Кошка души моей - Полина Поплавская

Никогда она больше не впустит в свою душу губительное пламя страстей – никаких.

Утром Пат заявила, что перестает кормить Джанет грудью, и уехала на студию еще до того, как Стив вышел из ванной.

На студии Пат больше всего поразило полное отсутствие изменений. Ее крошечный кабинет в дальнем крыле выглядел так, словно она только вчера вышла оттуда в снежный рождественский вечер; Брик-си была все такой же умопомрачительно сексуальной, Кейт – такой же выхоленной и выдержанной, все так же ругались рабочие, и все так же кипела вокруг бестолковая, веселая, мгновенно засасывающая телевизионная жизнь.

* * *

На Пат сразу навалились редакторы, программисты, осветители, не переставая, трещал телефон, хлопали двери, и через пару часов ей стало казаться, что ничего в ее жизни не изменилось с той давней осени семьдесят третьего года, когда она появилась здесь стажеркой в аккуратном костюмчике с простенькой стрижкой. Просто ей снился длинный кошмарный сон. Если бы не эти налитые горячие груди… Но уже через минуту она снова была в водовороте бесконечных студийных дел.

Все кафе переделали, расписав в диком поп-артовском стиле, и Брикси, прекрасно вписывавшаяся куда угодно, как ни в чем не бывало, болтала у красно-зеленой стойки.

– Какая тихоня! А ведь я могла бы голову прозакладывать, что шеф никогда ни на ком не женится. Мы, его бывшие – а нас тут уж никак не меньше двух дюжин – когда узнали, даже устроили по этому поводу вечеринку. Соответственно, оттянулись в кайф! Ну а насчет твоего залета, я еще тогда догадывалась, только мне казалось, что это от пирата. Господи, какой был мужик! Я очень надеялась тебя все-таки немного пограбить! – Брикси снова рассмеялась и задрожала грудью, сводя мысли всех стоящих вокруг мужчин исключительно в одном направлении. – А как бэби?

– Она еще очень слаба, – ненавидя себя за эту ложь и за румянец стыда, проговорила Пат, опуская лицо к чашке с кофе. – Она же недоношенная.

– Это ничего, я тоже родилась семимесячной, однако, как видишь… Кстати, знаешь, твой Шерфорд забирает у вас Урбан для каких-то своих далекоидущих планов, и на «Шапке» теперь будет сидеть Кевин Уэлч, который работал с Алексами. Он реж дельный, но стильности ему явно не хватает. Так что теперь все ляжет в основном на тебя.

И Пат, обрадовавшаяся смене разговора, стала выпытывать у Брикси все подробности новых подводных течений и раскладов сил в студии.

Весь телецентр изначально был расколот на два соперничающих лагеря: творцов и технарей, которые не могли обойтись друг без друга, в то же время друг друга презирая. Сохранять хорошие отношения и с теми, и с другими считалось большим искусством и удавалось немногим. Сама Пат, например, всегда чувствовала себя в этом отношении неумелым фигуристом на льду какой-нибудь мировой спортивной арены, а Брикси просто ссорилась со всеми в пух и прах, спасаясь только своей соблазнительностью. Жаль, что Кейт уходит, учиться искусству дипломатии стоило именно у нее.

– Тебя поставили в прямой эфир десятого, как обычно, в полпервого, – оторвала ее от раздумий Брикси. – Так что убирай свое молочко. – Пат в ужасе увидела расплывающееся по тонкому пуловеру темное пятно, хотя по дороге на студию она заехала в аптеку и купила таблетки для прекращения лактации, но, увы, они не могли подействовать так быстро. – И в строй, дорогая, в строй! – Брикси ухмыльнулась и пошла прочь, как всегда, вильнув на прощание задом.

А вечером, выйдя на «паперть», Пат увидела на ступеньках обоих Алексов, толстого, как всегда, в дорогом костюме, а тонкого, как всегда, в ковбойских сапогах. Заметив ее, оба ринулись к ней и начали обнимать, тоже, как всегда, несколько непристойно.

– Жена шефа, как жена Цезаря, вне подозрений!

– Я же говорил, что мать – это лучше, чем девушка!

Они несли эту пошлую чушь, но Пат, как ни странно, не обиделась: наоборот, она неожиданно для себя напрягла ягодицы и прошла к своей новой машине вызывающей походкой, только что не виляя задом, как Брикси, и при этом наблюдая за собой, словно со стороны, с удивлением и отвращением.

Дома она села в каминной с твердым намерением дождаться Стива и объясниться с ним во что бы то ни стало.

Миссис Кроули смотрела на неподвижную фигуру хозяйки с явным неудовольствием.

Стив появился поздно, но очень радостный, в немыслимой гавайской рубашке и с целым шлейфом запахов: дорогих сигар, китайской водки, только что вошедшего в моду одеколона «Кинг Моб» и еще Бог весть чего. Перебросившись парой веселых фраз с миссис Кроули, он побежал в детскую, где на руках у Дины гулила Джанет. Няню он ущипнул за мягкое место, а дочку за бархатную щечку, от чего та загулила еще громче – но не испугалась, не заплакала.

– Я так и зову ее «гуленька», мистер Шерфорд.

– Ну, и правильно, – поддакнул Стив, – Джанет она еще успеет поназываться. А где миссис Шерфорд?

– Она в каминной. Миссис сидит там уже около двух часов, она даже не стала обедать. А гуля перешла на смесь – и не поморщилась.

– На смесь? – тупо переспросил он. – Какую смесь?

– Но ведь миссис сказала, что не станет больше кормить ее грудью.

– О, Господи! – вырвалось у Стива. – Можно подумать, у малышки было мало неприятностей! – И, стряхивая по дороге пепел куда попало, он отправился в каминную.

Пат сидела в той же, что и вчера, позе. Пуловер ее спереди совсем намок от сочившегося молока, но она, казалось, не обращала на это внимания.

– Что происходит, Патти? – Стив старался говорить как можно мягче. – Ведь у тебя нет проблем с кормлением.

– Я хотела поговорить с тобой совсем не о том или, точнее, не совсем о том, Стив. С девочкой ничего не случится, сейчас все искусственники. Но мне – мне! – это мешает. Я не могу полностью уйти в работу, не могу, в конце концов, просто стоять перед камерой с такой… с таким выменем, – зло закончила она. – Я готова была страдать, я страдала, но мне никто не вернул ни Мэтью, ни тех моих чувств. Почему теперь я должна себя ограничивать? Причем в том единственном, что мне осталось. Но это еще не все. Сядь, Стив, сядь, пожалуйста. – Совершенно протрезвевший Стив уселся напротив. – Скажи честно: ты женился на мне ради меня или ради ребенка?

– Может быть, ради Мэтью, Пат, – тихо, но внятно ответил Стив.

– Но его нет, а нам надо жить. А для этого я должна знать, будем ли мы нормальной парой, имеющей не только общие интересы, но и общую постель, или будем играть в семью ради ребенка? Мне двадцать три года, после родов прошло уже достаточно времени и, хоть душа моя мертва – телу не прикажешь. Сегодня… – Пат нахмурилась, но все-таки с усилием договорила: – Сегодня я с омерзением почувствовала, что мне приятны прикосновения обоих Алексов, да-да, тех самых. Еще там, в Уэсте, я проваливалась в чудовищные сны. Мэт был очень чувственным человеком и выпустил наружу злого духа эротики… Я просто устала от этого, Стиви, – закончила она.