Рейтинговые книги
Читем онлайн Новые приключения в Стране Литературных Героев - Станислав Рассадин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 64

Иванов. Я... я не знаю. Я ни о чем не учил... Я не знаю, что задано... (С воплем.) Отпустите, Пал Федорыч!

Краснов. Отпустить? Тебя? Господь с тобою, Иванов! Да ты же у нас первый ученик!

Хохот.

Ну, хорошо, отдохни пока. Воздвиженский!

Воздвиженский (лениво). Тут я...

Краснов. Возьми указку, поди к карте и покажи мне, сколько есть частей света. Ну, поезжай, мой друг!

Воздвиженский (медлительно). Европа...

Краснов. Раз.

Воздвиженский. Азия...

Краснов. Два.

Воздвиженский. Гишпания...

Хохот.

Краснов (невозмутимо). Гишпания? И куда бишь ты с нею заехал? В Белое море? К моржам и белым медведям?.. Ну хорошо. Стало быть, три.

Молчание.

Что же ты? Путешествуй дальше. Али уже все пересчитал стра­ны света?

Воздвиженский. Все.

Краснов. Именно все. (Профессору.) Нравится вам мой уникум, коллега?.. Ступай, вались дерево на дерево. Теперь отве­чай ты, Тетерин!.. Впрочем, постой, тебя ведь теперь иначе вели­чать надобно? Известно ли вам, коллега, как он расписался в по­лучении казенных сапогов? «Петры Тетеры получили сапогы». Ну-ка скажи, Петры Тетеры; что такое море?

Тетерин. Вода.

Краснов. Какова она на вкус?

Тетерин. Мокрая.

Краснов. Молодец! А теперь проспрягай мне слово «бо­городица».

Тетерин. Я богородица, ты богородица, он богородица, мы богородицы, вы богородицы, они, оне богородицы.

Краснов. Дельно! Проспрягай слово «дубина».

Тетерин. Я дубина...

Краснов. Так и есть! Садись, Петры Тетеры... Слыхали, коллега? А знали бы вы, как этот Тетерин у нас переводит. Он латинское «максимус» взял да и перевел как имя «Максим». Когда же ему стали подсказывать, что, дескать, «максимус» озна­чает «весьма большой», он и махнул: «весьма большой Мак­сим»!.. А еще один господин – вроде нашего Петры Тетеры – приехал к отцу на каникулы. Отец его спрашивает: «Как сказать по-латыни: лошадь свалилась с моста?» А молодец и отвечает: «Лошадендус свалендус с мостендус...»

В который раз громовой смех, в который раз в нем радостно участвует Гена.

Что, коллега? Неужто и это вас не рассмешило? Напра-асно! Берите пример со своего внука!

Гена. И правда, Архип Архипыч, чего вы все молчите? Не улыбнулись даже. Умора же, разве нет?

Профессор. Не знаю, Гена, может быть. Но в любом случае нам пора откланяться.

Они снова одни.

Гена. И чего это вы так заторопились? Лично я бы с удо­вольствием еще посмеялся. «Лошадендус свалендус с мостен­дус» – это надо же!

Профессор. Да, да! Я отлично помню твое суждение: в школе всегда происходит много смешного. Так много, что пи­сателю надо только сесть и все это записать. Даже думать не­обязательно!

Гена. А что? Да я уверен, что Помяловский все, как есть, описал. В точности! Он же ведь сам в этой бурсе учился?

Профессор. Да, учился. И даже, как ты слыхал, вывел себя в своих «Очерках» под кличкой Карась. Но неужели ты думаешь, что вот эта сцена, во время которой ты чуть не оглушил меня своим диким хохотом, казалась всего лишь веселой и ему?

Гена. А что вы всё на меня? Все же смеялись, не я один! Смешно потому что.

Профессор. Что ж, верно: глупость и необразованность всегда смешны. И смеялись, ты прав, все. Смеялись темные бурсаки, ученики низкопробного духовного училища, эти бедные ребята, изувеченные своим так называемым воспитанием. Смея­лись тому, что этот самый Краснов, который у них, видите ли, считается чуть не добряком по сравнению с другими, издевался над их еще более темными однокашниками. Но это вовсе не значит, будто самому Помяловскому писать об этом было так уж весело, – что, между прочим, сразу понял Дмитрий Иванович Писарев. Он посвятил «Очеркам бурсы» прекрасную статью под многозначительным названием «Погибшие и погибающие». И знаешь, с чем сравнил бурсу, заставившую тебя так беззаботно хохотать? С мертвым домом. С каторгой, на которой побывал и о которой с необыкновенной силой поведал Достоевский...

Гена (недоверчиво). Ну, сравнили тоже!

Профессор. Говорю же: это не я, это Писарев сравнил. Вот послушай, если не веришь: «Каждый бывший бурсак и даже каждый читатель, знакомый с очерками Помяловского, ответит не задумываясь, что все учебные занятия бурсаков похожи, как две капли воды, на обязательную работу каторжников».

Гена (не желая смириться с этим). А может, это все-таки преувеличение? Критики, они иногда ведь...

Профессор. Ах, вот куда кинулся? Критику решил поставить под сомнение? Не увернешься, брат! Ибо вот что пи­сал уже Достоевский в «Записках из мертвого дома», слушай: «Самая работа показалась мне вовсе не так тяжелою, каторж­ною, и только довольно долго спустя я догадался, что тяжесть и каторжность этой работы – не столько в трудности и беспре­рывности ее, сколько в том, что она принужденная, обязатель­ная, из-под палки». И больше того! Достоевский говорит, что особенный ужас такой работы в том, что она бывает и совершен­но бессмысленной: например, каторжника могут заставить пере­ливать воду из одного ушата в другой – и обратно...

Гена (нетерпеливо). Да нет, с каторгой-то понятно! Но в бурсе ведь все же и полезным вещам учили. Математике там, географии...

Профессор. Так ведь важно и то, как учили! Нет, Геночка, Николай Герасимович Помяловский на этот счет был сов­сем другого мнения. Он с горечью писал, что «главное свойство педагогической системы в бурсе – это долбня, долбня ужасаю­щая и мертвящая. Она проникла в кровь и кости ученика. Про­пустить букву, переставить слово – считалось преступлением. Ученики, сидя над книгой, повторяли без конца и без смысла...» Понимаешь, Гена? Без смысла, совсем как несчастные катор­жники! «...стыд и срам, стыд и срам, стыд и срам... потом, потом... постигли, стигли, стигли... стыд и срам потом постигли...». Что ж, по-твоему, это и есть полезное учение?

Гена. Ну, в зубрежке-то чего уж хорошего!

Профессор. Вижу, что для тебя это не пустые слова. А ведь Писарев замечал сходство между бурсой Помяловского и мертвым домом Достоевского не только в мертвящей бесполез­ности и бессмысленности труда, но еще во многом: в унижениях, в наказаниях, в отсутствии хоть какой-то свободы... Ты что мол­чишь? Опять я... то есть Писарев тебя не убедил?

Гена (неохотно). Почему? В чем-то убедили. Но все-таки это странно – школу, какая она никакая, с каторгой сравнивать...

Профессор. Да ведь не о какой-никакой речь! Об этой! О конкретной! Об исторически закономерной! А уж ее-то можно сравнивать. Нельзя не сравнить. И, если хочешь знать, вот тут-то и проявляется главная твоя ошибка. Да, верно, писатели очень любят писать о школьных годах, о школе... То есть тут далеко не всегда подойдет это лучезарное слово «любят», но что-то и в самом деле неудержимо тянет их к ней. А что именно? То, что они все где-нибудь да учились? То, что, как ты уверяешь, это очень просто – никому даже и материала собирать не нужно? Нет, нет и нет! В настоящей литературе ничто не бывает случайным и легким, все в конце концов подчиняется цели, подчиняется ее, ли­тературы, законам. А школа, система воспитания, всегда особенно ясно говорит о том, какого человека хочет вырастить то или иное общество. Какие люди ему нужны (и какие не нужны). Что оно в них ценит. То есть – каково оно само! Короче говоря, разве, прочитав «Очерки бурсы», замечательную книгу замечательного писателя, мы уже не представляем себе тогдашнюю Россию? «Страну рабов, страну господ», как окрестил ее Лермонтов?..

И на это Гене, кажется, возразить нечего.

КАК АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПОМИРИЛСЯ С АЛЕКСАНДРОМ АНДРЕЕВИЧЕМ

Нет, с нашим Геной не соскучишься. Недавно, если помните, вдруг заупрямился и сперва ни за что не хотел совершить путешествие в гоголевскую «Женитьбу», а сегодня... Впро­чем, сам скажет.

Гена. К Грибоедову, говорите? А зачем? У него ведь, кроме как с Чацким или Фамусовым, и встречаться-то не с кем. Ну а уж с ними-то мы, наверное, раз сто видались!

Сто не сто, но, в общем-то, это правда. Просто встречи остались за границами этой книги.

Профессор. Не с кем? Да ничего подобного!.. То есть я понимаю, что ты хочешь сказать. Да, у Грибоедова нет произ­ведения, способного стать рядом с «Горем от ума», и потому великая комедия затмила все прочие его сочинения. Но уверяю тебя, у Александра Сергеевича есть и прекрасные стихотворения. и интереснейшие письма, и проза, и статьи, и комедии, наконец!

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 64
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Новые приключения в Стране Литературных Героев - Станислав Рассадин бесплатно.
Похожие на Новые приключения в Стране Литературных Героев - Станислав Рассадин книги

Оставить комментарий