год за годом, целые столетия. Собирались, в последний раз говорили друг с другом, получали последние приказы и инструкции — и уходили на поле к ожидающим их кораблям, улетали в неизвестноть, чтобы никогда не возвращаться. Некоторые — немногие — достигали цели. Они — Смит, Дальгр, Рольтх и он сам — были живым доказательством этого. Остальные… Остальные нашли свой конец в глубинах космоса или на планетах, где человеческая жизнь невозможна. Долго ли она продолжалась, эта церемония прощания? Этот отлет? Без возврата… Достаточно долго, чтобы лишить землю живительной силы. Оставались лишь те, кто был непригоден для полета к звездам. Неужели это окончательная разгадка?

— Без возврата…, — каким-то образом Рольтх уловил его мысль. — Без возврата. И города умерли, и даже память о них исчезла. Земля!

— Но мы помним, — негромко ответил Картр. — И сейчас мы завершили большой круг. Зелень — это зелень холмов Земли. Она был легендой, древней песней, смутной народной памятью, но она всегда была с нами, переходила от мира к миру по всей галактике… Потому что мы — сыновья Земли, внутренние и внешние системы, варвары и цивилизованные — все мы сыновья Земли!

— И теперь, — добавил Смит с мудрой простотой, — мы вернулись домой.

Этот дом ничем не напоминал темные горы и холодные долины полузамерзшего Фальхарха Рольтха, могучие леса и каменные города родины Картра, теперь уже превращенные в пыль, высокоцивилизованные планеты, на которых родились Смит и Дальгр. Это была планета дикости и мертвых городов, планета примитивных туземцев и забытых сил. Но это была Земля, и сколь бы различными ни были их расы сегодня, они все происходили от общего корня, от этой самой Земли.

Снова Картр обвел взглядом ряды пустых сидений. Он почти видел сидящих в них. Но те, кого рисовало ему воображение, не могли этого сделать. Люди Земли давно покинули ее… слишком далеко разлетелись они по вселенной…