Завещание Петра - Никита Велиханов

расстроился и даже направился было на поиски невесть куда улетевшей головы покойника. Борисов едва удержал его, сказав, что поскольку голова уже была разбита, при взрыве от неё наверняка ничего не осталось. Они обсудили странное самоубийство ночного визитера и его нечувствительность к боли. Ларькин тоже кроме «обкурился», «нашырялся» или «закодирован» ничего не смог предложить.

Ларькин: Значит, это и был господин Тэн собственной персоной?

Борисов: Нет, это был не Тэн.

(Ларькин некоторое время недоверчиво смотрит на майора.)

Ларькин: Я видел его пару раз мельком и не уверен, что в таких условиях смогу отличить одного корейца от другого.

Борисов: Нет. Точно: это был ещё один кореец с такой же болезнью. Тэн старше, да и единоборствами, насколько известно, не занимался.

Ларькин: Тогда имеет смысл проверить в первую очередь конкретно всех корейцев?

Борисов: Да. Мы займемся ими, а диспансеризация пусть идет своим чередом.

Ларькин: Я нашёл отличное место для моей основной лаборатории.

Борисов: Можешь не уточнять, где оно. Жеребец стоялый. Валяй, вербуй её... или вербуй, а потом валяй. Только смотри, не подставь девчонку под пулю. Она должна представлять, на какой риск идет.

Ларькин: Есть. Как объясним обществу ночную стрельбу и фейерверк?

Борисов: Стрельбу начал какой-то сумасшедший. Спасая мирных жителей и себя, капитан ФСБ Ларькин открыл ответный огонь. Неизвестный, видимо, был обвешан взрывоопасными веществами. Ну, а утечка газа произошла случайно. Вообще надо будет попросить местных коллег забрать у милиции это дело. Хотя скорее всего они это сами сделают. Думаю, нам грозит только усиление наблюдения. Впрочем, это и хорошо —ты же говоришь, что это помогает от растерянности.

Ларькин: Если б не Илья...

Борисов: Да, домик карточный, развалить легко, не то что старые оренбургские храмы. А пять этажей сложатся — даже ты с непривычки не устоишь. Хотя, нельзя сказать, что мы были обречены прямо на все сто процентов. Я уже примерно представлял себе логику событий. Да и сейчас нетрудно понять... Через несколько часов они начнут ликвидировать свидетелей. Очевидно, их излюбленный способ — по пути на работу. Отзывают, заталкивают в машину...

Ларькин: С Черепом они поступили иначе.

Борисов: Череп не был болен. Они не будут оставлять тебе материал для исследований.

Ларькин: Тогда надо шевелиться. Что мы сидим?

Борисов: Есть другая сторона: Начнем дергаться — выдадим себя и подставим под выстрелы много совершенно посторонних людей. Давай составлять план действий.

Действовать они начали в 8 часов — к этому времени из паспортных отделов и поликлиник были получены списки проживающих в Оренбурге корейцев. Грасовцы изучили списки, сидя в своем кабинетике в управлении ФСБ, затем отправили длинное зашифрованное сообщение Большакову и отправились искать больных корейцев.

Потрепанный «жигуль» колесил по городу. Они приходили, представлялись сотрудниками санэпидемстанции, извинялись за беспокойство и быстро осматривали очередное семейство как бы на предмет вшивости. Постепенно вырастал новый список —не оказавшихся дома. В таких трудах прошел примерно час.

...Мысль заехать на базар пришла в голову Ларькину.

Торговый день на Центральном рынке, который многие по старой памяти называли Колхозным, только разгорался. Каждый пользовался этим, как мог: кто-то называл цену повыше, кто-то выкладывал на прилавки товар похуже. «Получше да подешевле я и так продам» — впереди было ещё часов шесть бойкой торговли. Цветы с Кавказа, экзотические сладости и фрукты из Средней Азии, морская рыба и другие продукты дальневосточных морей... Не говоря уже о местных товарах. Ларькин, представлявшийся сотрудником санитарной службы рынка, остановился возле прилавка с морской капустой, которой торговала молодая кореянка. Он осмотрел документы и сказал:

— На морские продукты теперь требуется получение дополнительного сертификата.

—А можно отец попозже к вам зайдет?

— Нет, это никак нельзя отложить на потом. Возьмите с собой образцы продукта и пойдемте со мной. Это недолго.

Указав девушке направление и проталкиваясь вслед за ней к выходу, он видел, как перед ними среди людей мелькает плечистая фигура Борисова. До машины добрались без приключений. Разыграли легенду про санэпидемстанцию, погрузили. Приключения начались в машине. Узнав про необходимость осмотреть голову, Анна Сан пришла в ужас. Красивые азиатские глаза её расширились до невероятных пределов. Впрочем, испортило её не это, а гримаса дикого страха, которая судорогой свела мышцы лица. Кореянка стала царапаться, как кошка, попыталась выпрыгнуть из машины, а когда ей это не удалось, принялась кричать. Кричала она недолго, потому что капитан на несколько секунд пережал ей сонную артерию. Борисов завел двигатель «жигулёнка», дождался, когда Виталий размотает теплый платок Анны, и, услышав то, в чем он был уже уверен, выжал сцепление и тронул машину с места.

— Ну и как? Сильно острая? —спросил он, взглянув в зеркало на жующего Ларькина.

—Угу. К спирту хорошо пойдет, на закуску... Хотите попробовать? —он протянул майору пакетик с морской капустой.

— Нет, спасибо. Думаю, поиски остальных подопытных можно поручить Мозговому. Хотя нет, сейчас доставим её к нам, а потом ты с ним продолжишь работу по спискам, а я буду сторожить даму. Доведи дело до логического конца. Все равно результат будет нулевой. Нам повезло один раз и больше не повезет. Не согласен?

Они разговаривали свободно, потому что утром тщательно обследовали машину и вытащили все «жучки» не только в машине, но и на квартире. Под окнами все утро возились газовики и милиция, —и грасовцы, уже никому не веря, перед уходом оставили несколько «сюрпризов». Война так война.

— Вы начальство, вам виднее.

— На тот случай, если она опять вздумает брыкаться... У тебя снотворное ещё не кончилось?

— На неё хватит.

Виталий посмотрел на Анну Сан... На рынке он её как-то не разглядел, а теперь, без этой дурацкой косынки, кореянка выглядела просто очаровательно. Пухлые детские щечки, губки той самой формы, которую хочется назвать «бантиком», огромные черные ресницы... Ни за что не угадал бы её возраст. Не бывает у таких куколок возраста. А по документам восемнадцать. «Юрий Николаевич прав, —подумал Ларькин, — В качестве жеребца я, действительно, несколько застоялся».

Аня пришла в себя, когда автомобиль уже стоял у дома на Пролетарской. Открыла свои изумительные карие глаза и молча уставилась на грасовцев.

— Проснулась? Вот и славно, —устало сказал майор, повернувшись к ней с переднего сиденья. — Прежде всего вот, взгляни на удостоверение. У этого молодого человека тоже такое есть. Покажи. Видишь, мы не гангстеры, служба у нас такая. Анюта, послушай меня, старика.

Тебе сейчас нельзя возвращаться на работу. И домой тоже нельзя, опасно. Действительно опасно. Тебе нужно пожить какое-то время на