Святилище кровавой луны - Зиан Шафер

назад, а я просто наблюдаю за вихрем проносящихся в его голове мыслей, словно он пытается осмыслить мой ответ. В Зарлоре женщиной, умеющей драться, никого не удивить. Однако его первая ошибка – недооценить женщину. Во-вторых, они недооценили ее настолько сильно, что даже не обнажили свое оружие.

Прежде чем мое сердце успевает пропустить хоть один удар, я сбрасываю с пальцев мешок, и бросаюсь вперед со скоростью, небывалой для ведьм и смертных. Мои руки обхватывают гладкие перья его крыла, а мое лицо оказывается в нескольких дюймах от его.

– Я велела тебе бежать.

Кровь отхлынула от лица однокрылого, и, прежде чем он успел шевельнуться, я ударяю кулаком по нижней части его подбородка, заставляя его голову откинуться назад. Тело мужчины отрывается от земли с силой моего удара, и я использую этот момент, чтобы дернуть за перья крыла. И дергаю изо всех сил.

Воздух наполняется его воплями, и я бросаюсь к другим самцам, падаю на землю, чтобы ударить ногой и опрокинуть человека на спину. Бросив взгляд на кучу перьев в своих руках, я снова встаю на ноги. Свободной рукой я хватаю мужчину за воротник. Я размахиваюсь и швыряю его на землю рядом с однокрылым, разрывая при этом тунику человека.

Карлик пытается выхватить короткий меч, висящий в ножнах у него за спиной. Слишком медленно. Я бросаюсь вперед, хватаю его за волосы, резко разворачиваюсь, становлюсь у него за спиной, оттягиваю его голову назад, чтобы засунуть остатки крылышка его друга ему в рот. Отбросив его в сторону, я направляюсь прямо к самцу с клювом, твердо стоящему на ногах и вытянувшему перед собой обе руки в боевой стойке. Тем временем Гидеон стоит в стороне с непроницаемым выражением лица и наблюдает за развитием событий.

Я подхожу к самцу с клювом, нацепив на лицо улыбку и склонив голову набок, как ребенок, разглядывающий лакомство. Его боевой клич разрывает воздух, когда он бросается на меня, вытянув руки перед собой.

Ошибка новичка.

Я стою не шелохнувшись. Когда его рука оказывается на волосок от того, чтобы коснуться меня, я отклоняюсь в сторону и обхватываю его рукой так, что его горло оказывается прямо в моем сжатом кулаке. Он отшатывается назад с восхитительным хрипом.

Две руки обхватывают мой торс. Прежде чем человек успевает прижать меня к своей груди, тот же кулак, который сбил однокрылого с ног, несется вниз, пока не вонзается в его в пах. Еще один крик наполняет воздух, когда он падает, сворачиваясь в клубок, прикрывая рукой свои, теперь уже поврежденные, причиндалы.

Боги, однажды мне нужно будет провернуть это с Венсеном.

Медленными, хищными движениями я поворачиваюсь на пятках, чтобы оценить нанесенный урон. Ухмыляясь с глубоким удовлетворением, наблюдая, как нападавшие дышат, пока их разум пытается осознать то, что только что произошло. Крылатый самец баюкает свое крыло на коленях, карлик даже не пытается вытащить перья из его рта, слишком занятый разглядыванием моего живота.

– Отдыхайте, мальчики. – Я поворачиваюсь к карлику и подмигиваю. – Ты прав, я тоже считаю себя симпатяжкой. Так жаль, что никто из вас даже особо не сопротивлялся. – Кровь отливает от моего лица, когда я смотрю вниз на кучку мужчин, и новый вкус наполняет мой рот: глинтвейн. Вкус у него насыщенный, сладкий и пряный одновременно.

Сквозь разорванную одежду смертного видна красная отметина, которой не место в Зарлоре. В центре его груди гордо выклеймена метка Зари Безупречности.

Дэкс.

Глава 11

На коже смертного выжжена корона, водруженная на воинский шлем. Его кожа пламенно-красная, все еще кровоточит с того момента, как они выжгли клеймо на его груди. Он почитатель Короля Нодиси, лидера Зари Безупречности. Он из тех безумцев, которые верят, что Нодиси – единственный истинный бог – или Ложный Бог, как некоторые его называют, – и что он должен быть Королем не только Волдукана, но и всех восьми королевств.

Никто из Зари Безупречности не забирался так далеко с тех пор, как стало ясно, что Черная Кровь предъявила свои права на Зарлор. Погибнут все, если Черная Кровь и Заря Безупречности окажутся в одном королевстве. Почему Заря Безупречности решила начать войну в королевстве по соседству с Ренлорком? Это бессмысленно, особенно если Зарлор уже прибрали к рукам.

Может, этот человек – шпион? Что, если его послали разыскать Дочь Кровавой Луны, а я угодила прямо в его западню? Может быть, он последует за мной к водопаду, облачит меня в белое платье и потащит в Волдукан, чтобы выдать замуж за Ложного Бога. Я делаю глубокий вдох, заставляя себя посмотреть на ситуацию под другим углом. Возможно, он прибыл в Зарлор просто потому, что он наемник в поисках работы. Или, может, он единственный последователь в своей группе? Это легко проверить, осмотрев остальных мужчин, но я буду выглядеть подозрительно.

Мне нужно убираться отсюда, и побыстрее.

Я чувствую на себе их взгляды, когда бросаюсь поднимать мешок с земли и перешагиваю через стонущего мужчину с клювом. Наши глаза с человеком пересекаются, я с вызовом поднимаю подбородок и произношу:

– В человеческой руке двадцать семь костей, и я с огромным удовольствием сломаю каждую из них, если кто-нибудь из вас хотя бы подумает о том, чтобы снова тронуть меня пальцем.

Горящий взгляд Гидеона прикован ко мне, но я не смотрю на него – я слишком сосредоточена на том, чтобы убраться подальше от беспорядка, который я учинила. Я слышу, как мужчины ругаются и произносят пустые угрозы, вроде «заставить меня страдать». Честно говоря, если бы не метка на груди смертного, они не отделались бы так легко.

Даже если Гидеон заметит метку смертного, осознает ли он всю серьезность ситуации? В последний раз, когда он свободно разгуливал по белому свету, Заря Безупречности была не более чем культом, группой последователей короля-еретика, который верил, что у всех королевств должен быть единый правитель. Черная Кровь находилась под контролем Сатрины, они заползали в Ад и делали… все то, что они там делали.

Небо медленно окрашивается в оранжевый, когда мы возвращаемся к водопаду, и я практически слышу, как Гидеон переминается с ноги на ногу, как будто хочет что-то сказать.

– Так, значит, ты умеешь драться? – он формулирует это как вопрос, но выходит как утверждение.

– Разве прошлая ночь это не доказала? – отвечаю я слишком резко. Небо слишком яркое, погода слишком душная, материал моего платья слишком неподатливый.

– Я тебе поддавался, – говорит он, хрустнув шеей.

Вероятно, он прав. Он мог бы убить меня