Стрекоза для покойника (СИ) - Лесса Каури

— Так можно? — удивилась Лука.

— Я могу, — просто ответила Этьенна. — Но мне придётся показать Борису. Ты согласна?

Лука обдумывала услышанное. Не очень приятно узнать, что мама подруги может копаться в твоих воспоминаниях, словно патанатом в трупе, но ещё неприятнее видеть, как твоё сокровенное уплывает к кому-то ещё! Перед глазами снова появилось напряжённое лицо Эммы Висенте. О чём она хотела сообщить Луке, чего так… страшилась?

— Я согласна, — поморщилась Лука.

У неё было ощущение, что она совершает ошибку, однако стоять в стороне после узнанного девушка не могла. Ведь и сама почувствовала в ту минуту, когда Эмма начала падать, и после непоправимость, неправильность происходящего. Насильственная смерть — нарушение планов бытия, вот ведь какая вещь получается!

Луку боднули под колено так, что она едва не упала. Опустив взгляд, она увидела серого котище… Морок — так, кажется, его назвал охранник Костя? Кот поднялся на задние лапы и потянул к ней передние. На губах Этьенны показалась и пропала грустная улыбка.

— На ручки просится… тоскует, — сказала она и вышла, видимо, пошла за старшим Гараниным.

Лука расстегнула куртку, размотала шарф и с трудом подняла кота — весила животина немало. Тот толкнул её головой в подбородок, как делал Вольдемар, и заурчал. Вспомнив, как он выглядел, когда нападал, девушка взглянула на него внимательнее. В её руках уютно устроилось странное существо, худое, — в отличие от своего реалистичного облика! — с длинными лапами, с выпирающими лопатками, из-под которых торчали… маленькие крылышки с чётко проработанными перьями. На вытянутой морде, похожей на нос гоночного болида, располагались овальные огромные глаза, прозрачные, как аквариумы с чистой водой, полнящиеся стайками разноцветных искр, будто быстрых рыбёшек. Издаваемое Мороком мурчание рождало внутри его тела сгустки синего пламени, которые расходились кругами, как вода от брошенного камня, заставляя светиться и воздух вокруг. Казалось, девушка и кот оказались внутри холодно мерцающей сферы, оттенок которой дискомфорта Луке не доставлял, наоборот, на какое-то мгновение она забыла о том, где и по какому поводу находится, а на душе стало спокойно и легко.

В коридоре послышались голоса. Вошедший Гаранин-старший коротко кивнул, даже не удосужившись поздороваться.

Недовольно мявкнув, Морок стёк на пол и запрыгнул на подоконник. Разбитое стекло в створке уже заменили.

— Дай мне руку, — сказала Этьенна Вильевна.

У неё была узкая, прохладная и сильная ладонь.

Борис Сергеевич тоже взял её за руку — аккуратно, будто боялся размозжить ей пальцы.

— Вспоминай, — мягко подсказала Прядилова. — Лучше всего с того момента, как вошла в дом.

В памяти Луки вновь упал тёплый отсвет на заснеженную дорожку — из открытой двери, в которой застыл хрупкий силуэт. Она шла к Эмме Висенте, ощущая в каждом шаге фатальную обречённость — да, она должна была оказаться здесь, рано или поздно! Только вот тому, что случилось, случиться было не дано!

— Постарайся обойтись без эмоций, — пробормотала Этьенна, — только картинки… Только то, что видела, слышала…

…Чёрная кошка, валяющаяся перед электрокамином, вдруг села столбиком. За мгновение до этого серый котище на окне навострил уши, а трёхцветка перестала точить когти. Эмма Висенте ничего не заметила — она смотрела на заснеженный участок, и узкая спина была прямой и напряжённой.

Кошки сорвались разом, будто от выстрела стартового пистолета, и понеслись прочь. Помнится, бабушка говорила, что они с ангелами-хранителями играют, неужели, правда?

Пожатие Этьенны неожиданно стало до того сильным, что Лука поморщилась от боли. Картинка в памяти дёрнулась, поплыла… Удивлённый взгляд Эммы, которым та проводила кошек, был последним, увиденным девушкой, перед тем, как прийти в себя и растерянно оглядеть кухню, баюкая чёткое ощущение: она только что побывала во вчера!

— Кофе будешь? — раздался совсем близко голос Прядиловой.

Лука сконцентрировала взгляд на ней. Наверное, со стороны вид у неё был слегка ошарашенный.

— Да, спасибо.

— Идите, посидите в другой комнате, — холодно сказал Гаранин-старший, — кофе вам принесут.

Лука кинула на Этьенну взгляд. Та кивнула.

Выйдя в коридор, Лука поняла, что понятия не имеет, где её ждёт Муня. Громко звать подругу в незнакомом доме, который к тому же недавно потерял хозяйку, ей показалось неправильным, поэтому она пошла по коридору, заглядывая во все комнаты подряд. Мягкий топоток за спиной сообщил о том, что Морок последовал за ней. Кот обогнал и остановился у одной из дверей. Посмотрел на Луку, требовательно мяукнул.

— Впустить тебя? — сообразила она.

Толкнула створку, заодно заглянула внутрь. Похоже, это был кабинет хозяйки.

Морок заскочил на письменный стол — огромный, старинный, на львиных лапах, — прошёлся по столешнице, разыгрываясь: горбил спину, приседал, делал бешеные глаза и в конце концов сбил на пол несколько фотографий в рамках.

— Ах, ты! — возмутилась собравшаяся идти дальше Лука. — А ну-ка, вали отсюда!

Котище спрыгнул, совершенно по-котячьи прокозлил мимо и скрылся за дверью, оставив гостью собирать разбросанные фото. На одной, явно восстановленной фотографии была изображена редкой красоты женщина, неуловимо напоминающая Эмму, в длинном платье, увешанная бусами. Атласная лента прихватывала непокорные кудри. На другой, сидя на берегу озера, хохотала целая толпа каких-то дам в купальниках, а над ними висело облако, похожее на расправившую в полёте крылья птицу. На третьей… В середине стоял высокий светловолосый мужчина, обнимая за талии двух женщин. Улыбался спокойно и немного смущённо… Сколько лет назад было сделано фото? Сколько лет назад Эмма Висенте выглядела так ярко, смеялась так счастливо и так нежно прижималась щекой к его плечу, а у Этьенны Прядиловой было короткое озорное каре и совершенно шальные глаза?

Лука поймала себя на том, что разглядывает троицу с любопытством, и почувствовала стыд, будто за чужой жизнью подглядела! Однако вовсе не это привело её в состояние ступора… На руках у Эммы сидел и нагло щурился сиамский кот — вылитый Вольдемар!

* * *

В коридоре раздались голоса. Лука торопливо поставила фотографию на стол и пошла на звук, надеясь найти Муню. И едва не уткнулась лицом во внушительную грудь старшего Гаранина.

— Что вы там делали? — прищурившись, поинтересовался он, оглядывая её так, будто она только что вынесла под курткой всю библиотеку и семейные ценности этого дома.