Алхимия крови и слез (СИ) - "-Мэй-"

— Идем к ней, — неожиданно Кэл подскочил.

— Зачем?

— Хочу посмотреть ей в лицо. Пусть объяснит! Может, это была какая-то изящная игра.

Кэл схватил письма, вознамерившись нести их с собой. Он явно был слегка пьян, но не настолько, чтобы не соображать. Зато так торопился, что пошел впереди императора, и Эйдарису пришлось напомнить, что пока они шагают по коридорам Замка Черных Зубьев, они не два растерянных брата, которые идут к сестре, они император и его андор.

К тому же, это явно слегка привело Кэла в чувства. Он не бросился с порога что-то выяснять, а просто швырнул письма на низкий столик в комнате Лиссы и уселся в кресло.

Лисса сидела на диване. Сцепив ладони и смотря только на них. Правила этикета в этой комнате не нарушил только ленивый, но Эйдарису было плевать. Он и сам пришел говорить не как император.

— Зачем, Лисса?

Он думал, его голос прозвучит грозно. Он полагал, ему нужны ответы и детали. Но сам поразился горечи, внезапно понимая, что ему, как и Кэлу, просто больно.

— Я хотела решать сама, — тихо ответила Лисса. — А не быть разменной монетой и шпионкой.

— Ты всегда была большим! Ты знаешь это!

— Вам приятно так думать. Но ты снова был готов выдать меня замуж.

— Ты могла отказаться. Я думал, тебе будет безопаснее в Халагарде! Я же не знал, что на самом деле Мараан не представляет опасности. Не думал, что главная опасность — это ты.

— Недальновидно неверно оценивать противников.

Эйдарис впервые в жизни не находил, что ответить, но тут тихо вставил Кэл:

— Потому что ты никогда не была нашим противником.

Кэл поднялся и, не спрашивая разрешения, вышел из комнаты. Эйдарис не стал его останавливать. С удивлением понял, что в нем самом больше не осталось места для горечи. Только бескрайняя плещущаяся печаль.

Он поднял голову и смотрел не на сестру, а на стены ее покоев, обитые деревянными панелями на имперский манер. Но покрытые тканями Мараана. Вместо привычного гобелена красовалось панно из цветной мозаики, тоже на южный манер.

— Это Мараан сделал тебя такой? — спросил Эйдарис.

— Возможно. Или я всегда такой была. Вы с Кэлом играли вместе, вас воспитывали похожим образом. Наверное, отец полагал, что один из вас может не выжить из-за проклятия. В итоге вы вместе выросли. Я… всегда была в стороне. Это меня выдали замуж и отослали, едва я достигла нужного возраста. А вы оставались здесь, на родине, всегда вдвоем.

— И за это нас стоит ненавидеть?

— Я никогда не испытывала к вам таких эмоций.

— Ты помогла халагардским воронам. Ты хотела убить меня. Смогла бы смотреть, как Кэл медленно умирает от проклятия?

Лисса вздрогнула и еще ниже опустила голову. Может, она и не хотела смерти братьев, но пошла бы на это. Ради собственных амбиций, ради возможностей.

Эйдарис этого не понимал. Для него сестра и брат всегда оставались теми, на кого он мог положиться, кому он безоговорочно доверял. Они связаны одной кровью, они — части живого сердца драконьего клана.

Может, проблема была в том, что Лисса правда всегда оставалась чуть в стороне. И от клана тоже, она не понимала этого слаженного действия, впитала южные амбиции, когда принц готов идти против принца ради мнимой власти. А не работать сообща, являясь частью дракона.

Оказалась, одна треть сердца клана прогнила.

Когда Эйдарис выходил из покоев Лиссы, ему казалось, что каждый шаг слишком тяжел. Так много усилий, чтобы просто поднять ногу и сделать движение. Чтобы совершить вдох и не забыть о выдохе. Он подумал, что его собственное сердце готова остановиться, потому что оказалось, ни в чем нет смысла.

Но там, где-то за дверью ждал Кэл, единственная оставшаяся часть, кроме него самого. Он не может подвести Кэла.

Как оказалось, брат был гораздо ближе, чем рассчитывал Эйдарис. Он и халагардский принц стояли у окна, чуть в стороне от покоев Лиссы. Когда Эйдарис приблизился, Астхар коротко, но вежливо поклонился.

— Я говорил с андором… ваше сиятельство, до меня дошли кое-какие слухи.

— Вот как? — вскинул брови Эйдарис.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не сложно сделать выводы после того, как явилась ваша стража для безопасности, а принцессу заперли в ее покоях. И… конечно, у меня есть шпионы. Как и у всех. Я не знаю точно, что произошло, но спешу заверить, что мои намерения прежние. Я всё еще хочу видеть вашу сестру своей женой.

— Даже не узнаете, в чем дело?

— Нет, — твердо ответил Астхар. — Мне нужно признание в Халагарде. Вам нужен союзник.

Эйдарис бросил короткий взгляд на Кэла. Тот пожал плечами, заявил, что император сам вправе решать такие вопросы, и оставил их вдвоем.

Разговор вышел долгим. Наедине в комнате с картой Эйдарис кратко рассказал о произошедшем. Астхар долго молчал, задумчиво гладил бороду, а потом заявил, что всё к лучшему.

— Если мой отец направлял воронов при помощи принцессы, я могу сказать ему, что он лишился рычага давления. Возможно, с этим убедить его прекратить войну. Я стану наследником, если приеду с принцессой и ее дочерью.

— И возьмете ее замуж?

— Да. Единственное условие… она не будет королевой. Она будет женой короля. А ее дочь — да, будет обладать всей полнотой власти. Ей понравится Халагард, — заверил Астхар. — Это лучшая ссылка.

— Но если я узнаю, что с ней обращаются неподобающе, никакая Завеса вам не поможет.

Кэл ждал Эйдариса в его покоях. Точнее, уже спал, прямо на императорской постели. В той же одежде свернулся поверх покрывал и одеял. Его руки и ноги чуть подрагивали, но Эйдарис ничуть не удивился очередному приступу. После такого-то дня. Эйдарис коснулся плеча брата, подождал, пока тот успокоится, а потом улегся рядом.

Обычно император спал чутко, но не в этот раз. Поэтому удивился, когда открыл глаза и начал сонно озираться.

— Извини, — сказал Кэл. — Никогда не умел будить.

Он уже оделся в свежую одежду, привел себя в порядок и теперь сидел на краешке постели Эйдариса. Лицо Кэла было бледным, он тяжело опирался о кровать от слабости после приступа, но выглядел решительным.

— Хотел сам тебе сказать. Я в Хаш-Таладан. На складе пожар, есть подозрение, что не случайный. Надо проверить.

— Серьезно? Воля императора поедет проверять какие-то склады?

— Это склады ашмера. Так что да, поеду, — Кэл вздохнул. — Мне надо чем-то заняться. Тут такой повод. Это правда требует проверки. А мне надо хоть ненадолго вырваться из замка.

— Лучше б с соколом на охоту пошел, — проворчал Эйдарис. — Хотя бы карету возьми, а не верхом. Ты же после приступа.

— Он был легким. И да, конечно, возьму карету! Может, удастся в ней вздремнуть.

— Дела…

— Ничего срочного. Спи еще.

Эйдарис не стал возражать. Вообще-то не в его привычках было спать слишком долго, но события предыдущего дня явно сильно повлияли. Он еще подумал, что, может, стоит поехать с Кэлом, но не был готов подниматься.

Эйдарис только проснулся, когда в его дверь оглушительно постучали. Явно что-то срочное. Он не успел переодеться, так что вздохнул, накинул вчерашний мундир и оправил его, прежде чем распахнуть дверь.

Стражник низко поклонился, потом выпрямился в стойку.

— Ваше сиятельство! Андор похищен.

До Эйдариса не сразу дошел смысл слов. Воля императора похищен. Как Кэл может быть похищен?

— На них напали по пути к Хаш-Таладану. Замок тут же послал воинов, но отряд использовал сильную магию и успел скрыться. Зачарователи изучают место, говорят, на первый взгляд это магический след Мередара. Несколько воинов ранено, один убит. Они захватили андора и скрылись.

11

Дея немного времени провела при дворе Эльрионской империи, но успела понять, что местные ведут себя совершенно не так, как люди у нее на родине.

Природа Мередара всегда была суровой, но внутри утепленных жилищ люди открыто улыбались, выражали эмоции. Конечно, у дворян были свои ограничения, но никто не удивлялся, когда Дея смеялась с сестрой или обнимала мать. Наоборот, открытое выражение себя поощрялось, а прикосновения считались даром богов, которым нельзя пренебрегать.