От Гринвича до экватора - Михаил Озеров

Обычно тред-юнионы построены не по производственному, а по цеховому признаку, то есть по профессиям. Порой на одном заводе сосуществует десять — пятнадцать профсоюзов. А у каждого профсоюза свои традиции, свои лидеры.

Нелегко объединить многоликую массу. Этим сто с лишним лет занимается Британский конгресс тред-юнионов. У него большое влияние и немалый бюджет. Почти все профсоюзы страны (свыше ста десяти) входят в Британский конгресс тред-юнионов, он объединяет одиннадцать с лишним миллионов человек.

Ежегодно в первый понедельник сентября на берегу моря — либо на западе Англии, в Блэкпуле, либо на юге, в Брайтоне, — открывается очередной съезд конгресса. Со всех концов страны приезжают докеры и горняки, летчики гражданских самолетов и машинисты, артисты и врачи, плетельщики корзин и специалисты по установке капканов, кибернетики и физики-атомщики. Раньше участников съезда было легко узнать, они носили открытые рубашки, матерчатые кепки, тяжелые башмаки. Теперь делегатов не отличишь от обыкновенных служащих: деловой костюм, галстук.

Тем не менее разницу между съездом тред-юнионов и ежегодными конференциями лейбористской и консервативной партий чувствуешь сразу, едва входишь в зал. На партийных конференциях все торжественно и чинно, читаются заранее написанные речи, восхваляют руководителей. На профсоюзном же форуме бушуют страсти, разгораются дискуссии, люди требуют реформ, перемен.

Одним перемены нужны, другие же не хотят их, утверждают, будто в Англии «и без того неплохо». Но независимо от чьих-либо желаний они происходят, хотя британское общество заслужило славу одного из самых застоявшихся, консервативных. И перемены эти, помимо всего прочего, проявляются в отношении англичан к другим странам, к другим народам.

«Британия, Британия, владычица морей…»

Комплекс сверхполноценности

Со школьных лет известны строки:

Вокруг земного шараБританская вода.Стоят у ГибралтараАнглийские суда.

Неисчислимы рейсы,Широкий путь открыт.У берега твой крейсерНа Индию глядит.

Ты в Африке оставилаСледы от якорей.Британия, Британия,Владычица морей…

Британская империя была самой обширной в истории человечества. Она занимала пятую часть земного шара, а ее подданные составляли четвертую часть населения планеты. Англичанин чувствовал себя героем-завоевателем, правителем мира.

Однажды мне попалась подшивка журнала «Русская мысль» конца прошлого столетия. Русский путешественник В. Верещагин, однофамилец художника В. Верещагина, делится своими впечатлениями о Цейлоне, где он был в 1885 году.

Верещагин пишет, что в порту Коломбо остановился русский фрегат «Владимир Мономах». На нем каждый день играл духовой оркестр. Послушать музыку собирались толпы народа. Среди них выделялись английские солдаты и офицеры. В белых куртках и с тросточками в руках, они стояли гордо и неподвижно. После исполнения британского гимна, которым заканчивался «концерт», англичане так же величественно и молча уходили, не выразив ни малейшего одобрения. «Видимо, они думали, что делают своим присутствием честь фрегату», — иронизирует Верещагин.

Совершенно иначе вели себя моряки французского корабля. В их честь оркестр исполнил «Марсельезу». «Нужно было видеть восторг всех солдат и офицеров, все высыпали из кают и собрались на палубе, хором подпевали под музыку. После окончания потребовали еще и еще: по их просьбе «Марсельеза» была повторена три раза и каждый раз сопровождалась одинаковым восторгом».

Сейчас в Шри Ланке англичан куда меньше, чем сто лет назад. Кто владеет чайными или каучуковыми плантациями, кто представляет различные британские организации, кто живет «по инерции», не решаясь уехать из страны, где провел десятилетия. Но многие, особенно плантаторы, по-прежнему ходят по острову эдакими господами, состоят в клубах, в которые принимают «избранных», то бишь англичан.

В Лондоне мне на первых порах было удивительно: почему никто не спрашивает, откуда я? Начал подумывать, что, быть может, заговорил без акцента, как настоящий британец. Корреспондент «Правды» — тамошний старожил — разочаровал: произношение у тебя отнюдь не оксфордское, но англичан, в отличие, скажем, от немцев или французов, не очень интересует родословная приезжего, для них важно, что он — иностранец.

Англичанин, как я уже писал, обычно вежлив и любезен. Чтобы показать туристу, как попасть на нужную улицу, он может пройти с ним добрую милю, а потом поблагодарить за «приятные полчаса». Однако, если вы захотите завязать более близкое знакомство с обходительным провожатым, вам это скорее всего не удастся. А если удастся, еще вопрос, не будет ли он смотреть на вас с чувством явного превосходства. В такие минуты на ум приходят слова Карамзина: «Английский народ считает нас, чужеземцев, какими-то несовершенными, жалкими людьми. Не тронь его, говорят здесь на улице, это иностранец, что значит: это бедный человек или младенец».

Со времен Карамзина, конечно, многое изменилось. Англичанин отдает себе отчет в том, что былое величие Британии кануло в Лету. Но избавиться от «имперской психологии», забыть, что твою страну недавно рассматривали в школах чуть ли не как преемника Древнего Рима, а Индийский океан именовали Британским озером, не просто.

Тем более если тебе об этом на каждом шагу напоминают.

Давайте совершим прогулку по центру Лондона. Начнем все с той же Трафальгарской площади. В середине ее каменная колонна, увенчанная статуей адмирала Нельсона. Колонна воздвигнута в честь победы англичан над наполеоновским флотом при Трафальгаре в 1805 году. Три десятилетия сооружали этот памятник, вздымающийся в небо на шестьдесят с лишним метров. Вокруг него — стаи голубей, о которых журналисты упоминали бесчисленное количество раз, и полчища туристов. И еще — памятники. По правую руку от Нельсона стоит фельдмаршал Чарлз Джеймс Напиер: величавая осанка, гордо откинутая голова, высокомерный взгляд. По левую — генерал Генри Хавелок в точно такой же позе. Эти солдаты британской короны беспощадно расправлялись в прошлом веке с жителями Индии, Бирмы, Афганистана.

От Трафальгарской площади отходит Уайтхолл — улица правительственных учреждений. Здания в классическом стиле, с куполами, мраморными лестницами, лепными украшениями. Посреди Уайтхолла, напротив короткой и узкой улочки Даунинг-стрит, где обитает премьер-министр, застыл на могучем коне закованный в латы бронзовый всадник. Это герцог Кембриджский, сорок лет командовавший британской армией.