Анни Маннинен - Марья-Леена Миккола

17

В вечерних сумерках вверх по Казарменной горе поднимался высокий худощавый мужчина с густой бородой. Поправив рюкзак, он отыскал взглядом угловое окно на третьем этаже и, увидев там свет, остановился.

В это самое время мама Анни мыла посуду.

— Завтра еще отдохнешь денечек, а потом, доченька, тебе надо в школу. А то ты сильно отстанешь, — сказала она.

— Ну уж, отста-ану… Да они только буквы проходят, — протянула Анни обиженно. Она-то уже сотни сказок прочитала…

— Не говори так. Элиас Виртанен тоже ведь умеет читать, а все равно ходит в школу, — сказала мама.

Анни надулась и подошла кокну. «Вот и птицы все улетели в теплые края. Осень на дворе… Как грустно», — думала Анни. Во дворе громким лаем залился Тэри. Анни по привычке выглянула в окно. Там стоял какой-то мужчина. Силуэт его отчетливо вырисовывался на фоне вечернего неба.

— А знаете что? Папа идет, — проговорила Анни словно во сне.

Мама бросила недомытую посуду и кинулась к окну. Мужчина постоял немного и зашагал к дому. Мама не отрываясь смотрела вниз: капельки мыльной воды стекали у нее с пальцев. Анни показалось, что мужчина чуть заметно махнул рукой.

Лассе в это время сидел и наклеивал в тетрадку портреты любимых спортсменов. Он поднял голову от своей клетчатой тетради и посмотрел на мамину спину. Мама отошла от окна и бессильно опустилась на стул. Тогда Лассе в свою очередь подскочил к окну и стал вглядываться в сумерки.

— Точно, это он, — сказал Лассе.

Мама сидела на стуле и дрожала как осиновый лист. На лестнице раздались шаги; они остановились у их двери. Вот дверь отворилась, и в комнату вошел он — отец.

— Привет…

Одним взглядом он охватил всех, кто был в комнате: жену, сидевшую на стуле и всю дрожавшую, сына Лассе, который стоял у окна и смотрел на него с неуверенной улыбкой, и маленькую, очень худенькую девочку, которая смотрела на него в упор горящими глазами.

— Загулялся я, давненько здесь не был, — проговорил он и скинул на стол большой тяжелый рюкзак. Потом он шагнул к Лассе, слегка потрепал за подбородок и сказал: — Такой взрослый парень, и не узнать.

Лассе покраснел от удовольствия, но ничего не ответил. Только хмыкнул как-то неопределенно. Затем отец подошел к Анни, подхватил ее и на вытянутых руках поднял высоко в воздух. Анни не смеялась, она даже не улыбнулась. Она неотрывно смотрела на отца. Потом, сдвинув брови, серьезно спросила:

— Почему ты так долго не приходил?

Отец опустил Анни на пол и сказал:

— Ну меня и встречают.

Его веселое настроение сразу же улетучилось. Он подошел к матери, притянул к себе и спросил:

— Скучала ли ты? Или, может, ухажеров много было?

Мама заплакала. Анни сорвалась с места и, повиснув на руке отца, закричала:

— Оставь маму в покое! Если будешь обижать маму, я двину тебе по зубам!

Отец усмехнулся, подошел к шкафчику с провизией и достал оттуда хлеб и масло. Мама тотчас же поднялась со стула, вытерла фартуком руки и начала собирать на стол. И вот колбаса, Предназначенная для подливы к картошке, кринка простокваши, оставленная на завтрашнее утро, и половина круглой ржаной лепешки моментально исчезли.

— Это была наша еда на завтра, — буркнула Анни с постели, куда она успела тем временем забраться. — А ты все взял и съел.

— Не ругай отца, Анни. У него был такой долгий путь, — сказала мама. Она уже опять стояла у плиты, продолжая мыть посуду и время от времени испытующе поглядывая на отца. Лассе сидел за столом возле отца и следил глазами за каждым его движением. Во время еды отец несколько раз взъерошил рукой волосы Лассе, и каждый раз Лассе заливался румянцем.

— Ты много деревьев свалил, отец? — спросил Лассе.

— Так много, что их хватило бы по крайней мере на десять церквей, — ответил отец.

Вымыв и убрав посуду, мама тоже присела к столу. Теперь она уже немного осмелела и даже улыбалась.

— Тебя, наверно, возьмут обратно на целлюлозный завод, — сказала мама. — Или, может, присмотрим тебе какую-нибудь другую работу, получше.

— Там видно будет, — сказал отец, и мамина улыбка погасла.

Анни отвернулась от сидящих в комнате и притворилась спящей. Ей совсем не хотелось видеть сейчас отца, этого долговязого бродягу, который покинул их на долгие годы, а теперь явился и еще вмешивается в их жизнь. В этот момент она совершенно не помнила о том, как горячо все это время ждала его возвращения.

Посреди ночи Анни проснулась. В узенькую щелочку между занавесками, отделявшими нишу от комнаты, она увидела, что в комнате горит маленькая лампа и возле стола сидят мама с папой.

— Конечно, я так счастлива, что ты вернулся… Как ты можешь в этом сомневаться?! — горячим шепотом убеждала мама. — Ну а что сходила несколько раз на танцы, так подумаешь… Разве это что-то значит? У меня никого другого не было, никого.

— Да-а, — сказал отец. — Верить или нет? А может, ты решила, что я завел себе кого-то, раз не писал так долго?

— А почему же ты не писал? — тихо спросила мама. — Нам пришлось столько всякого пережить, а люди… Чего они только не говорили…

— Не знаю. Не писал, и все… Оттуда вы казались мне такими далекими, — говорил отец. — Я ничего не могу с собой поделать, меня так и тянет бродяжничать. Такая уж у меня натура. В крови, что ли?

— Но теперь ведь ты вернулся и останешься с нами, — сказала мама.

— А вдруг ты меня больше не любишь? — спросил отец.

— Люблю, ужасно люблю, — ответила мама.

— Ты всегда была для меня слишком хорошей, — сказал отец. — Такая красивая… и пела в хоре… И почему ты выбрала меня, не пойму? Ты могла бы найти себе парня и получше… Кто я такой? Драчун и скандалист.

— Да что теперь о старом говорить, — шепнула мама.

— И вот опять я причиняю тебе одни огорчения, — продолжал отец с мрачным видом. — Ты тут одна работала, надрывалась, выслушала столько всяких горьких слов. Непутевый я мужчина. Пожалуй, мне надо поворачивать назад.

— Я тебя не пущу, — сказала мама.

— Если бы ты знала, как живут там, на севере, — промолвил отец. — Полярная ночь, северное сияние. Суровый край… И жалкие лесные бараки. В них мы слушали трескучее радио и писали письма… Все писали, кроме меня. А я не писал. Знаешь что, я побуду здесь немножко, потом вернусь обратно, на север.

— Не пущу, — повторила мама.

— Да и девочка меня не признает, — вздохнул отец и посмотрел в сторону Анни. Сквозь щелку она увидела, что глаза его как-то странно блеснули.

— А девочка у нас необычная, в тебя пошла, — сказала мама и лукаво улыбнулась. — Она ведь была такая маленькая, когда ты ушел, вот теперь и чуждается тебя. Но увидишь, она привыкнет, все постепенно образуется и будет хорошо!

Отец молчал. Потом Анни услышала, как он произнес чужим, глухим голосом:

— Я не писал потому, что год просидел в каменном мешке.

Мама вскрикнула жалобно, как птица.

— За что? — спросила она шепотом, чуть слышно.

— Да было… Вступился раз, и вышла драка…

Долгое время в комнате стояла тишина.

— Ну что молчишь? Наверно, мне лучше уехать и оставить вас в покое, — сказал отец. — Да и работы мне, здесь, пожалуй, не найти. Поеду-ка я обратно. Там, на севере, не больно спрашивают, кто где в жизни побывал.

— Не пущу, не пущу, — жарким шепотом повторяла мама.

Анни повернулась лицом к стенке, вслушиваясь в посапывание Лассе. Но слезы все равно потекли. Прижимая к груди Деву и Воина, Анни долго и беззвучно плакала. В конце концов она уснула.

18

Вставать ей не хотелось. Анни долго валялась в постели, читая сказки. Мысли ее то и дело возвращались к отцу, но девочка только плотнее сжимала губы и углублялась в чтение. Она несколько раз перечитала сказку про Болотного Принца и Лийзу, всякий раз испытывая чудесный трепет. Ей вспомнилась встреча с Болотным Принцем, и Анни ужаснулась, как легко она могла подпасть под роковые чары этого красивого юноши. Анни совсем не хотелось в болото. И она уже больше не мечтала стать колдуньей. И вообще сейчас ей не хотелось быть никем.

Рано утром отец отправился вместе с матерью на поиски работы. Лассе ушел в школу. С возвращением отца Лассе сразу заважничал, и вид у него был страшно деловой. А Анни даже не сказала отцу «С добрым утром!» — притворилась спящей. Но хватит, пожалуй, валяться в постели, так и отупеть можно. Тем более что мама сказала, что неплохо бы сходить на улицу подышать свежим воздухом. Ведь она уже совсем поправилась, и завтра ей все равно надо идти в школу. Майкки забегала сказать, что учитель с нетерпением ждет встречи с Анни.