Семья убийц - Владимир Григорьевич Колычев

все-таки знает? Если нужно сделать ход конем?

Завещание Натарова стало приговором для его биологических детей. Кто-то о нем знает, кто-то пытается сократить список, увеличивая тем самым сумму своего наследства. Возможно, за убийствами стоят дочери Натарова, а у них задача немного сложней — уничтожить всех, кто в списке, до последнего. Значит, нужно рубить этот змеиный узел — Натаров должен уничтожить свое завещание. И сообщить об это всем, кому только можно.

— Извини, Кауров, не могу говорить.

Натаров с трудом поднялся с места, его шатнуло, Родион одной рукой поймал его за локоть, другой за плечо. Открылась дверь, появился атлетического сложения мужчина с жесткими чертами лица, Кауров передал ему больного.

— Здесь пока побудь, — еле слышно, со скрипом проговорил хозяин.

Кауров кивнул. Он должен предложить Натарову кардинальное решение вопроса, если понадобится, сутки будет ждать, двое, да сколько угодно.

Натарова увели, дверь осталась полуоткрытой. Кауров подошел, прислушался. Дом большой, оживленный, голоса слышны. Натаров заговорил, дверь за ним закрылась, голос стих. Внизу одна женщина что-то сказала, другая откликнулась, раздался детский смех… Натаров — большой человек, и дела у него масштабные, но в доме решались всякие вопросы, как повышенной важности, так и обычные будничные. Проблемы со сбытом, с чистой прибылью, планы на поездку в Милан или кругосветное путешествие на океанской яхте, муж дочери загулял или ушел в запой, служанка уронила дорогую вазу, старшая внучка разбила машину или просто влюбилась непонятно в кого… Но все это тихое небо над штормовым морем. Пожирающая изнутри болезнь, от которой нет спасу, следствие по делу об убийстве любовницы, биологические дети вдруг объявились. И бушевали страсти в этом доме, и бушуют, и будут бушевать. Где-то здесь, возможно, плетется заговор вокруг Натарова и его наследства, может быть, его потихоньку травят, а он и не догадывается. Может, он и сам вычеркивает своих биологических детей из проклятого списка. Может, сейчас в этом доме находится убийца и над ним вихрится темная энергия, расползаясь по коридорам, комнатам, кабинетам… Что-то не так в этом доме, что-то не так, и Кауров это чувствовал. Но сделать ничего не мог…

Ждал он долго, не менее часа, наконец открылась дверь, и в кабинет вошла молодая женщина лет тридцати. Высокая, плотная, ширококостная, но не толстая, свитшот на ней, черные легинсы, видно, что ноги сильные, икры и бедра прокачанные. Осветленные волосы туго стянуты в хвост на затылке, на лице минимум косметики, но глаза густо накрашены. Черты лица неправильные, нос длинный и грубый, глаза маленькие, но женщина тем не менее казалась привлекательной. И пахло от нее дорогим парфюмом.

— Отцу плохо, ему сделали укол, — с едва обозначенным чувством вины сказала она. Женщина старалась казаться вежливой, но бездушно смотрела куда-то сквозь Каурова. — Пойдемте, я вас провожу!

— Да, конечно, — Родион провел рукой по папке, в которой уже лежал список состоявшихся и потенциальных жертв.

От визита он получил гораздо больше, чем рассчитывал.

— А вы младшая дочь Бориса Алексеевича? — спросил он, глянув на обручальное кольцо на ее правой руке.

— Почему младшая? — с едва уловимым кокетством в ожидании комплимента спросила она.

— Слишком молодо выглядите для старшей, — не подвел Кауров.

— Стараюсь.

— Варвара, вы, наверное, знаете, зачем я здесь? — закрывая за собой дверь в кабинет, спросил Кауров.

— Валерия… Я слышала, главного инженера убили. Совсем еще молодой человек.

— Заместитель директора по производству.

— Не понимаю, при чем здесь отец?

Дом у Натарова огромный, натуральный дворец, лестница длинная, пока спустишься, еще и через холл идти, а это квадратов пятьдесят площади. Впрочем, Кауров никуда не торопился.

— Я слышал, этот главный инженер объявил себя сыном вашего отца.

— Да?.. — Валерия остановилась, в раздумье приложив палец к виску. — Что-то слышала.

— Что слышали?

— Да так, слышала звон… Прошу!

Женщина продолжила путь, вывела Каурова на террасу, правое крыло которой спускалось к бассейну. Там же, под козырьком в теньке, стоял жгучий брюнет модельной внешности с крепко накачанным торсом и с татуировкой роскошной морды ягуара на плече. Солнцезащитные очки с крупными линзами, тяжелая золотая цепь с крестом, красные купальные шорты, шлепки, в руке стакан — похоже, виски со льдом. Валерия косо глянула на него и с осуждением покачала головой. Отцу плохо, а этот мачо только о развлечениях думает. Но осуждала она мужчину по-свойски, как родного человека. Возможно, это был ее муж, но Валерия и не собиралась знакомить с ним Каурова.

Без осуждения Валерия глянула на высокого сухопарого мужчину в светлом летнем костюме. Темно-русые волосы, модельная стрижка, подчеркивающая их силу и густоту, правильные черты лица, в которых чувствовалась породистость, если такой эпитет уместен в описании человека. Выражение лица мягкое, спокойное, но взгляд жесткий, холодный, как у человека, уверенного в себе. Немолодой, под сорок, но ни морщинки на лбу, ни серебринки в волосах. Симпатичный мужчина, стройный, подтянутый, даже при жестком взгляде внешность отнюдь не отталкивающая. Он стоял на жаре, в отдалении, у шашлычной беседки, но Валерия заметила его и задержала на нем взгляд. Но в лице не изменилась. И даже не отвлеклась от Каурова, хотя и не уделяла ему особого внимания. И торопилась поскорее избавиться от него.

— Вам не кажется это странным: Федосееву всего двадцать восемь лет, а он уже заместитель директора? — спросил Родион. — Причем огромного предприятия.

Намек задел за живое, женщина снова остановилась и даже повернулась к Каурову.

— Что вы об этом знаете? — довольно резко спросил она.

— Если бы я что-то знал, меня бы здесь не было. Пока что я могу только догадываться. С вашей помощью.

— Хотите сказать, что отец продвигал этого Федосеева?

— Если продвигал, значит, Федосеев знал тайну своего с ним родства.

— И что вы хотите узнать?

— Откуда взялась эта тайна.

— А вы не знаете?

— Пока только догадки.

— И я не знаю… Всего доброго!

Валерия кивком указала на ворота, к Родиону подошел брутального вида мужчина в белой сорочке и с рацией. Он проводил его до ворот и выставил за калитку.

Глава 17

Четверг, 7 июля, 20 часов 54 минуты

Центр города, частный сектор, улица Радищева, пятьдесят шесть, старый двухэтажный дом из белого силикатного кирпича с новой металлокерамической крышей. И забор солидный — железные листы с коваными узорами. Камер наблюдения не видно, но на опорном столбе калитки размещался звонок с видеоглазком.

Трамвайные пути прилегали к тротуару вплотную, припарковаться не представлялось возможным, поэтому к дому Кауров подошел пешком. И нажал на клавишу звонка. Сначала загавкала собака, а затем появился хозяин — рослый, сильный, с волевыми чертами лица, тяжелые надбровья, мясистые щеки, крепкий нос с широким раздвоенным кончиком,