Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иногда ей казалось, что она ждет не учителя, а любимого человека. Это пугало и волновало ее.
В беседах с ним она стала осторожнее, редко смеялась и больше не читала ему свои танка и хокку, в которых изливала любовь к красоте, природе и музыке.
В ее новых крошках-стихотворениях появился иной мотив: тоска о ласке и о любви.
Отец Егучи-сан подружился с молодым англичанином, доверял ему дочь, позволял вместе с ней совершать прогулки в окрестностях города.
Девушка иногда вечерами подолгу гуляла с учителем. Он много рассказывал ей о европейской жизни, о великих композиторах и о своей интересной, разнообразной жизни. И всегда, о чем бы ни говорил, неизменно переходил на свою любимую тему: о коллекциях марок. Он мог, не замечая улыбки девушки, возбужденный без конца говорить о какой-нибудь вновь приобретенной аргентинской или старинной финляндской марке. Эта чудная склонность забавляла и смешила девушку…
Однажды, возвращаясь с прогулки, они проходили европейский квартал.
В этот вечер Егучи была особенно грустна и молчалива. Мистер Тичер предложил утомленной девушке зайти к нему.
Они вошли в просторные комнаты европейского деревянного дома. Егучи-сан впервые была у европейца. Ее очень поразила незнакомая ей обстановка. Мистер Тичер предложил девушке кресло и, не замечая ее любопытственное волнение, быстро вышел в соседнюю комнату и тотчас же вернулся с грудой альбомов с марками.
Девушка не ожидала этого. Втайне она мечтала о том часе, когда войдет в дом своего любимого и это будет знаком, поданным ему, и ей казалось – он поймет ее и скажет долгожданное «люблю».
Она с трепетом ожидала каждый момент его «люблю», чтобы смело сказать свое… И вдруг это смешное, нелепое – марки.
Егучи встала и тихо дрожащим голосом сказала:
– «Поздно, мне нужно идти…»
По ее щекам скользились слезинки.
Голубые глаза чужестранца быстро растерянно забегали, – он вдруг все понял, охватил девушку за руку, опустился перед нею на колени, и стал порывисто целовать ее руки.
– «Я знаю теперь, почему вы были так печальны. Я понимаю теперь вашу танку, которую прочел невзначай:
„Если я войду,
К чужестранцу – в его дом
Это будет знак
Пусть он скажет мне „люблю“.
Ах, тогда и я скажу!..“
– Так знайте… всегда, когда я был с вами, я хотел сказать вам это слово…
Вы мое сокровище!.. Солнце мое!.. Все положу к ногам твоим моя маленькая богиня»…
– «Покажите мне ваши марки» – вдруг прервала мистера Тичера девушка и отскочила от него.
– «Все женщины всего мира одинаковы», мелькнуло у Тичера.
Он опустил голову и покорно стал перелистывать альбомы.
– «Дайте мне сюда самую дорогую вашу марку».
Мистер Тичер выбежал в соседнюю комнату и осторожно внес, как хрупкую драгоценность, маленькую изящную шкатулочку, открыл ее и дрожащей рукой вынул почтовую марку и протянул ее девушке.
«Плантация?!» – улыбнулась мысленно девушка.
Егучи-сан неудержимо рассмеялась.
– «Мистер Тичер, дайте мне спички», сказала она.
Когда удивленный англичанин принес ей коробку спичек, она держала на кончиках указательного и большого пальчиков марку и смеялась.
«А теперь подожгите эту марку.»
Мистер Тичер вдруг густо покраснел, у губ его и на лбу запрыгали глубокие морщины. Исподлобья он взглянул на девушку. Егучи-сан по-прежнему заливалась звонким смехом.
– «Не бойтесь, сэр, пальчики вашей богини не сгорят!.. Ах, не хотите, тогда я просто изорву вашу грязную бумажку!..»
Мистер Тичер вдруг схватил ее руку выше кисти и крепко сжал ее. Пальцы слабо разжалась. На ладони лежала смятая почтовая марка. Англичанин схватил марку и грубо оттолкнул японку.
* * *
Рикша привез Егучи-сан домой.
Никто из домашних не заметил, как девушка прошла в свою комнату. Она взглянула на рояль; закрыла его…
Вдруг крикнула свою старую няню, полуслепую старушку.
Вошла няня.
– «Иди наверх и принеси мне черный сверток, который валяется в пыли у рваной ширмы в самом углу.»
Полуслепая старушка не заметила слез девушки, а голос Егучи был так тих и казался спокойным.
Когда старушка принесла сверток и ушла, Егучи сняла пыльную китайскую материю с забытых кото и шамисена. Шамисен она бережно положила к изголовью своей постели, а кото поставила к окну, раздвинула стену и стала играть простые, забытые родимые песни.
Тень ветки апельсинового дерева играла на ее лице и кимоно, освещенном луной…
С.-П.-Б. Сосновка.
Декабрь 1916 г.
Глаз*
– Хотите я расскажу вам маленькую вещичку?
Конечно, очаровательная Анна Викторовна знала, что все с удовольствием будут слушать, так как ее «вещички» всегда были столь же увлекательны и изящны, как и их рассказчица, но задала этот вопрос только для того, чтобы возбудить немного нетерпения в своих друзьях.
– Расскажите! Расскажите! – просили все.
Анна Викторовна улыбнулась, и тихо, ровным, приятным голосом, начала рассказывать свою «маленькую вещичку».
– Я расскажу вам о любви со случайною причудою.
– О, это был обычный, осенний вечер по-петроградски. Хоть сейчас выйдите на балкон, и вы увидите ему подобный во всей его тоскливой мокроте. Знаете, в такие тусклые вечера иногда бывают причудливые настроения, странные, – совершенно не соответствующие всему окружающему, – желания.
Вдруг захочется нежного взгляда, улыбки… Захочется… идешь, вглядываешься в лица прохожих и, как нарочно, все встречные пасмурны, невеселы, озабочены, торопятся, бегут куда-то и не взглянут даже!
Вот, в таком настроении, я возвращалась как-то из театра. Остановилась у трамвайной остановки, и тогда впервые увидела г. Н. – героя моего рассказа. Он стоял против фонаря, профилем ко мне. Он сначала не обращал на меня внимания, но вдруг взглянул в мою сторону. Трамвай долго не показывался и я, в ожидании его, успела… влюбиться в г. Н., вернее, – в его левый глаз… Странно, – у него были разные глаза: левый – смотрел как-то особенно величаво и спокойно, правый – был точно взволнован чем-то и с тревогой вглядывался во мглу. Подошел вагон. Мы сели друг против друга. Я все смотрела в его левый глаз, и меня, конечно, радовало то, что это, по-видимому, волновало его.
– Схожу с вагона, он тоже. Следует за мной. Захотелось поговорить с ним: – я уронила зонтик. Познакомились.
– Так начался мой роман.
* * *
С этого вечера я часто встречалась с ним, он стал бывать у меня, развлекал рассказами о Сибири, о тайге. Был он сыном сибирского золотопромышленника; в Петроград приехал развлечься. Я любила подолгу сидеть о ним, вглядываться в его левый глаз и слушать милые рассказы. Когда я
- Том 2. Стихотворения и поэмы 1904-1908 - Александр Блок - Поэзия
- Том 2. Стихотворения (1917-1921) - Владимир Маяковский - Поэзия
- Том 1. Стихотворения и поэмы 1899-1926 - Максимилиан Волошин - Поэзия
- Стихотворения - Владимир Солоухин - Поэзия
- Стихи. 2-е издание - Тимофей Радько - Поэзия
- Стихи любимым - Анна Ахматова - Поэзия
- Том 1. Стихотворения 1892-1909 - Валерий Брюсов - Поэзия
- Стихотворения и поэмы - Иосиф Уткин - Поэзия
- Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 3. Стихотворения. Поэмы (1914–1918) - Николай Степанович Гумилев - Поэзия
- МИРОСЛОВИЕ - Кутолин Алексеевич - Поэзия