Записки следователя - Геннадий Скубилин

Из светлицы главаря он давно высмотрел обособленный выход на улицу. Дверной проем, два окна светлицы были искусно задрапированы шторами.

Атаман, наконец, прервал молчание, задал Тихону несколько вопросов касательно его семьи, времени выезда за границу. Тихон отвечал спокойно, рассудительно. Особого экзамена Тихону атаман не сделал. Вопросы не содержали подвоха.

«Тем лучше, — решил сотрудник МУРа, — Бьяковский не сомневается во мне, признает барчуком без проверки».

Прошло минут пять в молчании.

«Владыка» притона больше не заводил разговора о ценном грузе, точно забыл и о господине Беккере, и о нем. Хмель нагонял на атамана дрему. Напомнил о себе сам Тихон.

— Обещанная плата за мою услугу дело верное? Или обманете?

Бьяковский повел плечами, дернул головой, прерывая полусон, уперев мутный взгляд в Столицына, что-то пробурчал невнятно. Затем встал и снова зашагал по комнате.

— Ты, видать, не знаешь, что я слов на ветер не бросаю. Лично обещаю тебе два миллиона золотом. Но и другое заруби на носу, если подведешь — схлопочешь пулю в лоб.

У Бьяковского опять задергалась щека, нервно зашевелился левый тонко закрученный ус.

— Ты, юнец, не робкого десятка. Убеждаюсь и сам. Мне бы таких орлов для работы. Ну, ладно, Потапыч, оставьте меня. Идите, завершайте дело. Фрось, разбери постель.

— Почивать вам уж верно надо, Михаил Зосимович, — согласилась молодуха, провожая блудливым взглядом гостя. Он ей приглянулся.

Тихон снова оказался среди прежних своих собеседников — Степана, Сулико, Василия, Потапыча. Ходики на стене показывали десять минут двенадцатого ночи. Сотрудник МУРа мысленно торопил время, с нетерпением ждал действий отряда Рябова. В гадючнике собралась вся верхушка. Надо бы приступать к ее уничтожению.

За мощным самодельным столом под диктовку Потапыча господин Беккер на тетрадном листе дал письменную клятву, что пока не выполнит поручение атамана, Россию не покинет. Тихона заставили сообщить адрес его родителей в Австрии.

— На дне морском отыщем, а не то в какой-то Австрии, — хвастливо предупредил Тихона цыган Степан. Головорезы, вероятно, боялись, что дипломат умыкнет чемодан с золотом и бриллиантами.

После свидания с атаманом Тихон чувствовал себя окончательно вне опасности. Уподобляясь Бьяковскому, он стал важно прохаживаться по комнате и решать с бандитами детали «операции». Он согласовывал время завтрашнего отъезда из Окска, выяснял, кто станет брать билеты, как будет проходить посадка в вагон, надо ли заходить в зал ожидания вокзала. Тихон старался показать свою деловитость, предусмотрительность, заинтересованность в благополучном исходе задуманного. И тянул время.

Сотрудник МУРа обговаривал разные подробности, а сам прислушивался к уличным звукам, ждал начала осады притона. Пора бы Рябову приступать к действиям.

Ходики показывали полночь. Степан допил из стакана самогон, закусил огурцами и медом, пошел в другие комнаты искать хлопцев, которым можно доверить два чемодана с драгоценностями и сопровождение Германа Беккера в гостиницу.

Встал и Тихон. Тонкости плана обсуждены, вопросы исчерпаны. Хотя их он мог придумывать сколько угодно.

Тихон с Потапычем направились вслед за цыганом.. В грязной, как хлев, комнате пьяные разбойники целовались, истерично объяснялись в любви трем молоденьким девицам, которые кокетливо шныряли между мужиками-алкоголиками.

Потапычу не понравилась эта картина. Он толкнул в бок Степана:

— Заткни глотки индюкам. Баб отошли на кухню.

Степан прогнал девиц, раздал подзатыльники, облаял пьяниц нецензурной бранью, и сравнительно быстро навел порядок. Потом Степан по именам подозвал к себе человек десять.

Троим из них он велел идти к Покровской церкви, двоих выгнал на улицу протрезвиться. Несколько рослых молодых парней он оставил при себе и дал им особое задание:

— Филя, Троша и Захар, возьмите по «игрушке», зарядите «смит-вессоны» и ступайте сменить караул у дома. И не шумите в саду, атаман лег отдыхать.

Те подошли в угол к ящику с бомбами, взяли по одной. Затем из ведра набрали в карманы патронов для наганов.

На столах остались пустые бутылки, недопитые стаканы с самогоном, миски с медом. На полу валялись обрывки газет, шелуха от семечек, гильзы от винтовочных и револьверных патронов, лошадиная сбруя, кобура от револьвера, разломанные ящики.

Сотруднику уголовного розыска хотелось самому взять из ящика парочку бомб и швырнуть их по этим коварным врагам молодого советского государства. Если бы ему самому можно расправиться с бандитами, то поступил бы именно так. Но сейчас была другая задача: он запоминал входы и выходы из комнат, подсчитывал бандитов. Их набралось человек сорок. Среди этого сброда Тихон заметил парикмахера гостиницы. Тот заходил в номер к Тихону и подстригал бородку «дипломату». Тоже вынюхивал, выведывал. Столицыну в этой своре многие были знакомы по гостинице, ресторану или по дому Зоси. Всех их сейчас должен был ждать арест.

Цыган Степан цвыкал через золотой зуб, властно командовал:

— Никола, и ты, Филипп, для вас припасено поручение от самого батьки. С этим молодцом по имени Герман Карлович прогуляетесь. Поднесете груз к гостинице Слезкина. Потапыч тут же стал вполголоса инструктировать проводников дипломата. И не то в шутку, не то всерьез предупредил: — Особо отвечаете за здоровье нашего дорогого гостя.

Еще одна девица появилась в комнате, шатаясь, с визгом ринулась к Тихону и повисла у него на шее. Столицын брезгливо толкнул ее от себя. Она явно удивилась, даже раздраженно задергала плечами от неожиданности. Потом со словами «грубиян, дурень», еще раз полезла обниматься, обдав Тихона перегаром самогона. Платье ее было мокрым и вонючим. Тихон резко снова отстранил ее от себя. Ноги девицы заплелись, казалось, она вот-вот упадет на пол. Однако снова агрессивно рванулась к Тихону, хотела его ударить. Конфликт пресек Потапыч. Он взял ее за руку и со словами: «Поди прочь, Людка» отвел ее в сторону.

— Да я ему в харю плю-ю-ну… — но тут же, забыв о Тихоне, она облапила проходившего мимо путеводителя Тихона Григория.

— Э, че-е-рт с ним, — незлобно махнула на Тихона рукой пьяная девица. — Мы с Гришкой о-проб-бо-ван-ные.

Но тот не склонен был к любезностям. Он тоже не стал с ней церемониться, сказав:

— А покедова посторонись-ка, Людмила.

Тогда девица повисла на шее у длинного, с угристым лицом, молоденького, лет семнадцати, парня. Тот, ухмыляясь, пошел с ней в другую комнату.

Тихон, глядя на очередную потаскуху притона, сопливого пацана, подумал: «Воровская романтика и этих бездомных сбила с толку».

31. Штурм притона

Связной угрозыска сбился с ног в поиске начальника управления губмилиции, чтобы передать ему важнейшее донесение сотрудника МУРа. Но тщетно. В городе Окске в этот день формировались революционные роты для отправки на фронт. Рябову губком партии поручил вести запись добровольцев на железнодорожной станции. Но его и там трудно было найти. Тогда Савков стал искать Петухова, но тот, как выяснилось, уже отбыл в действующую армию. Было уже семь часов вечера, когда в управление губернской милиции вернулся Семен Гаврилович. Савков обрадовался и вручил ему наконец-то записку Тихона Столицына, а словами добавил:

— Быстрее посылайте к гостинице своих надежных сотрудников. Вот-вот туда придет человек от Бьяковского. Тайный проводник доставит «господина Беккера» в логово атамана.

— Не заманят ли Тихона в ловушку, как Кривоносова? — все еще настороженным оставался Рябов.

— Тихон не расшифрован. Бандиты вступают с ним в переговоры.

— Ну так тому быть. Значит скоро завершим разгром банды.

Рябов тотчас послал проворных и сметливых в деле милиционеров близнецов — братьев Азаровых. К гостинице они подошли вовремя. Те заметили бандитского связного и тенью отправились за ним, когда он повел за собой Столицына.

…Формируя отряд для атаки логовища Бьяковского, Семен Гаврилович нетерпеливо и с удовольствием потирал руки: «Кажется, предстоит решающая схватка. Жаль, что нет рядом Максима Андреевича. Ему бы находиться с нами в самый раз. Он бы крепко порадовался за успех».

Итак, отряд сотрудников милиции во главе с Рябовым бесшумно подошел к главному притону. Лишь чуткие псы брехали за изгородью. Но работа началась. Вездесущие братья Азаровы, умельцы на все руки, бесшумно пробрались через забор к дому и без единого выстрела у крыльца сняли охрану атамана, загнали собак по конурам, открыли ворота своим подводам с пулеметами и бойцами.

Вся усадьба в несколько минут оказалась окружена, а на двери и окна наведено оружие. Рослый сотрудник уголовного розыска Иван Киселев связал последнего пьяного караульного, спавшего в конюшне. Надел на себя его рыжую лисью шапку со словами: «Пусть охладится, ему дрыхнуть хоть бы хны, а мне в кепочке зябко».