Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но кинопробы я не прошла. Обо мне на худсовете не было и речи. Роль Леночки начала другая актриса…
Я шла по коридору студии „Мосфильма“. На лице у меня было написано: „Все хочу, все могу, всех люблю, все нравятся“. Навстречу шел Иван Александрович Пырьев. Я еще больше завихляла, еще выше задрала подбородок. Пырьев поднял голову, увидел меня, поморщился, а потом лицо его заинтересованно подсобралось, как будто он увидел диковинного зверька.
— Стойте! — Он развернул меня к свету. — Я вас где-то видел.
— Я пробовалась в „Карнавальной ночи“.
— А-а, вспомнил. Вы пели.
— Из „Возраста любви“. Сама! — тут же добавила я, боясь, вдруг он подумает, что я пела под чужую фонограмму.
— Пела хорошо. А зачем ты так гримасничаешь?
— Ну…
Мы еще постояли, глядя друг на друга. Я нервно переминалась с ноги на ногу, а Пырьев очень серьезно и внимательно глядел на меня.
— А ну, пойдем.
Быстрым шагом он устремился вперед, а я вприпрыжку за ним. Мы пришли в третий павильон. Здесь стояла маленькая декорация радиоузла — сцены, где Гриша Кольцов признается Леночке Крыловой в любви. Съемок не было. Снова срочно искали актрису на роль Леночки. Почему расстались с актрисой, принятой на роль раньше, так и не знаю. В павильоне почти никого не было. Пырьев подошел к главному оператору: „Вот актриса. Ты сними ее получше. Поработай над портретом — и будет человек“.
Вот так я, негаданно и неслыханно, попала в картину, где не прошла пробы…».
Первый блин не всегда выходит неудачным. Для Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь» была дебютом в художественном кино, и каким дебютом! Прав оказался Иван Пырьев, не только предложивший Рязанову снять «Карнавальную ночь», но и настойчивостью своей добившийся выполнения этого предложения.
Хоть Рязанов и был молод, но он был режиссером, а взаимоотношения режиссера и актеров на съемочной площадке всегда бывают сложными, подчас даже бурными. Гурченко позже напишет: «Было ли у нас „на заре туманной юности“ взаимопонимание? Нет. Не было. Наоборот. Было неприятие. Ему категорически не нравились мои штучки-дрючки. А мне категорически — его упрощенное, „несинкопированное“ видение вещей. Я млела от чувственных джазовых гармоний. Ему нравились песенки под гитару: „Вагончик тронется, перрон останется“. Антиподы? Хотя работали нормально, если не считать нескольких вспышек раздражения, которые я вызвала у режиссера своей манерностью. Работали без пылкой любви, что вполне нормально в отношениях режиссера и актера… Поработали и разошлись. А потом сами были удивлены, что „Карнавальная ночь“ имела такой ошеломительный успех».
«Карнавальная ночь» завоевала зрителя сразу — фильм стал лидером проката, а Гурченко — знаменитой актрисой. Телефон в двухкомнатной квартире, недалеко от площади Маяковского, в которой Людмила снимала комнату, звонил не переставая.
«Как люди узнают номер телефона? Никому не сообщала, а звонки со всех предприятий, филармоний, фабрик, заводов. Звонят журналисты, зрители, поклонники, местком, профком, милиция. Телефон трещал сутками. Я потеряла сон. Перетащила свою кровать ближе к коридору, чтобы тут же схватить трубку и в полусонном состоянии, не соображая куда, чего, кому, сказать сдавленным голосом: „Да, да, я согласна. Буду обязательно!“ Я чувствовала, что теряю разум, силы, память… Так долго не протяну. Нужно куда-то исчезать. А ведь это только-только вышла на экраны веселая комедия. Она еще даже не начала „набирать“. А уже по первому кругу проката побила по сборам все известные рекорды…
Сейчас, через время, я воспринимаю себя шахматной фигуркой, которую переставляют на доске, она или теряет достоинство, или вдруг резко приобретает его, в зависимости от точно сделанного хода. Тогда я занимала самое высокое место на своей жизненной шахматной доске. Больше так единодушно публика меня не принимала никогда. Сцена Колонного зала была в весенних цветах. Песни исполнялись несколько раз, из зала меня выводили тайком — через ту дверь, где актеров публика не ожидает. У центрального входа собралась огромная толпа людей. Когда же я благополучно вышла на Пушкинскую площадь, кто-то крикнул: „Да вон же она!“ От моего бархатного платьица с беленьким воротничком в горошек, как говорится, остались клочья. И так, с неослабевающим накалом, целых полтора года…».
На пике успеха Людмила Гурченко в 1957 году принимает предложение режиссера Александра Файнциммера сняться в главной роли в его комедии «Девушка с гитарой».
Хорошие актеры, талантливый режиссер, опытные сценаристы (те же, что и на «Карнавальной ночи»), но… фильм особого успеха у зрителя не снискал. Так, прошел по экранам и канул в Лету.
В это же самое время на молодую актрису посыпались неприятности.
Поговаривали, что к ним приложила руку сама Екатерина Фурцева, всесильный министр культуры СССР. За глаза ее вполне заслуженно звали «фурией» или «мегерой».
Темпераментная и недалекая Фурцева считала себя Первой Дамой Советского Союза и в то время пользовалась огромным влиянием, каковое получила не столько благодаря занимаемому посту, сколько из-за весьма близких отношений с высшим руководством страны.
Однажды Людмиле Гурченко довелось (слово «посчастливилось» здесь явно неуместно) побывать на одном из «великосветских» приемов. Ясное дело — молодая, красивая и неплохо одетая девушка затмила собой присутствующую там же не очень молодую и не особо красивую Фурцеву. Месть не заставила себя ждать…
Сделаю маленькое отступление, чтобы пояснить суть дела. В те времена основной доход известных актеров складывался не из их гонораров за съемки в фильмах или игру на сцене, а из платы за выступления перед зрителями в различных аудиториях — клубных, институтских, заводских. Плату они получали «в конвертике», или, выражаясь языком нашего времени — «черным налом». Эта практика не была ни для кого секретом, но по сути своей противоречила советскому законодательству. То, что официальные расценки труда актеров были мизерными, никого не волновало — те же учителя и врачи получали еще меньше.
У студентки ВГИКа Гурченко с деньгами было туго — стипендию она не получала, регулярных официальных заработков не имела, а от родителей получала немного — хватало лишь на то, чтобы заплатить за квартиру. Поэтому она сама признавалась: «Если учесть, что такие бесставочники, как я, оплачиваются месяца через два после выступления, а голубой конверт вручается тут же, после концерта, то меня тогда эти два десятка голубых конвертов здорово поддержали».
С Олимпа донеслось: «Фас!» И тут началось! Да еще как!
В одном из номеров за 1958 год газета «Комсомольская правда» напечатала фельетон неких Б. Панкина и И. Шатуновского под звучным и запоминающимся названием «Чечетка налево», одной из героинь которого была Людмила Гурченко. Досталось ей крепко:
«Еще год назад комсомольцы Института кинематографии предупреждали увлекшуюся легкими заработками Людмилу Гурченко. Ее партнеров наказали тогда очень строго, с Людмилой же обошлись мягко: все-таки талантливая, снималась в главной роли, неудобно как-то. Снисходительность товарищей не пошла молодой актрисе впрок. Для виду покаявшись, она вскоре снова отправилась в очередные вояжи. Концерт в клубе шпульно-катушечной фабрики… Концерт в Апрелевке. Концерт в Дубне… И в помине нет уже у начинающей двадцатидвухлетней артистки робости перед зрителем, того душевного трепета, который переживает каждый настоящий художник, вынося на суд зрителей свое творчество.
Какое уж тут творчество! Людмила снова и снова рассказывает эпизоды из своей биографии, а так как говорить-то ей, собственно, пока не о чем и сделано ею еще очень мало, она дополняет этот рассказ исполнением все тех же песенок из кинофильма „Карнавальная ночь“.
Смысл ее выступлений, по существу, сводится лишь к следующему: „Вот она я… Ну да, та самая, которая в „Карнавальной ночи“… Помните?“
Увлекшись этим странным видом искусства, Людмила Гурченко словно и не замечает, что устраивают ей эти концерты, возят из клуба в клуб, рекламируют и поднимают на щит проходимцы типа Левцова…
В погоне за наживой, выступая в сомнительном окружении, он (артист) только позорит свое имя. И особенно обидно за того молодого, способного артиста, чья слава исчисляется пока лишь какими-нибудь пятью минутами и которую так легко растерять, разменять на пустяки. Ему кажется, что, получив лишние пятьдесят рублей, он стал богаче. На самом же деле он только обокрал и себя, и свой талант. А этого ни за какие деньги не вернешь…»
Статьей в «Комсомольской правде» дело не кончилось.
В травлю актрисы включился популярный в то время журнал «Советский экран», поместивший довольно оскорбительную карикатуру на Людмилу Гурченко.
Сама Гурченко объясняет причину своей внезапной опалы так:
- Путеводитель по мужчине и его окрестностям - Марина Семенова - Современная проза
- Купе № 6 - Роза Ликсом - Современная проза
- Костер на горе - Эдвард Эбби - Современная проза
- По ту сторону (сборник) - Виктория Данилова - Современная проза
- Рабочий день минималист. 50 стратегий, чтобы работать меньше - Эверетт Боуг - Современная проза
- Милосердные - Федерико Андахази - Современная проза
- Зато ты очень красивый (сборник) - Кетро Марта - Современная проза
- Сила и слава - Грэм Грин - Современная проза
- Хороший день для кенгуру - Харуки Мураками - Современная проза
- Братья и сестры. Две зимы и три лета - Федор Абрамов - Современная проза